в блевотине искушений, он видит и чувствует и свое ничтожество, и греховность, и безмерность милости Божией, и ведущую нас десницу Божию. И тогда он с новой радостью и новой благодарностью возвращается к жизни и приемлет ее дары. Только учись, чело-вече, от искушений, ибо всякое искушениеповторяющееся оставляет все новый и новый рубец на сердце, его сморщивает и сокращает…

24.X/6.XI.1924

Пережитое искушение, несмотря на грех, приближает к Богу и умягчает сердце к людям, оно выводит из недолжной уравновешенности, которую подстерегает самодовольство и фарисейская гордость. Надо стяжать мирный дух, но мирный дух есть другое, чем уравновешенность, которая есть только отсутствие неблагополучия и искушений. Всегда остается вопрос: отчего же Господь допускал до Себя блудницу и грешников, грязных мытарей и даже бесноватых? Не за блуд их и не за грязную стяжательность и не за одержимость. Но все эти люди пережили низвергну-

63

тость из своего уровня, они потеряли себя и испытали муку стыда и как бы смерти. И если бы они отчаялись и впали в уныние или если бы ожесточились и погрязли во грехе, тогда погибли бы. Но они встали и с раненым и разбитым сердцем пришли к Источнику благости… Они смотрели тогда на людей не с высоты, но снизу вверх, и в сердцах их было невольное снисхождение и милосердие. Грех, опыт падения и покаяния умягчил их сердце, сделал милостивым… О глубина богатства и премудрости и разума Божия. Всех заключил в непослушание, дабы всех помиловать. Только на высоте духовного подвига праведник зрит себя величайшим грешником, и не ожесточается надмением сердце его. Священнику-духовнику дается благодать не соблазняться грехами, которые ему открываются, он видит и знает людей как больных и слабых, плененных существ и только больше милосердует о них. В них он видит и свою собственную греховную душу и скорбит о ней. Священник должен быть непреклонен, как закон правды Божией, и снисходителен и милосерд, как Тот, Кто дозволял окружать Себя мытарями и грешниками. Горе иерею, попускающему грехи, ибо он сам за них отвечает, но еще большее горе ему, если немилостиво устранит, ожесточит, замучает он человеческое сердце. Искушения окружают человека, одни — от его греховного существа, другие — от Божьего

64

попущения, как праведного Иова дано было искушать сатане. Есть одно самое трудное и опасное искушение — искушение в любви. Грех в любви и против любви к ближнему, к другу — от гордости, от скрытого самолюбия и себялюбия, облекающийся в личину и ранящий сердце. Самый тяжелый грех — ранить любимое и любящее сердце. Но если ты впал и в это искушение, принеси плод покаяния, научись по-новому, с новой силой любить, любить любовь, любить любимого, благоговеть перед таинством любви…

25.X/7.XI.1924

Преподобный отче Сергие, моли Бога о нас! Ведет и хранит народ свой угодник Божий, и живет в нас сила его побеждающая. Какая это сила? Обедневший боярский сын, безвестный отшельник, ничем не славный и не знаменитый. Эта сила — любовь ко Христу беззаветная, самоотвергающаяся любовь ко кресту Его, ни перед чем не останавливающаяся сила духа, к которой мы не можем даже и мыслью вознестись, как к белоснежной вершине Казбека. Все превозмогла эта любовь, не только все человеческие свойства и слабости, но, кажется, и самую природу. Кто может приблизиться мыслью к этому уединению двух-

65

летнему в дремучем лесу, этой смерти заживо, в себе соединяющей все образы креста: и от одиночества, и от слабости, и от зверей, и от стужи, и от голода? Кто может? Но молчаливый ответ о том, что там было, был храм во имя св. Живоначаль-ной Троицы; Преподобный Сергий ведал там, в пустыни, тайну Пресв. Троицы, Любви-Бога. И он же уведал и тайну Матери Божией, Духа Святого. Ему являлась она с обоими первоверховными апостолами, Петром и Иоанном. Господь воздвигает себе мужа в час потребный. И ныне он с нами, помогает, руководит, учит терпению и упованию, научает прозревать в пустыне грядущую лавру Живоначальной Троицы. Как дивно это таинство любви к Богу и любви в Боге, как оно всемогуще! Преп. Сергий снова днесь изшел на труд спасения родины от татарского лихолетия, с нами рубит он и носит тяжелые бревна, с нами строит он храм Софии, Премудрости Божией.

26.X/8.XI.1924

Самая большая и трудная победа над собой — простить обиду и онеправдование, и особливо не себе самому, что еще легко, но другому, любимому и чтимому. Блаженны кротции: обида свинцом лежит на сердце, она застилает очи духовные,

66

она мешает молитве, она воздух делает тяжелым и непрозрачным. Претерпи,претерпи, человече, час искушений, прикрой главу твою куколем и пребудь уединен в слезах и молитве в клети сердца твоего, в келии твоего духа, пока милосердный Господь не пошлет тебе блаженства кротости и радость прощения и примирения и не восставит тебя. Терпением спасайте души ваши. Господь посылает испытания терпения. Этот камень, который лежит на дороге, о который запнулись усталые ноги твои, — ты хочешь его вырыть и выбросить, а он тебе нужен, ибо слабые ноги могут ходить только по ровным путям, а тебе надлежит идти путем стропотным. Борись и молись, не давай овладеть сердцем твоим чувствам мелким, низким, недобрым. Взирай на образ Терпения и Злострадания Христа Спасителя и у Него научайся любви-терпению. Ибо воистину любовь есть терпение, и нет любви без терпения, как нет и терпения (истинного) без любви. Терпение есть испытание любви, мера терпения есть мера любви, нетерпеливый мало любит. И терпением воспитаешь и обидящего тебя, может быть, по добрым, хотя и неверным причинам, ему поможешь, его спасаешь. А нетерпением, обидой вместе с собой и его повлечешь в ров погибельный. Борись, не давай себя одолевать низким чувствам, взывай о помощи Господу твоему…

67

28.X/10.XI.1924

После молитв Господь чрез ангела-хранителя полагает слово Свое на сердце, и чем горячее и смиреннее была молитва, тем властнее и яснее звучит это внутреннее слово. Мы ищем чудес и знамений и не видим того ежечасного чуда, которое непрестанно совершается в сокровенности сердца. И этот голос ангела-хранителя, если ему внимаем достойно, дает ответ и на наши трудности и вопрошания и предваряет относительно тех искушений и задач, которые ждут нас в течение предстоящего дня. И ныне опять говорит мне Господь: блаженны кротции, ибо они наследят землю. О святая госпожа кротость, мудрость мудростей и победа побед! Как ты далека греховному сердцу и как нуждается оно в твоем упокоении. Поистине нет упокоения без кротости, при ней же нет обид, нет ожесточения, нет мстительности. Кротость все побеждает и наследует землю. Господь, кроткий и смиренный сердцем, стоял среди своих мучителей, дышавших сатанинской злобой, и ни в чем не была побеждена Его кротость, ни одно некроткое слово не изошло из Пречистых уст Его. И в этом и заключается Его победа над Его врагами, и в этом оказался побежден князь мира сего, который приступил к Нему с новыми искушениями и, не обольстив Его своими призрачными дарами, попытался победить

68

испытаниями. Посему и кроткие наследуют землю, им принадлежит она, эта земля, их силе, их смиренномудрию сынов Божиих, возложивших на себя иго благое Сына Божия. Но как трудно дается этот дар жестокому и греховному сердцу. Можно овладеть поступком и словом, а сердце некротко, сердце ярится и гневается. В сердце нашем греховном гнездится змий себялюбия и гордости, себявидения, собоюлюбования. Но не давай этому сердцу воли, отсекай его приражения, нуди его беспощадно, и Господь милосердый, видя труд твой и слезы твои, даст тебе благодать кротости Своей. Проси у Бога кротости.

29.X/11.XI.1924

Мы молимся и взываем к ангелу-хранителю. Он — друг наш, данный нам Богом, но как бледно и слабо чувствует сердце наше этого друга, как мало благодарит и мало любит! Если бы отверсты были очи наши, мы непрестанно видели бы его, «хранителя душ и телес наших». Мы уразумевали бы, как в тех случаях, когда мы неожиданно, каким-то стечением обстоятельств, спасались от лютых бед и напастей, то спасал он нас, светлый хранитель наш. И когда на сердце приходило доброе слово и добрая мысль, это он,

69

друг наш, вселял в нас эту мысль. Наша вся жизнь представилась бы нам не так — одиноко и угрюмо, — как мы ее видим, но как жизнь вдвоем, с любящим, заботливым другом. Да, ангел-хранитель приставлен к нам Богом, но он не приставник, а друг, он любит нас, мы любимы им. Вот почему, по верованию благочестивому Церкви, ангел «плачет», когда мы грешим или гибнем, и он борется за нас и вместе с нами против искушающих нас духов, но только в мире духовном. Мысль об этом дивном друге возьми из наших человеческих чувств и отношений: почему мы самого любимого, самого верного друга, жену, брата, сестру невольно называем своим ангелом-хранителем, чтобы выразить свою любовь к ним и их любовь к нам? Это потому, что здесь просвечивает, прорывается эта небесная любовь, небесная дружба. Она открывается нам в час смерти и за ее порогом. Это будет одна из тех неожиданных и великих радостей духовных, которые ждут нас за порогом этого мира, но это же будет и источником новых и невыносимых скорбей и позднего раскаяния, если мы увидим в скорби уходящего от нас друга… Как нам открыть сердце свое ангелу-хранителю, как приблизиться к нему? Молитвой к нему, мыслью о нем, стремлением к нему, особым внутренним вниманием к тому едва слышному шепоту, который раздается в нашем сердце во время молитвы и после нее, в часы бла-

70

гих ее осенений. Ведь он — наш «добрый наставник», он ведет нас зряче, а мы идем слепо, ибо не знаем окружающего нас мира духовных существ, ибо не знаем начала и конца пути. Будь же внимателен, внемли сокровенному шепоту души твоей, то — голос ангела-хранителя твоего.

31.X/13.XI.1924

Дне сего совершенна, свята, мирна и безгрешна у Господа просим — так молится настойчиво и непрестанно св. Церковь — освятить и облаго-датствовать сей новый день жизни. Новый день открывается пред нами и как пустота, и как возможность, и как надежда, и как опасность — как неведомость. В этот день может совершиться решительный поворот в нашей жизни — в любой день он может совершиться. Не говоря о том, что в любой день может прерваться наша собственная жизнь, можем потерять близких и любимых, но можем нечто совершить или не совершить, можем глубоко и греховно пасть. А желать для этого начинающегося дня мы должны не того, чтоб он был счастлив, весел и приятен, но чтобы он был мирен — мир Господень