и неважной вся человеческая сторона подготовки боговоплощения. Всущно­сти, упраздняетсявсвоемзначенииродо-

*) А veritate catholica eos aberrasse asserimus, qui docent Dei sapientiam et bonitatcm cxegissc, ut homini gratiam sanctificantem a concupiscentia aut immortalitatem corporis conferret; vel qui asserant immunitatem a conscupiscentianecessarie pertinere ad ipsius hominis ideam seu naturam; deniquc qui dona Adamo collata propterca solum supematuralia vocanda esse dicunt, quod homini a Deo creante et non ab homine sibi ipsi collata sunt (Simar Lehrbuch der Dogmatik, 86, 89, стр. 390- 1,409).

90

словная Христа Спаси­теля. В самом деле, при таком понимании этот акт возвращенияiustitiae originalis мог наступить в лю­бой момент истории, а не в полноту времени, да и вообще исто­рии, как общего дела человечества, как единого и связного акта, центром своим имеющего боговоплощение, при таком понима­нии и вовсе не существует. Вся механичность католического воз­зрения проявляется в этом анти-историзме, упраздняющем силу и смысл ветхозаветной подготовки человечества к боговоплощению и, в сущности, отвергающем за человечеством свободу. Вы­ходит, что святость Девы Марии присуща Ей не в силу Ее личной и наследственной, веками накопленной в ветхозаветном челове­честве праведности. Не Она привлекла к себе чрезвычайные, исключительные дары Духа Св., но односторонний акт божест­венного избрания, еще до рождения Ее или в самом рождении поставивший Ее в привилегированное (privilegium), исключител­ьное положение, при котором Она могла не грешить уже не сво­ею силою. И этим самым унижается человеческая свобода и достоинство, которые так нерушимо сохраняются в православ­ном учении *).

*) Ср., напр., Иоанн Дамаскин. Крат. изл. православной веры, кн. 2, гл. 26 и 27, также и в православном исповедании Восточной Кафолической Церкви: «хотя человеческая воля и повредилась от первородного греха, но при всем том, еще и теперь в воле каждого состоит быть добрым или чадом Божиим или злым и сыном диавола» (прав., испов., ч. I, вопр. 27) В послании вост. патриархов читаем: «каждый падший человек имеет

91

К этому надо еще прибавить и то, что мысль о предвосхищении «заслуг» Спасителя в целях искупления Марии от первородного греха также страдает грубым юридизмом в понимании спасения. Конечно, если понимать спасение как выкуп«заслугами», как оп­лату подлежащего долга, тогда, может быть, еще и возможно пред­ставить себе такую кредитную сделку, при которой долг засчитывается ранее его действительной уплаты. Правда, это есть несправедливость, пристрастие, которое, будучи оказано одному, могло бы быть оказано и всем, и тем самым последствия перво­родного греха Адама были бы предотвращены для всего мира. Здесь остается только ссылка на всемогущество Бога, Который волен прощать и миловать, т. е. прямой путь к кальвинизму с его учени­ем о произвольном предопределении. Но уже самая возможность такой предварительной амнистии разрушает всю онтологию пер­вородного греха, согласно которой он есть столько же вина (ресс. actuale), сколько и состояние (р. habituale). Эта-то онтология решительно противится католи­ческой мысли об искуплении в кредит, ранее совершившегося искупления всех. Это последнее не есть ведь юридический акт вме­нения заслуг, но, прежде всего, действительное изменение всего человеческого естества чрез боговоплощение, это есть благодатное творение че-

ту природу, с которой сотворен, и природную силу свободную, живую и деятельную, вследствие чего по природе может избирать и делать добро, убегать и отвращаться зла» (А р х. С и л ь в е с т р. Опыт прав., догмат, богословия, т. III. Киев, стр. 448-50).

92

ловека заново, которое реализуется для каждого в св. крещении. Потому то предварение искупления, о котором говорит католический догмат 1854 г., если и может еще мыслиться как амни­стия, т. е. как юридический акт, совершенно не может пониматься как глубочайшее перерождение человеческого естества. Таковое не может быть антиципировано ранее своего действительного совер­шения. В этом смысл не антиципируется и крещение, и мысль, что Пресв. Дева была как бы крещена до установления крещения, т. е. до наступления самой его возможности, внутренне противоречива, — в онтологии нет места для privilegium — самая мысль о которой обличает анти-онтологический юридизм католического бо­гословия. И рассматриваемый с этой стороны догмат есть онтологи­ческое недоразумение, попытка с неприменимыми для данного случая, т. е. негодными средствами. Но он имеет еще и другую дог­матическую предпосылку. Она заключается в учении о том, что души при рождении людей творятся Богом всякий раз особым творческим актом, причем в этом акте они наперед уже лишаются чрезвычайной освящающей благодати justitiae originalis. В силу этого они рождаются чадами гнева, отягченными первород­ным грехом (хотя, казалось бы, что, если это так, то личной вины в этом лишении нет, и непонятно, почему те, кто лишается этого сверхдолжного дара, должны еще нести за это лишение и личную от­ветственность). Предполагается, согласно этой общей мысли о тво­рении, что человек рождается от Бога в отношении к греху в качествеtabularasa , свободным от всякого греховного приражения, однако

93

нуждающимся для охранения от него в особом да­ре, которого он не получает. При этом единственным источником греха оказывается тело, и телесное рождение есть уже начало гре­ха. Но такая роль тела противоречит до известной степени католи­ческому же воззрению об отсутствии изменения в природе Адама после греха. А с другой стороны это же заставляет неизбежно пред­полагать, что тело должно было заразить первородным грехом и ду­шу Марии, хотя бы и свободную от первородного греха в силу своего privilegium. Но тогда не осуществленным ока­зывается непорочное Ее зачатие. Однако все это лишь частные не­согласованности и неясности догмата, который был проведен в спешном порядке административно-догматического распоряже­ния папы и несет на себе следы этой спешности. Существенной яв­ляется его односторонняя ориентированность на учение о творении душ непосредственно Самим Богом, откуда догматизи­руется (разумеется, без всякой внутренней к тому необходимости и без достаточных мотивов) и это учение, достаточно спорное, и во всяком случае, недовыясненное.

Громоздкий вопрос об образе происхождения души, сюда приплетенный, имеет свою сложную и длинную историю, опре­делившуюся преимущественно борьбой двух взглядов: по одно­му души непосредственно творятся Богом — креационизм; (сюда же присоединяется еще осужденный Церковью оригеновский преэксистенциализм, по которому души существовали ранее во­площения, и это последнее составляет последствие их отяжеления или отпадения от Бога). По другому взгляду души рождаются от родителей — генерационизм или традиционизм, вследствие вложенной Богом силы при сотворении человека: плодитеся и множитеся. В церковной литературе не было недостатка мнений, высказывавшихся в пользу как творения, так и рождения души, хотя все-таки большинство высказывается за первое*).

*) Из церковных писателей за рождение душ высказывается Тертуллиан (De anima, с. 27), Руфин (у Иеронима adversus Rufin, с. 2, п. 8 сл.) и св. Макарий В. (слово 30, 8 ном. I: «земные родители рождают из собственной природы детей, и тела их, и души»). Напротив, большинство — за сотворение души: Климент Алекс. (Strom. IV, 26, VI, 16), св. Афанасий В. (против Аполлин. кн. I, чл. 4, contra Gent. 1, св. Григорий Богослов, Ефрем Сирин, И. Златоуст, Кирилл Алекс., Гиларий, Амвросий Медиол., блаж. Иероним. Блажен. Августин занимал колеблющееся положение и в конце концов признался в своем бессилии дать удовлетворительный ответ на этот вопрос. В споре Августина с пелагианами последние естественно склонялись к гипотезе креационизма, как более согласующейся с их учением об отсутствии коренной порчи в человеческом естестве. Напротив, Августин, в своей защите учения о первородном грехе, был принужден более склоняться на сторону традуционизма. В конце концов Августин признавался, что ego adhuc inter utrosque ambigo et moveor, aliquando sic, aliquando autem sic ) (Degen. 1. 10, с. 2). Вслед за Августином пошли и ученик его Фульгенций, а также папа Григорий В., Евхарий и Исидор. Стечением времени в Зап. Церкви восторжествовал креационизм в период схоластики, Фома Аквинский и др. П. Бенедикт XII осудил учение армян, его отрицавшее (Enchir. 218, п. 533).

95

В Зап. Церкви решительно восторжествовал креационизм, в православии также некоторыми богословами (м. Макарий, ап. Сильвестр) в нем видится норма православного учения, что не ме­шает, впрочем, другим (напр., арх. Филарету Черниговскому) вы­сказывать совсем противоположное мнение *). Слово Божие не дает решающего ответа, поэтому тексты, приводимые защитни­ками обоих мнений, в сущности их вовсе не подтверждают, по признанию их же самих. За традуционизм приводится: Быт. 1,28, 2,2. 23. Против него: Ис. 57,16; Ис. 32,15; Прем. 8,19; Екклез. 12-7. Еще менее решающими являются аргументы от разума, явно изобличающие невозможность для рационализирующей мысли постигнуть тайну своего собственного рождения, или происхо­ждения души. Против возможности рождения душ от родите­лей главным аргументом выставляется, после Фомы Акв., простота, неделимость и несложность души, которой противо­речит мысль о рождении душ детей от душ родителей. Напро­тив, со стороны генерационистов указывается, что мыслью о новом творении душ разрывается единство человеческого рода, становится непонятна передача наследственного греха и вооб­ще устраняется всякая наследственность. Кроме того, роди-

*) См. изложение вопроса в догматике Шеебена. Кроме того, Kleutgen. Die Philosophie der Vorzeit. Munster. 1863. Bd. II. Stoeke. Die speculative Lehre vom Menschen und ihre, II Bd. Würzburg, 1859. Klee.KatholischeDogmatik. II Bd. Из православных наиболее полный очерк см. у арх. Сильвестра «Опыт правосл. догмат, богословия», т. III.

96

те­ли оказываются здесь дающими только мясо, или плоть, для своих детей и, в сущности, не являются уже родителями. Дру­гие указывают, что мысль о непрестанном творении нарушает покой субботствования Божия по окончании миротворения и как бы подчиняет творческую волю Божию человеческим по­хотям и зачатиям. Немалые трудности возникают для креацио­низма в учении о боговоплощении, которое при этом оказывается принятием лишь одного тела. — Получается вы­вод, что и Богородица не может называться этим именем, ибо Она дала только плоть Своему Сыну. Наконец, вопрос этот иногда осложняется еще вопросом о дихо- или трихотомиче­ском строении природы человека: состоит ли человек только из двухчастей, плоти и духа, как это прямо говорится во мно­гих текстах, или же из трех: духа, души и тела (на что тоже мо­гут быть приведены подлежащие тексты: 1 Фессал. 5,23, Евр. 4,12). Предубеждение против трихотомии отчасти объясняется здесь тем, что его придерживался Аполлинарий, опиравшийся в своей еретической христологии именно на это учение *). При трихотомическом строении человека ест-

*) Аполлинарий различает три части человека: νοῦς, ψυχή и σῶμα, причем Логос принял только плоть, заступив Собой человеческий дух. Аполлинарий склоняется также и к генерационизму, считая, что души родятся от душ, как тела от тел. В общем вопросе о дихо- и трихотомизме мнения отцов вообще различаются, хотя большинство на стороне трихотомизма: Иустин Философ и Климент Алекс, говорят и о дихо- и о трихотомии; Ириней и Тертуллиан — о дихотомии. Афанасий В.

97

ественно думать о происхо­ждении только духа непосредственно от Бога, а