холмы, море и реки, киты и все движущееся в водах, все птицы небесные, звери и весь скот вместе с сынами человеческими (Дан. 3, 58–82)? Очевидно, вместе с ангелами и в ангелах поет и собою хвалит Господа все мироздание со всею его окачествованностью: цветом, светом, формой, звонкостью, сверканием, прозрачностью, благовонием, осязательностью. И разве ангелы огня, ветров, вод и других стихий, о которых говорит Откровение, не имеют и в образе своего бытия чего–то соответственного именно этим стихиям? Если во всех них разлита красота, в многообразии форм и красок, то все это как некое художество входит и в славословие ангелов. Намек на это дает иконография, которая одевает ангелов не только в воскресные ризы «блещащиеся», но и в различные, многообразные цвета. Таково славословие ангелов, их молитвенная жизнь, творчество, выявление себя и своего существа во славу Божию. Но их молитвенная жизнь не исчерпывается славословием и благодарением. Она включает в себя и дело их любви к миру, молитву о человеческом роде, непрестанное о нем предстательство, о котором свидетельствует св. Церковь[334]. Ангелы не имеют нужды молиться о себе самих, как и о своих собратьях, ибо в жизни их уже осуществлена та полнота и совершенство, которые будут достигнуты для мира лишь в жизни будущего века, когда «Бог будет всяческая и во всех». У них единственная молитва для себя самих есть славословие и благодарение. Но доколе мир наш проходит муки своего рождения, доколе «вся тварь совокупно стенает и мучится доныне», «ожидая откровения сынов Божиих», а мы «сами в себе стенаем, ожидая усыновления, искупления тела нашего» (Рим. 8, 19–23), ангелы содействуют миру, помимо прямого своего служения, непрестанной молитвой о нем. Этим они не только служат миру, но и удовлетворяют потребности своей собственной жизни, ибо они созданы Богом любви для любви. Однако, в отличие от их собственной жизни в славословии, здесь они связаны с жизнью нашего мира, с его изменчивым состоянием. Они чрез это до известной степени и сами втягиваются в жизнь нашего мира, которому они служат, живут с ним общею жизнью во всей ее незавершенности, участвуют в ее историческом процессе, как это наглядно показывает нам Откровение св. Иоанна Богослова.
ГЛАВА VI. ТЕОФАНИИ И АНГЕЛОФАНИИ
Одной из важнейших черт богоявления в Ветхом Завете является та, что Бог является людям в образ ангела, или наоборот, ангел представляет лице Божие. Установим, прежде всего, самый этот факт в его всеобщности, на основании библейского повествования.
Бытия, гл. 16: явление ангела Господня Агари в пустыне, причем, однако, этот ангел говорит ей непосредственно от лица Бо–жия: «умножая, умножу потомство твое» (ст. 10). «И нарекла Агарь Господа, который говорил с ней, сим именем: Ты Бог видящий меня» (13), каковое название получил и источник там.
Бытия, гл. 18–19: явление трех Ангелов Аврааму у дуба Мам–врийского, в котором Церковь вообще видит явление Св. Троицы. Разговор одного из Ангелов с Авраамом и Саррою ведется так: «и сказал Господь» (18: 13, 17, 20, 26, 33).
Бытия, гл. 31, 11,13: Иаков рассказывает: «Ангел Божий сказал мне во сне: Иаков, Я Бог, явившийся тебе в Вефиле, где ты возлил елей на памятник и где ты дал Мне обет».
Бытия, гл. 22: жертвоприношение Исаака. Ангел Господень, явившийся Аврааму, говорит здесь от лица Божия: «Я знаю, что ты боишься Бога, и не пожалел сына твоего, единственного твоего, для Меня» (22, 12, 15–18).
Исход, 3 гл.: явление Моисею купины неопалимой. «И явился ему Ангел Господень в пламени огня из среды терновного куста» (ст. 3) «И воззвал к нему Бог из среды куста…. и сказал: Я Бог Авраама, Бог Исаака, Бог Иакова» (6 и далее, до самого откровения имени Божия Иегова). Это же самое подтверждается и в речи первомученика Стефана: «явился (Моисею) в пустыне горы Синая ангел Господень в пламени горящего терновного куста» (Деян. 7,30), а в то же время здесь же говорится: «а когда подходил рассмотреть, был к нему глас Господень» (ст. 31). А далее еще выра–зительнее: «сего Моисея… Бог чрез ангела, явившегося ему в терновом кусте, послал начальником и избавителем» (ст. 35).
0 синайском законодательстве в Исх. 19, 3 лишь говорится: «Моисей взошел к Богу (на гору), и воззвал к нему Господь, с горы говоря» (и далее в гл. 19 все время говорится о повелениях самого Господа, явлении Славы Его и проч. До конца книги Исход). И, тем не менее, эта теофания изъясняется в Новом Завете как ангелофания, именно, в той же речи Стефана прямо говорится о Моисее: «это тот, который был в собрании в пустыне с ангелом, говорившим ему на горе Синае». И столь же определенно в Послании к Галатам (3, 19) говорится, что закон «преподан чрез ангелов» (уже множественное число в отличие от единственного у Стефана). Сюда же относится и Евр. 24: «ибо, если чрез ангелов (также множ. ч.) возвещенное слово было твердо», то как возне–радим о спасении, «которое, быв сначала проповедано Господом», утвердилось от Бога знамениями, и чудесами, и раздаяниями Св. Духа[335].
Исход 13, 21–14: предшествие Израилю при Исходе из Египта Самого Господа (ср. Числ. 14,14, Втор. 1, 33; 4, 37, Неем. 9,19), о чем, однако же, говорится и так: «и двинулся ангел Божий, шедший пред станом» (14, 19). Ср. также Числ. 20, 16[336].
Исход 23, 20–23: Господь говорит Израилю: «вот Я посылаю Ангела хранить тебя на пути… Блюди себя пред лицем Его и слушай гласа Его, не упорствуй против Него, потому что Он не простит греха вашего, ибо Имя Мое в Нем».
Числ. 22, 23 ст.: рассказ о пророке Валааме, где говорится о явлении Ангела Господня, который говорит, однако (ст. 32–3), непосредственно от лица Господа (подобное же Суд. 2, 1–4).
Суд. 6, 1–4: говорится о явлении ангела Господня Гедеону, причем об ангеле далее прямо говорится: «Господь, воззрев на него, сказал»: (ст. 14,16, также 23), а затем снова говорится об «ангеле Божием». Подобное же и Суд. 13, где рассказывается о явлении ангела Божия Маною, причем спрошенный об имени ангел отвечал ему: «что ты спрашиваешь об Имени Моем? оно чудно» (13,18) (слова: «что ты спрашиваешь об Имени Моем?» — дословно сказаны при явлении Бога Иакову, когда он боролся с Богом).
Наконец, сюда же относится и именование «великого совета Ангела» у Исайи 9, 6.
На основании приведенных сопоставлений можно видеть, что отожествление явления Бога и ангела, теофании и ангелофа–нии красной нитью проходит чрез все ветхозаветное откровение. И это столь явно, что для рационалистического понимания здесь остается видеть лишь следы первоначального политеизма. Для верующего уразумения этот факт требует нарочитого объяснения. Ветхий Завет не знает непосредственного богооткровения. Бог недоступен (трансцендентен) человеку. «Бога никто же виде нигде же» (19, 1–18, 1 Тим. 6,16), только во Христе, Богочеловеке, совершилось богоявление: «единородный Сын, сый в лоне Отчи, той исповеда» (Ин. 1.18). Об этом богоявлении и свидетельствует служитель Слова: «о том, что было от начала, что мы слышали, что видели своими глазами, что рассматривали и что осязали руки наши о Слове жизни, — ибо жизнь явилась, и мы видели и свидетельствуем и возвещаем вам сию вечную жизнь, которая была у Отца и явилась нам» (1 Ин. 1, 1–2). Пришествие в мир Христа, Его вочеловечение, и было единым подлинным, совершенным богоявлением, упразднившим навсегда все предварительные богоявления.
Однако, может быть, скажут, что Ветхий Завет также знает свои богоявления. Не говорит ли Иаков после ночного своего бо–гоборства: «я видел Бога лицом к лицу, и сохранилась душа моя» (Быт. 32,30)? Но это, очевидно, говорится только о реальности теофании, но не об ее непосредственности. Вспомним, что Иаков даже не знал, с Кем он боролся. Не говорится ли, далее, о Моисее, что Господь говорил с ним лицом к лицу, «как бы говорил кто с другом своим» (Исх. 33, 11, ср. Втор. 34, 10)? «Устами к устам говорю Я с ним, и явно, а не в гаданиях, и образ Господа он видит» (Числ. 12,8). Однако и это надо понимать л ишь в относительном смысле, как свидетельство о величии Моисея даже в сравнении с другими пророками, что с очевидностью явствует из слов Самого Господа (в той же 33 гл. Исх., ст. 20,23): «лица Моего не можно тебе увидеть, потому что человек не может увидеть Меня и остаться в живых», «ты увидишь Меня сзади, а лице Мое не будет видимо», и Господь показывает Моисею лишь Славу Божию. Также и слова Божии о видении Моисеем «образа Божия» (Числ. 12, 18) сказаны Богом, «сошедшим в огненном столпе» (ст. 5, ср. 11, 25)[337]. Подобным же образом и богоявление пророку Илии (3 Цар. 19, 11–13) в «дыхании хлада тонка» не было личным богоявлением. И этим предварительным богоявлением обоих ветхозаветных боговидцев, Илии и Моисея, противостоит подлинное боговидение, явление самого Сына Божия во плоти, Коего зреть они удостоились на горе Преображения. Остается явление Божие пророку Исайе, — Ис. 6, 1–6. Здесь говорится, что он видел «Господа, сидящего на престоле высоком и превознесенном, и слава Его наполняла весь храм» (ст. 1), «глаза мои видели Господа Саваофа» (ст. 5). Однако это видение изъясняется не как богоявление, но как видение славы, доксофа–ния, Самим Господом: «сие сказал Исайя, когда видел славу Его» (Ин. 12, 40–41), причем эта доксофания соединяется и с ангело–фанией. Явлением славы было также и видение Иезекиилево. Видение пророка Даниила (Дан. 7) было не столько богоявлением, сколько эсхатологическим сновидением в связи с другими образами (как это и названо самим пророком в начале главы, содержащей запись «сна и пророческих видений головы своей на ложе своем»).
Итак, мы определенно имеем в Ветхом Завете одну группу богоявлений как доксофании (их мы изъясняли в другом месте)[338], вторую же группу, наряду с ней, как ангелофании, которые ныне подлежат нашему уразумению. В Ветхом Завете мы различаем общие богоявления, о которых говорится просто: «явился Господь Аврааму» (Быт. 12, 7; 17, 1; 18, 1; 26, 2, 24; Исх. 6, 3), Соломону — во сне ночью (3 Цар. 3, 5; 2 Пар. 1, 7) и не во сне (3 Цар. 9, 2; 11, 9) ; далее — пророческие богоявления, о которых говорится: «сказал мне Господь» (Ис. 8,1,5; Иер. 15,1; 19,1; 22,1), «и было ко мне слово Господне» (Иерем. 1, 4; 2, 1; Иез. 1, 3 и сл. и т. д. почти во всех пророческих книгах), «и была на мне рука Господня» (Иез. 1,
