est in illa questione definitio mea, ut occulta opera Dei habeant suum secretum salva fide mea». Еще подобные же суждения: De civ. Dei, XII, c. 27, c. 376: «в этом первом человеке, который изначально был создан, даже еще не в силу очевидности (sec. evidentiam), однако уже в силу предведения мы считаем возникшими в человеческом роде два общества, как бы два государства (civitates). Из них имели быть люди, одни — предназначенные к общению со злыми ангелами в муках, другие с добрыми в награде, хотя на основании и тайного суда Божия, но справедливого». De civ. Dei, XXI, XXIV, I, c. 737: Praedestmati sunt in aeternum ignem ire cuan diabolo. Enchyr. c. 26, 279: Bene utens et malis tanquam summe bonus ad eorum damnationem quos iuste praedestinavit ad poenam et ad eorum salutem quos benigne praedestmavit ad gratiam. Ep. CCIV, 2. P. L., t. 33, 939: Deus occulta satis dispositione, sed tamen iusta, nonnullis eorum poenis praedestinavit extremis. Бл. Августин больше не говорит о предопределении к гибели, но лишь о massa perditionis, оставляемой на суд (и, конечно, осуждение) по справедливости, но, разумеется, это есть лишь эвфемистическое вуалирование того, что по существу само собою очевидно. Бл. Августин, очевидно, здесь сам ужаснулся своей собственной логики и остановился на полпути. И эту же нерешительность и уклончивость унаследовала от него вся западная доктрина, заразив ею до известной степени и восточную: и Фома Аквинат, и Тридентское определение, (как и определение восточных патриархов), одним духом и небоязненно исповедуют предопределение к спасению, но отрицают отвержение или предопределение к гибели, в борьбе с прямолинейным, но единственно последовательным августинизмом Янсения и Кальвина. Последний оказался тем богословским
(1) Т 44, c ХIII, 31, 308. Сюда защитительное примечание делает Фульгенций (ib, а).
599
трамплином, от которого отталкивается ортодоксальная доктрина предопределения.
Последний вопрос доктрины августинизма есть об основаниях для Божественного избрания или отвержения. Этот вопрос безответен для человека, ибо это есть тайна воли Божией: me ignorari respondeo. Этим незнанием отвечает (1) бл. Августин на вопрос о donum perseverantiae, даваемое одним и не даваемое другим, и о судьбе крещенных и некрещенных умерших детей и т. п. Fateor me non invenire quid dicam. Sic ei hoc quaeris quare; quia in hac re sicut iusta est ira eius, sicut magna est misericordia ejus, ita inscrutabilia iudicia eius (2).«Неисследимо милосердие, которым Бог, кого хочет, жалеет, без всяких с его стороны предшествующих заслуг; и неисследима истина, с которою, кого хочет, ожесточает, также без всяких с его стороны предшествующих заслуг (meritis), но в большинстве общих с тем, кого Он жалеет… двух, одинаково начинающих, различен исход, при общих заслугах, при которых однако одни так освобождается великой добротой Божией, как другой осуждается безо всякой к нему несправедливости. Неужели же есть несправедливость у Бога? Никак (absit), но неисповедимы (investigabilis) суть пути Его» (3).
С разных сторон (от пелагиан) подвергался бл. Августин упреку, что его мировоззрение повинно в фатализме: аргумент непостижности путей Божиих является для него одним из главных оснований для отвержения этого упрека (4). И при всем этом бл. Августин утверждает наличие свободной воли в человеке на всем протяжении пути его. Facile vobis, hoc dicit (Deus),Dabo vobis? Quare iubet, si ipse datunts est? Quare dat. si homo facturus est? nisi quia dat quod iubet, cum adiuvat ut faciat cui iubet? Semper est autem in nobis voluntas libera, sed non semper est bona. Aut enim a iustitia libera est, quando servit peccato, et tunc est mala: aut a peccato libera est, quando servit iustitiae, et tunc est bona. Gratia vero Dei semper est bona, et per hanc fit, ut sit homo bonae voluntatis, qui prius fuit voluntatis malae… Certum est nos velle, cum volumus, sed ille facit, ut velimus bonum… Certuim ееt nos facere cum facimus: sed ille facit ut faciamus… Ut ergo volimus sine nobis operatur; cum
(1) De grat. et lib. arb. VIII, 17-19 926-7
(2) De dono pers., c. VIII, 181, 1003
(4) Юлиан говорит ему «fato fieri quod merito non fit», применяя это, в частности, к судьбе детей. Ответ бл. Августина: Nos autem cum vitiatae onginis mala merita esse dicamus, gratia, dicimus intrare parvulum in regnum Dei. quoniam bonus est Deus, et alium merito non intrare, quoniam iustus est Deus; et in neutro este, quoniam quod vult facit Deus… istum secundum iudicium damnari, illum secundum misericoidiam liberari; cur istum potus quam illum damnet aut liberat, nos qui sumus qui respondeamus Deo (Contra Jul. Pel., t. 44, 1. IV, c. VIII, 46, 761).
600
autem volumus, et sic volumus, faciamus, nobiscum cooperatur: tamen sine illo vel operante ut velimus, vel cooperante cum volumus, ad bona pietatis opera nihil valemus… etiam perversas fidei contrarias volimtates omnipotentem Deum ad credendum posse convertere (1). —Эти и подобные тексты, которые можно умножить (2), свидетельствуют о том, что бл. Августин хочет сохранить и утвердить свободу воли, хотя обессиленную грехопадением, но и как послушное орудие в руках Божиих. В соответствии с этим он старается сохранить и значение «correptio», и всю волевую аскетику, и вообще делание заповедей, как оно утверждается в христианстве. Смерть насыщенного днями старца прервала чеканку этой доктрины, которую ему приходилось снова и снова оборонять от противников, обвинявших его в фатализме (3).
К характеристике августинизма
Могучая, хотя и парадоксальная, мысль бл. Августина оказала определяющее влияние на западное христианство в обоих его основных руслах — католичестве и протестантстве (и, напротив, не оказала почти никакого влияния на востоке, если не считать некоторого отраженного, скорее оборонительного характера определений о предопределении). Сложность этой системы сделала возможным, что в обоих руслах проявляются две различные тенденции, наличествующие в августинизме: защита человеческой свободы, наряду с ее отрицанием в религиозном детерминизме, — признание предопределения и, в то же время, попытка его ограничить. И католичество, и протестантизм с одинаковой силой восприняли
(1) De gr. et lib. arb. c. XV. 31-2; XVI, 32-33; XIV, 29, c. 898-901.
(2) Non sufficit sola voluntas hominis, si non sit etiam misericordia Dei, si non sit etiam voluntas hominus (S. L., t. 40. Enchyridion (421 r., c. XXXII, 9, c. 248), totum Deo datur, qui hominis voluntatem bonam et praeparat adjuvandam, et advuvat praeparataim… Nolentem praevenit, ut velit; volentem subsequitur, ne frustra velit (ib.). Liberum ergo arbitrium evacuamus per gratiam Absit: sed magis liberum evacuamus… per gratiam sanatio animae a vitio peccati, per animae sanitatem libertas arbitrii, per liberum arbitrium iustitiae dilectis… ita liberum airbitrium non evacuatur per gratiam, sed statuitur, quia gratia sanat voluntatem, qua iustitia libere diligatur (c. XXX, 52, 233-4). Cum ergo fides in (nostra) potestate sit, quoniam cum vult quisque credit; et cum credit, volens credit (ХХII, 55, 636).. quid est enim credere nisi consentire ve um esse quod dicitur ? consentio autem utique volentis est (ib. c. XXX, 54, 235). Cp. de Nat. et Grat., c. XXXII, 36, 264. — Но в то же время, несмотря на признание свободы воли в вере или неверии, neque credere potest (anima) quodlibet libero arbitrio, si nulla sit suasio vel vocatio cui credi: profecto et ipmim velle credere Deus operatur in homine et in omnibus misericordia eius praevenit nos (Spir. e. lit., c 34)…
(3) См. письма к нему Проснера и Гидерия. CCXXV и CCXXVI: t. 44, 447-980.
601
августиновское учение о значении благодати в человеке, которое в антипелагианской, полемической напряженности упраздняло антропологию, вместе со связанным с нею учением о богочеловечестве. Спасение верою чрез благодать, с одной стороны (в протестантизме), и спасение в пределах единоспасающей церкви, как организации благодатной жизни (в католичестве), определило умонастроение западного богословия, сделав его вообще преимущественно сотериологическим. В этом сотериологическом акценте, конечно, лежит печать августинизма Но далее, в своих частностях. обе его ветви определяются в полной противоположности, но одинаково в зависимости от бл. Августина, на его учение опираясь. В частности, — католичество утверждает преимущественно значение человеческой свободы, с активным ее участием в деле спасения, в приобретении заслуг, merita (сделавшихся основной категорией католического богословия) и увеличения благодати, augmentum gratia на основании этих заслуг (а далее отсюда следует и доктрина сверхдолжных сил, opera supererogatoria). В католической стилизации (по определению папы Гелазия, — (Denzingeri n. 165) — бл. Августин (cuius doctrinam secundum praedeсesыorum meoruь statuta Romana sequitur et probat Ecclesia) выступает защитником католического прагматизма. Между тем анафематизмы Тридентского собора в защиту свободы воли (1), в сущности, применимы к историческому августинизму не меньше, чем к протестантам, которых они имеют поразить. Лютер именно развивал мысль бл. Августина относительно бессилия к добру воли падшего человека, а в этом смысле и отсутствия самой свободы, которая дается лишь благодатью, провозглашал учение о «рабстве» воли, de servo arbitrio, liberum arbitrium est mortuum, — с проистекающим отсюда квиетизмом и пассивизмом. Кальвин же, до конца развивая эту сторону мысли бл. Августина, защищал, вместо свободы, предвечное и непреложное conilium Dei в предопределении, т. е. сделал человека всецело орудием в руках всемогущего Бога.
Аналогичным образом определилось отношение обеих ветвей западного христианства к учению бл. Августина о предопределении: вопрос ο нем представлял большое место католической церкви в течение средщних веков. Ей пришлось иметь дело с предестинационизмом Гинкмара, прямо утверждавшим два предопре-
(1) Sess. IV, c. 4 анафематствует мнение: liberum hominis arbitrium а Deo motum et excitatum nihil сooperari assentiendo Deo excitanti at que vocanti etc. Can. 5: si quis liberum, arbitrium post Adae peccatum amissum et extinctum esse dixerit, но ведь это же есть, как мы видели, прямое учение самого бл. Августина, которое здесь, т. о., анафематствуется.
602
деления: к блаженству и к вечной муке (1). Ей, хотя в общем удавалось замазывать трещины, никогда не удавалось связать концы с концами (2). В реформации же, именно в кальвинизме, с новой силой вспыхнула иррациональная идея предопределения не только к спасению, но и к гибели, и соответствующие анафематизмы Тридентского Собора, направленные против кальвинизма, в сущности бьют и по августинизму (3). Следует признать, что августинизм остается до сих пор определяющим западное богословие не только своими мотивами, но и раздирающими его противоречиями, он — не изжит и не преодолен, что и вообще находится здесь в связи со слабым восприятием идеи богочеловечества, как основы антропологии. Нам, восточным, дано преимущество свободы в отношении августинизма, и ею мы должны воспользоваться, чтобы обнажить его противоречия и обострить проблематику, которая и есть самое важное и ценное в этой системе.
Бл Августин поставил проблему о взаимоотношении Бога и человека, притом — Бога во всей абсолютности и всемогуществе Его, а человека — во всей его
