jenseits war» (273)136. И только форму философствования Беме, который не возвышается до чистых понятий, но в качестве их употребляет образы, качества или элементы, Гегель находит «варварской»: «Von dieser Seite ist Böhme vollkommen Barbar» (27l)137. Отдельные упоминания о Беме имеются также в «Философии религии» и в предисловии ко 2–му изданию «Энциклопедии». Здесь говорится о Беме: «Diesem gewaltigen Geiste ist mit Recht der Name philosophus teutonicus zugelegt worden: er hat den Gehalt der Religion Theils für sich zur allgemeinen Idee erweitert, in demselben die höchsten Probleme der Vernunft koncipirt, und Geist und Natur in ihren bestimmtem Sphären und Gestaltungen darin zu fassen gesucht, indem er zur Grundlage nahm, dass nach dem Ebenbilde Gottes freilich keines ändern als des dreieinigen, der Geist der Menschen und alle Dinge geschaffen, und nur diese Leben sind, aus dem Verluste ihrer Urbildes dazu reintegrirt zu werden; Theils hat er ungekehrt die Formen der natürlichen Dinge gewaltsam zu geistigen und Gedankenformen verwendet» (Hegel’s Werke, VI Bd., 2–te Aufl., XXV—XXVI)138. Шеллинг ехидно подчеркивает это сближение на почве религиозного натурализма между Беме и Гегелем (1. с., 121—122).

509

Баадер говорит: «Я. Беме отличает Бого–Единицу (Gott–Fins), центральное Бого–единство его трех откровений, божественной, духовной и природной области. Но он под этим центральным единством никоим образом не понимает его неразвитого или не распространившегося в себе бытия, но утверждает, что оно исключает и выключает из себя помощью этого внутреннего самоопределения все, что не есть оно само» (2, 351. См.: /. Ciaassen. Franz v. Baaders Theosophische Weltanschaung als System oder Physiosophie des Christenthums, II. B., 117). Едва ли эта характеристика соответствует действительности. Сам же Баадер полагает, что тварь (Creatur) «не есть составная часть Творца, образующая периферию и произрастающая из него по необходимости рождения, а не с абсолютной свободой, подобно произведению искусства» (7, 89, Classen, II, 118). Выхождение из себя абсолютного духа есть, во–первых, свободное, его не нужно смешивать с тем внутренним рождением, а также и с тем внешним, вытекающим из необходимости (Not) или инстинкта рождением и зачатием. 2. Абсолютный дух не разделяется при этом своем произведении в своем основном существе и не теряет своей целостности, так же как слово исходит, но не отходит от меня. 3. Вместе с тем и абсолютному духу ничто при этом произведении не прибавляется, и он не нуждается в этом обнаружении даже для своего собственного восполнения. 4. Абсолютный дух, как творящий, не исчерпывается в творении, он не переходит в это последнее: как центр не переходит в периферию, но, отличаясь от нее, поднимается над нею. 5. Абсолютный дух осуществляет это свободное свое произведение лишь тем, что он хотя и отличенное, но не отделенное и не зависимое от него бытие поставляет и подчиняет себе, частью заставляя содействовать себе, частью же делая своим орудием» (I, 214, 5, ib., 119). Баадер противопоставляет творение и эманацию (2, 89, ib.) и видит пантеизм в объединении Бога с творением, считая ложным, противоречащим всякой религии утверждением, что «Бог дает себе содержание лишь чрез творение, и что всеопределя–ющее определяет, наполняет, осуществляет себя лишь чрез акт творения, становясь действительным Богом из того, что не есть Бог» (I, 396, ib. 119). Напротив, Штекль в своей истории средневековой философии считает, что «Беме сводит происхождение мира к особому виду эманации из Бога» (A. Stock!. Lehrbuch der Geschichte der Philosophie. 2–te Ausg. Mainz, 1875, стр. 620).

510

Myst. magn., V, 7—8, § 2—5. Ср. в De electione, Cap., l, § 5–6: «Der erste unanfängliche Einige Wille, welcher weder böse noch gut ist, gebieret in sich das Einige ewige Gute, als einen fasslichen Willen, welcher des ungrüdlichen Willens Sohn ist, und doch in dem unanfänglichen Willen gleichewig; und derselbe ansere Wille ist des ersten Willen ewige Empfindlichkeit und Findlichkeit, da sich das Nichts in sich selber zu Etwas findet; und das Unfindliche, als der Ungründliche Wille, gehet durch sein ewig Gefundenes aus, und führet sich in eine ewige Beschaulichkeit seiner. Also heisst der ungründliche Wille ewiger Vater; oder der gefasste geborne Wille des Ungrundes heisset sein geborner oder eingeborner Sohn, denn Er ist des Ungrundes Ens, darinnen sich der Ungrund in Grund fasset. Und der Ausgang des ungründlichen Willens, durch den gefassten Sohn oder Ens heisst Geist, denn er führet das gefasste Ens aus sich aus in ein Weben oder Leben des Willens, als ein Leben des Vaters und des Sohnes: und das Ausgegangene ist die Lust, als das gefundene des ewigen Nichts, da sich der Vater, Sohn und Geist immer siebet und findet; und heisset Gottes Weisheit oder Beschaulichkeit»’39 (IV, 468). Вследствие своеобразной и сложной роли, которая принадлежит концепции Беме Сыну (и Ens, и Fasslichkeit, и Herz, и Licht, и Wort140), значение Логоса, которым «вся быша»141, в значительной мере принадлежит Gottes Weisheit142 или Софии, отношения которой к Логосу вообще остаются неясны. Потому правильнее у Беме говорить не о троице, но о четверице в Боге (и седмерице в «Вечной природе»).

511

Сын же «потому называется лицом, что он есть самостоятельное существо, которое не принадлежит к рождению природы, но есть жизнь и разум природы» (IV, 59, § 68).

512

Myst. magn. (1624), Cap. 7, § 5—7, II (V, 32—3). Надо заметить, что в Авроре (1612) Беме стоит еще значительно ближе к церковному учению о троичности и говорит о трех лицах Божества (см. гл. III).

513

Букв.: в правильном соотношении (лат.).

514

В Да и Нет находятся все вещи, то есть божественные, дьявольские, земные, или какие еще можно назвать (нем.).

515

Ciaassen, 11,43.

516

IV, 12, § 36, ср. 32, § 1, 279, § 10, 559, § 86, 566, § 12, V, 16, § 22.

517

Букв.: «гнев божий» (нем.). В Библии Бог называется «огнь поядающий» (Втор. 4:24; Евр. 12:29).

518

Myst. magn., V, 30, § 21. Надо заметить, что и это учение излагается у Пордеджа более понятно, нежели у Беме. См.: Пордедж. Божественная и истинная метафизика.

519

IV, 343—344, § 49.

520

Аврора, 60, 63.

521

Порождение (нем.).

522

«Diese Welt ist aus der ewigen Natur als eine Ausgeburt geschaffen worden» (IV, 39, § 40; 50, § 24; 492, § 38; 291, § 35)147.

523

«Бог стоит во времени, а время в Боге, одно не есть другое, но выходит из единого вечного первоисточника» (IV, 295, 14). «Вечность и время есть одна вещь, но в различных началах. Духовный мир внутри имеет вечное начало, а внешний временное; каждое имеет свое рождение в себе; но вечноговорящее слово господствует над всем» (V, 11, § 10). «Ибо все вещи произошли от вечного духа, как образ вечного; невидимая сущность, которая есть Бог и вечность, в своем собственном вожделении ввела себя в видимую сущность и открылась чрез (mit) время таким образом, что она есть во времени как жизнь, а время в ней как бы немо». (IV, 332, § 2). Ср. еще IV, 260, § 3, V, 19, § 12, 27—8, § 8, 10.

524

«Воля к этому изображению (ангелов) изошла из Отца, из свойства Отца возникла в слове или сердце Божием от века, как вожделеющая воля к твари и к откровению Божества. Ибо Отец есть все, и вся сила состоит в Отце. Он есть начало и конец всех вещей, и вне Его нет ничего, а все, что было, возникло из Отца. Но так как Он от века не подвигся до сотворения ангелов, то и не произошло никакого творения до творения ангелов. Основание же и причину к тому мы не должна знать; Бог удержал в своей власти, как это произошло, что Он некогда подвигнулся, ибо Он все–таки есть неизменный Бог. И мы не должны здесь далее исследовать, потому что это нас запутывает (verwirrt). Только о творении имеем мы власть говорить, ибо оно есть дело в сущности Бога» (Ciaassen, II, 64). «Духи ангелов не от века были телесны, но от века всегда были в дереве вечной жизни эссенции, и от века их образ усматривался в Деве мудрости… И потому есть величайшее чудо, совершенное вечностью, именно то, что вечное создало их воплощенными духами, чего не объемлет разум и не принимает смысл, и это нам недоступно для исследования (nicht ergründlich). Ибо (созданный) дух не может исследовать сам себя: он видит свою глубину до бездны, но не понимает своего горшечника. Он созерцанием проникает в него до бездны, но он не знает его делания, которое скрыто в нем самом. Проницать здесь далее нам покелено остановиться, и молчать. Ибо мы создание и должны говорить лишь настолько, насколько это касается творения. Если мы даже знаем Fiat, то мы не знаем первого движения Бога к творению. Деление души знаем мы хорошо, но как подвиглось то, что стояло от века в своей сущности, мы не знаем… Это есть тайна одного Бога, и тварь должна оставаться в смирении и покорности и не возвышаться далее, ибо она еще не равна Богу. Бог хочет иметь детей, а не господ: Он есть Господь и нет иного. Бог есть дух от вечности, без основания и начала. Но дух душ и ангелов имеет начало и стоит в руке Божией. Но начало к движению твари, происшедшее в Боге, не должно быть названо» (Ciaassen, II, 64—65, 40, Frag. I, 267—279). Последовательно развитые, эти мысли должны были бы внести в гностическую систему Беме значительные ограничения и тем приблизить ее к церковному учению. Беме, очевидно, так и не достиг полной ясности в своих идеях и «откровениях» (с этим сходится и суждение Шварца: 1. с. 578 и ел., основанное на внимательном изучении Беме). Можно встретить еще и такое суждение, заставляющее снова вспомнить об эманации мира из Бога: «Творение есть не что иное, как откровение всесущественного, безосновного Бога. Все, что Он есть в своем вечном, безначальном рождении и области, того причастно и творение. Но не во всемогуществе и силе, а как яблоко растет на дереве; оно не есть само дерево, но растет из силы дерева. Таким образом, вес вещи возникли из божественного вожделения и созданы в сущность, так как в начале не было сущности, но лишь mysterium вечного рождения. Ибо Бог породил (erboren) творение не затем, чтобы сделаться чрез него совершеннее, но ради своего самооткровения, к великой радости и господству, не то, чтобы таковая радость началась только с творением, нет, она от века была в великом Mysterium, но лишь как