дурой», желая этим сказать, что она (Семенова) не простая дура, а исключительная. Что в профсоюз она платит аккуратно, что на Патриарших Прудах она оказалась по приказанию Клюх, чтобы прогулять сына Клюх Вову. Что Вова золотушен, что Вова идиот (экспортный). Ведено водить Вову на Патриаршие Пруды. Товарищ Курочкин, на что был опытный человек, но еле избавился от всего этого потока чепухи и поставил вопрос в упор: о чем они говорили и откуда вышел профессор на Патриаршие? По первому вопросу отвечено было товарищем Семеновой, что лысенький в пенсне ругал господа бога, а молодой слушал, а к тому времени, как человека зарезало, они с Вовой уже были дома. По второму — ничего не знает. И ведать не ведает. И если бы она знала такое дело, то она бы и не пошла на Патриаршие. Словом, товарищ Курочкин добился только того, что товарищ Семенова действительно дура, так что и в суд, собственно, у нее никаких оснований подавать на гражданку Клюх нету. Поэтому отпустил ее с миром. А более действительно в аллее у Пруда, как на грех, никого не было. Так что уж позвольте мне рассказывать, не беспокоя домработницу. Что ругал он господа бога — это, само собой, глупости. Антон Миронович Берлиоз (потому что это именно был он) вел серьезнейшую беседу с Иваном Петровичем Тешкиным, заслужившим громадную славу под псевдонимом Беспризорный. Антону Миронычу нужно было большое антирелигиозное стихотворение в очередную книжку журнала. Вот он и предлагал кой-какие установки Ване Беспризорному. Солнце в громе, удушье, в пыли падало за Садовое Кольцо, Антон Миронович, сняв кепочку и вытирая платком лысину, говорил, и в речи его слышались имена

………………………………………………………………… Иванушка рассмеялся и сказал: — В самом деле, если бог вездесущ, то, спрашивается, зачем Моисею понадобилось на гору лезть, чтобы с ним беседовать? Превосходнейшим образом он мог с ним и внизу поговорить. В это время и показался в аллее гражданин. Откуда он вышел? В этом-то весь и вопрос. Но и я на него ответить не могу. Товарищу Курочкину удалось установить

…………………………………………………………………

СЕАНС ОКОНЧЕН

Заведующий акустикой московских государственных театров Пафнутий Аркадьевич Семплеяров. Водолазов. Актриса Варя Чембунчи. Маргарита заговорила страстно:

…………………………………………………………………

………………………………………………………………..

…………………………………………………………………

Комментарии

ЧЕРНОВЫЕ НАБРОСКИ К ГЛАВАМ РОМАНА, НАПИСАННЫЕ В 1929 — 1931 гг.

С. 66. …гипсовый поэт Александр Иванович Житомирский… — В одном из черновиков читаем: «Сад молчал, и молчал гипсовый поэт Александр Иванович Житомирский — в позапрошлом году полетевший в Кисловодск на аэроплане и разбившийся над Ростовым». Исследователи справедливо указали на поэта Александра Ильича Безыменского (1898 — 1973) как на «прототипа» Александра Ивановича Житомирского (Безыменский родился в Житомире). Напомним, что Безыменский был одним из злейших травителей Булгакова. И родилось видение, …прошел человек во фраке.. — По мнению некоторых исследователей-булгаковедов (Б. С. Мягкова и других), прототипом Арчибальда Арчибальдовича послужил директор писательского ресторана в «Доме Герцена» Яков Данилович Розенталь — фигура колоритная, привлекавшая внимание посетителей этого заведения. С. 67. Поэт же Рюхин.. — Персонаж, вобравший в себя черты многих писателей и поэтов того времени. …впал в правый уклон. — В конце двадцатых годов Булгаков оказался одной из жертв кампании против правого уклона в искусстве и литературе. «В области театра у нас налицо правая опасность, — отмечалось в редакционной статье журнала «Новый зритель» 25 ноября 1928 года. — Под этим знаком мы боролись… против чеховского большинства в MXT-II, против «Дней Турбиных»… Ближайшие месяцы несомненно пройдут под знаком контрнаступления левого сектора в театре». В феврале 1929 года один из руководителей Главреперткома В. И. Блюм выступил со статьей «Правая опасность и театр», которая почти полностью была посвящена разбору пьесы «Дни Турбиных» как наиболее яркому и «опасному» произведению, проповедующему идеи побежденного класса, то есть буржуазии («Экран», 17 февраля 1929 г.). В первом номере журнала «Советский театр» за 1930 год имя Булгакова вновь склоняется в связи с борьбой против правого уклона. «Именно театр, — подчеркивалось в передовой статье, — оказался наиболее удобной позицией для обстрела политических и культурных завоеваний рабочего класса. Злобные политические памфлеты и пародии на пролетарскую революцию прежде всего нашли свое место на театральных подмостках («Зойкина квартира», «Багровый остров»). Именно на театр направлено главное внимание врагов». А в статье «Начало итогов» (автор — Р. Пикель) прямо отмечалось, что важнейшим фактором, «подтверждающим укрепление классовых позиций на театре, является очищение репертуара от булгаковских пьес». …не в правый уклон, а, скорее, в левый загиб. — Писатель в данном случае обыгрывает текст статьи «Искусство и правый уклон», помещенной в газете «Вечерняя Москва» от 2 марта 1929 года. В ней говорилось: «Никто /из комсомольцев/ не спорил по существу — о правом уклоне в художественной литературе… Следовало бы, пожалуй, говорить не только о правом, но и о левом уклоне в области художественной политики… О «левом» вывихе докладчик почему-то умолчал». С. 69. — Нет, не помилую… — В первой редакции: » — Бейте, граждане, арамея! — вдруг взвыл Иванушка и высоко поднял левой рукой четверговую свечечку, правой засветил неповинному… чудовищную плюху… Вот тогда только на Иванушку догадались броситься… Воинственный Иванушка забился в руках. — Антисемит! — истерически прокричал кто-то. — Да что вы, — возразил другой, — разве не видите, в каком состоянии человек! Какой он антисемит! С ума сошел человек! — В психиатрическую скорей звоните! — кричали всюду». С. 79. Маргарита заговорила страстно… — Эта черновая запись свидетельствует о многом. Прежде всего она ясно указывает на то, что имя главной героини романа было определено писателем на самой ранней стадии его написания. Косвенно эта запись подтверждает также высказывания Л. Е. Белозерской и С. А. Ермолинского о том, что Булгаков читал им в 1929 году законченный роман в машинописном виде. Наконец, весьма к месту будет сказано и о том, что основные идеи романа, отчетливо проявившиеся в последних его редакциях, вызрели у писателя также в двадцатые годы. В связи с именем героини и с некоторыми сюжетными линиями романа следует упомянуть одну любопытную переведенную книжонку, появившуюся в Москве в 1927 году: Пьер Мак Орлан. «Ночная Маргарита». (Библиотека «Огонек», № 282). Главные ее герои — Георг Фауст, восьмидесятилетний профессор, продавший душу лукавому и вследствие этого превратившийся в обаятельного молодца, и рыжая красавица Маргарита, ночная обитательница злачных мест. Полюбив Фауста, Маргарита решила освободить его от дьявольских пут, добровольно согласившись исполнять все условия договора, заключенного между Фаустом и лукавым. При этом она надеялась таким же образом переуступить свои обязанности по договору кому-то другому, отягощенному старостью. Но тщетно: продать свою душу за молодость (временную, конечно!) никто не желал. На глазах великолепного Фауста Маргарита стала превращаться в ужасную старуху… Многие эпизоды этой повести вспоминаются при прочтении булгаковского романа. К сожалению, исследователи-булгаковеды прошли мимо этого важнейшего литературного источника, в значительной степени определившего структуру «закатного романа».