Петр Великий. Михаил Афанасьевич Булгаков

Действующие лица:

Петр I.

Екатерина.

Алексей.

Ефросинья.

Меншиков.

Мазепа.

Карл XII.

Реншельд, шведский генерал.

Денщик.

Корабельный мастер.

Адмирал.

Макаров, кабинет-секретарь.

Морков Иван Дьяк.

Подьячий.

Протопоп.

Юродивый.

Курьер.

Князь-кесарь.

Князь-папа.

Солдат.

Лекарь.

Бутурлин.

Толстой.

Апраксин старший.

Голицын.

Долгорукий.

Репнин.

Народ, гвардия, песенники, плотники, кузнецы, монахи, солдаты, матросы, хор колодников, запорожцы, свита Карла XII, русские генералы: Ренн, Шереметев, Брюс, Боур, Чернышев, Мамонов, Анна, дочь Петра, лекарь, Афанасьев Большой, шведские генералы, драбанты, гренадеры, драгуны, караул во дворце, трубач, ряженые.

Акт первый

Картина первая

Июньское утро. Лесистый холм под Полтавой. Шатер со штандартом Карла XII, другой — со штандартом гетмана Мазепы. У первого шатра на часах — драбант, у второго — запорожец. За сценою грохот боя.

Мазепа (появляется один). О, черный яд! О, преисподний тартар! Великий бог, погибло все! Они бегут, глаза меня не обманули, их гонят русские полки… (Смотрит вдаль.) Да, это он, в дыму, в огне, мой страшный враг, московский царь! Куда теперь укрыться мне? О, гетьман, гетьман, ты погиб! Да, краше самому себе смерть причинить, чем отдаваться на лютые мученья за измену. (Берется за пистолет.) Но, нет, дрожит рука моя, курок взвести не в силах я. Бежать, бежать без промедленья!

Запорожцы (выбегают). Погано дело, гетьман славный! Нас шведы погубили, всех москали нас заберут. Эй, гетьман, на Туретчину веди нас!

Мазепа. Молчать! Все знаю и без вас. Не я, не я, а он виновник, вот он!

Драбанты вносят, высоко подняв на шестах и копьях носилки, в которых раненый Карл XII. Левая нога его в бинтах. За носилками свита Карла.

Карл. Остановитесь здесь, хочу смотреть отсюда. О, если бы я мог подняться! Но рана тяжкая меня сковала, мученья передышки не дают. Я все готов терпеть, огонь и муку, но только дайте мне подняться, чтоб кинуться опять в огонь. Бесстрашных шведов строй, лишь только короля увидит, сомкнется вновь и варваров погонит. Пустите к ним! Пустите к ним! Награду колдуну, тому, кто боль мою задушит, кто вдунет силу в грудь мою! О, шведы, шведы, с вами ваш король, ужели вы не слышите его?

Мазепа. Он в исступленьи и не понимает, что ждет его, а с ним и нас. О, бой проклятый! Король, зачем ты дал его?

Карл. Нет, нет, явись ко мне архангел или дьявол с приказом бить отбой, я не послушал бы и их, клянусь в том королевством!

Реншельд (вбегает). Король, пехота наша сбита! Ваше величество, скорей на Днепр бегите! (Свите.) Не медлите, спасайте короля!

Карл. Не верю! В мире силы нет, перед которой дрогнет швед!

Реншельд. О, государь, гладите! (Указывает вдаль.) О, государь, я умоляю… (Отбегает в сторону боя.) Остановить! Того, кто побежит, я расстреляю! (Стреляет из пистолета, скрывается.)

Мазепа. Снимайте прапор, берите золото в шатре и на коне скорее!

Запорожцы. Эй, на конь, на конь, на конь! (Снимают штандарт Мазепы, вытаскивают бочонки с золотом и скрываются с Мазепой.)

Свита Карла. Эй, королю коня! Скорее коней! (Снимают штандарт Карла.)

Карл. Позор, позор вместо победы… О, лучше б я ослеп, чем это видеть… Шведы, шведы! (Карла уносят. Свита удаляется вместе с ним.)

Бой сразу стихает, доносятся обрывки: «Тебе бога хвалим» и полковой музыки. Через некоторое время появляется Меншиков и с ним трубач.

Меншиков. Труби, труби, зови ко мне всех командиров! (Трубач трубит.)

Появляются генералы Ренн, Шереметев, Брюс, Боур и другие. Со всех сторон начинают сбегаться офицеры, среди них есть легко раненные.

Бог наше дело завершил, они бегут, нет больше Карла!

Трубы, и за сценой послышались крики — ура!

Появляется Петр. Контуженая голова его без шляпы, повязана тряпкой обожженной, лицо закопчено дымом, он в разорванном сбоку кафтане, со смятым крестом на груди.

Петр. Свети нам, солнце, бог воскрес! Виктория! Виктория! Победа!

Гвардия. Виктория! Виктория! Великая победа!

Петр. Кто грозен и страшен, как Марс, древний бог? Кто полымем ярким Европу зажег? Карл двенадцатый! Кто всех супротивных развеял, как дым? Кто в мире один был непобедим? Карл двенадцатый! А кто нас под Нарвой, как малых, побил? Кто конницу нашу в Нарове топил? Карл двенадцатый! Но часа я ждал, я тебя поджидал, король знаменитый, двенадцатый Карл! И вот мы сошлися, о, свейский король! Скажи нам свой отзыв, промолви пароль! С тобою на свете места нам нет, вздувай витили, примкни байоннет. И в мире не ждал, не чаял никто баталии преславной, виктории такой! Мы шведу не дали ни пяди земли, и шведов шеренги в крови полегли. Кто чаял, чтоб швед нам хребет показал? Где свейский король, двенадцатый Карл?

Гвардия. Кто чаял, кто ждал, чтоб хребет показал непобедимый двенадцатый Карл?

Петр (Меншикову). Князь, подойди ко мне! Мейн херценкинд, мейн бестен фринт, мин брудер! Сердечный друг, тебе мое лобзанье. Данилыч, никогда России не забыть твои великие деянья! (Вынув шпагу, кланяясь всем.) Вас всех благодарю, всем кланяюся низко. Вы древнюю славу Руси обновили, не посрамили знамен, потомки имен не забудут, ваших великих имен! (Меншикову.) Чай, Гвардия голодна, Данилыч, угости обедом.

Меншиков. Петр Алексеич, сделай честь! (Трубачу.) Труби, садиться всем и есть!

Гвардейцы раскрывают шатры, вкатывают бочки с водкой, развязывают вьюки, садятся.

Петр. Первую чарку во славу павшим, пролившим под Полтавой кровь. Им честь и память и любовь! (Пьют.) Вторую чарку пью за вас…

Меншиков. Нет, стой, Петр Алексеич, стой! Нет, так ты пьешь не по ранжиру. Вторую чарку Михайлову Петру, преображенцу бомбардиру!

Гвардия. Здравствуй, здравствуй, Петр Алексеевич, здравствуй, многая лета!

Меншиков махнул платком, грянули пушечные выстрелы.

На холм вводят пленных шведских генералов, во главе их — Реншельд, за ними несут шведские знамена.

Меншиков дает знак, и их склоняют перед Петром.

Реншельд. Ваше величество, пред вами генерал фельдмаршал Реншельд. Мы победителям сдаемся в плен. (Подает свою шпагу Петру.)

Генералы отдают свои шпаги Меншикову.

Петр. Негоже, зазорно, что славный фельдмаршал был безоружен. В грядущих боях вам меч будет нужен. Мы с вами скрестили железо в бою, вам шпагу на память свою отдаю.

Реншельд. Какая честь и смею ль я?.. (Принимает шпагу.)

Петр. Садитесь с нами, милости прошу. Мы здесь обедаем… своя семья.

Шведов усаживают, наливают им чарки.

Реншельд. Я благодарен, я не пью…

Петр. Мы и сами не пьем, капли в рот не берем, понеже не видим в том. сладости. Да уж день больно радостен! (Поднимает чарку.) Во здравье славных шведов! (Шведам.) Спасибо вам, великое спасибо!

Реншельд. За что нас царь благодарит?

Меншиков. За то, что драться научили.

Реншельд (указывая, на раненого шведа). Мы научили, а вы нам плохо заплатили.

Гвардия. Как умели, как умели!

Петр. А чего же нам зевать? По второй, чтоб не хромать!

Гвардия. Чарка на чарку — не палка на палку!

Петр (отзывает Меншикова в сторону). Данилыч, а короля-то мы забыли! Короля догони, князь, достань короля! А Мазепу-изменника коль приведешь, я те в ножки паду!

Меншиков (Боуру). Бери скорей драгун, скачи, что станет мочи, и короля с Мазепою лови в Переволочне!

Боур скрывается.

Петр. А что ж наши гости да приуныли? Скажут, что плохи хозяева. Песенников сюда!

Появляются солдаты-песенники.

Песенники. Ах, вы, сени, мои сени, сени новые мои…

Гвардия. Сени новые, кленовые, решетчатые…

Выбегает солдат-плясун с ложками, пляшет.

Песенники. Выпускали сокола из правого рукава… Ты лети, лети, сокол, высоко и далеко…

Вдруг послышался конский топот, загудела земля, донесся свист и хор издали: «И высоко и далеко…»

Петр. Поехали?

Меншиков. Поехали!

Петр. Крылатый Боур, догони их!

Гвардия. Ах, вы, сени, мои сени, сени новые мои…

Занавес

Картина вторая

Весенний рассвет в Петербурге. Рабочая комната Петра. Горят свечи.

Инструменты, чертежи, часы с музыкой. Над камином — компас.

Петр, в домашней одежде, в колпаке, работает на токарном станке.

Петр (тихонько напевает). «Веселый город Саардам», все плотники твердят. Трудился плотник, как Адам, когда чинил фрегат. Готов фрегат, фрегат обшит, наш плотник в радости поет, наш плотник в погребок спешит, его друзей компания ждет! Над Саардамом ночь плывет и месяц гаснет, спать пора! Но плотник пляшет и поет, и будет петь он до утра! «Веселый город Саардам», все плотники твердят, и я бывал когда-то там, и я чинил фрегат!

Часы бьют пять раз, играют. Петр оставляет станок, задувает свечи. Появляется денщик.

Ну, что, там есть уж кто-нибудь?

Денщик. Уж как не быть? Сошлись ни свет и ни заря, давно твердят — буди царя, пора, буди царя!

Петр. Зови.

Первым входит Корабельный мастер.

Корабельный мастер. Желаю здравствовать, ваше величество!

Петр. Здорово, мастер!

Корабельный мастер (развернув чертеж). Корабль «Антоний» весьма гнил, и пушки он носить не может. Как быть прикажешь, государь?

Петр. Давно сие я говорил… Ну, что же, мастер, научи! В долгу я за науку не останусь…

Корабельный мастер. Ну, что ж ученого учить? Ты сам — Михайлов мастер!

Петр. Простой я мастер, а ты славный… (Рассматривает чертеж.) Ну, что ж? Укрепить, где можно.

Корабельный мастер (подавая другой чертеж). А здесь?

Петр. Меж палуб окна здесь просечь и старые поправить. Ступай, трудись… На, на дорогу посошок!

Денщик подает корабельному мастеру чарку.

Корабельный мастер. Во здравие твое! (Пьет, уходит.)

Денщик впускает адмирала.

Петр. Здравия желаю, господин вице-адмирал!

Адмирал. Мейн герр шаутбенахт!

Петр. Я вас позвал, чтоб вам сказать: у вас эскадра неисправна, и ежели и впредь вы будете так поступать, легко живот свой можете вы потерять!

Адмирал. Государь! Виноват!..

Петр. Не люблю повторять. Ступайте!

Адмирал уходит. Входит кабинет-секретарь Макаров с бумагами.

Макаров. Государь!

Петр. Господин кабинет-секретарь, садитесь.

Макаров подает Петру бумагу.

Макаров. Дворянин Головин человека стал бить и забил его насмерть.

Петр. Ах, он темный злодей! Ну, я выжгу из них сии пакости! Пиши — быть ему в каторге!

Макаров пишет, потом подает Петру другую бумагу.

Петр. Да, беда. Что рожают, в том нету стыда, а вот стыд — сих младенцев отмеривать. Не щенки они, люди, ведь жалко их! Строить им при церквах гошпиталии, чтобы матери тайных младенцев сдавали бы!

Макаров подает бумагу.

Макаров. О зазорных младенцах велели мне доложить.

Петр (прочитав). Им немедленно ехать туда, где канал проведен из океана в море Медитеранское, и в другие места, где есть доки, каналы и гавани, чтоб могли присмотреться к машинам и прочему. Посылай их не мешкая!

Макаров (кланяется). Государь… (Выходит.)

Дверь открывается, и гренадер вводит Ивана Моркова. Морков в подряснике.

Петр. А, давно поджидал! Господин вологодский помещик! Так ты, стало быть, Морков Иван?

Морков. Был Иваном в миру, государь, а теперь Иосаф я смиренный, недостойный иеродиакон.

Петр. Вот как? Ну, так здравствуй, смиреннейший диакон! (Начинает таскать Моркова за волосы.)

Морков. Ох… Ох… Ох… Царский гнев пуще боли терзает…

Петр. Как же мне подлеца не терзать? Ах, ты тать! Для чего же тебя, дармоед, посылали в Венецию? На казенные деньги учить навигацкой великой науке? Он науку прошел и казенные деньги сожрал и, вернувшись, нырнул в монастырь! Отмочил преизрядную штуку!

Морков. Убояхся соблазну мирского…

Петр. Да ты знаешь ли, кто ты таков?

Морков. Сволочь, что ль, государь?

Петр. Угадал, окаянная сволочь! Ну, так я тебя в службу верну! А пока в каземат!

Гренадер выводит Моркова.

Денщик входит.

Денщик. Царевич приехал!

Входит Алексей.

Петр. Здравствуй, сын!

Алексей. Здравствуй, батюшка! Как твое драгоценное здравие?

Петр. Ну,