в «Записках».
Но сначала расскажем о том, что предшествовало работе Булгакова в земстве на Смоленщине. Это представляется весьма важным.
Можно привести значительное число фактов из жизни Булгакова, точно указывающих на его способность мгновенно откликнуться на что-то важное и злободневное, на его желание сделать это добровольно и бескорыстно. Но мало кто знает, что добровольчество, величайшее и редкое качество человеческой души, было присуще ему от природы.
Сравнительно недавно стал известен интереснейший факт из его студенческой жизни. В разгар войны, в 1915 г., когда даже Киев стал постепенно превращаться в прифронтовое место, Военное ведомство обратилось в ректорат Киевского университета с просьбой подготовить список из числа студентов — будущих зауряд-врачей 1-го разряда, желающих служить в армии. Так вот, Михаил Булгаков оказался в числе первых, кто решил добровольно отправиться на фронт. Мало того, как свидетельствуют документы, Михаил Булгаков числился и в особом секретном списке добровольцев (всего 22 студента), пожелавших служить врачами в подразделениях морского флота! Брали же в это элитное ведомство только особо одаренных студентов из благонадежных семей. И лишь состояние здоровья помешало ему уже в 1915 г. войти в состав элитных частей морского флота и принять участие в боевых действиях (Collegium. 1994. №4—5. С. 231—235).
Этот удивительный факт всегда необходимо иметь в виду при рассмотрении жизненного пути писателя, в том числе и службы его в качестве земского врача.
Из воспоминаний современников, родственников и друзей писателя, а главное — из фактов биографии Булгакова явствует, что он был патриотом истинным (не на словах, а на деле) и страстным. Не добившись направления для службы в частях морского ведомства и ощущая всю сложность положения на фронтах (в Киев уже прибывали потоки раненых), Булгаков подает 13 мая 1915 г. ректору университета следующее прошение: «Будучи признан при призыве зауряд-врачей негодным для несения воинской службы, настоящим имею честь просить Ваше превосходительство выдать мне удостоверение о том, что я состою студентом V курса, для предоставления в одно из врачебных учреждений». Получив удостоверение, он немедленно приступает к работе в госпитале Красного Креста в Печерске. Но и до этого, будучи в 1914 г. в отпуске с женой в Саратове, он каждый день ходил в местный военный госпиталь и делал там перевязки (подробнее см.: Виленский Ю.Г. Доктор Булгаков. Киев, 1991. С. 49—57).
6 апреля 1916 г. Булгаков заканчивает медицинский факультет Киевского университета и получает сначала удостоверение, а затем и диплом «лекаря с отличием со всеми правами и преимуществами, законами Российской империи сей степени присвоенными». Вот как гордо звучала степень «лекаря» в Российской империи.
Став остепененным врачом и имея довольно широкие возможности для устройства на работу, Булгаков опять-таки добровольно поступает в военный госпиталь. Об этом свидетельствуют и Т. Н. Лаппа, и Н. А. Земская. Приведем отрывок из воспоминаний Н. А. Земской: «Все окончившие после сдачи государственных экзаменов получили звание ратника ополчения второго разряда. Это было сделано с целью использования молодых врачей не на фронте, а в тылу, в земских больницах, откуда опытные врачи были сняты и отправлены в полевые военные госпитали… Киевский выпуск 1916 года был призван не сразу. Немедленно после окончания Мих. Булгаков поступил в Красный Крест и добровольно уехал на юго-западный фронт, где работал в военном госпитале в городах Западной Украины: в Каменец-Подольском и Черновцах. Там он получил первые врачебные практические навыки, особенно по хирургии» (Воспоминания о Михаиле Булгакове. С. 82).
О работе Булгакова в военных госпиталях имеются воспоминания лишь Т. Н. Лаппа, которая сопровождала мужа по госпиталям и больницам. Вот что сохранилось в ее памяти об этом очень важном отрезке жизни Булгакова: «…Михаил сдал выпускные экзамены на отлично и добровольно поступил в Киевский военный госпиталь. Вскоре госпиталь перевели поближе к фронту, в Каменец-Подольский. Я, конечно же, поехала за ним… У нас была небольшая комната. Миша много оперировал и очень уставал, иногда стоял у операционного стола сутками напролет, но все же мы несколько раз совершали прогулки по городу, останавливались у его достопримечательностей, любовались пейзажами в вечерней дымке, открывавшимися за башнями крепости, возле старинных брам, лестниц и домов. Мне думается, что неповторимая эта панорама каким-то образом отразилась и в описании Ершалаима в „Мастере и Маргарите»… В это время русские войска прорвали фронт и наш госпиталь оказался уже в Черновцах… Работать приходилось много: Михаил очень часто дежурил, ночью, под утро приходил физически и морально разбитым, буквально падал на кровать, спал пару часов, а днем опять госпиталь, операционная, и так почти каждый день… Но свою работу Михаил любил, относился к ней со всей ответственностью и, несмотря на усталость, находился в операционной столько, сколько считал нужным. Там я многого насмотрелась и на всю жизнь запомнила, что такое война» (Запись А. П. Кончаковского).
В июле 1916 г. Булгаков из добровольцев Красного Креста переводится на военную службу и зачисляется в резерв чинов Московского окружного военно-санитарного управления. Осенью же «в порядке мобилизации» получает вызов в Москву для дальнейшего направления в распоряжение смоленского губернатора. Сохранилось важное свидетельство Н. А. Земской (ее дневник) о пребывании Булгакова в Москве. Вот эта запись от 22 сентября 1916 г.: «Вечер. Миша был здесь три дня с Тасей. Приезжал призываться, сейчас уехал с Тасей (она сказала, что будет там, где он, и не иначе) к месту своего назначения „в распоряжение смоленского губернатора». Привез он… тревогу, трезвый взгляд на будущее (выделено нами. — В. Л.), жену, свой юмор и болтовню, свой столь привычный и дорогой мне характер, такой приятный для всех членов нашей семьи…» (Воспоминания о Михаиле Булгакове. С. 83).
В последних числах сентября 1916 г. (17 сентября по ст. ст.) Булгаков с женой приезжает в село Никольское…
О пребывании Булгакова в Никольском и о работе в Никольской больнице рассказывается далее в комментариях.
Примечания
1 …уездный город Грачевку от Муръинской больницы… — Речь идет об уездном городе Сычевке и Никольской больнице. Название села и больницы Булгаков несколько раз видоизменял (Мурьево, Мурьевская, Муравьевская…), а в рассказе «Стальное горло», который был опубликован первым из цикла, село и больница называются «своими именами» — Никольское и Никольский пункт-больница. Конечно, при издании «Записок» отдельной книжкой Булгаков, несомненно, все названия привел бы к единообразию.
2 …в два часа дня 16 сентября 1917 года… в два часа пять минут 17 сентября того же 17-го незабываемого года… — Мы уже подробно останавливались на этом вопросе, но имеются и другие важные сведения. Дело в том, что в архиве писателя хранился комплект журнала «Медицинский работник», не включенный при описании архива в его состав (из-за отсутствия на журналах авторских помет). Так вот, в тексте рассказа «Полотенце с петухом» имеются исправления чернилами. В первом случае исправлен год 1917-й на 1916-й. Во втором случае не только исправлен год (то же исправление, что и предыдущее), но и зачеркнуто слово «незабываемого». В результате текст стал читаться так: «…16 сентября 1916 года мы были у последнего лабаза, помещающегося на границе этого замечательного города Сычевки, а в два часа пять минут 17 сентября того же 16-го года я стоял…»
Кто внес эти исправления в текст? Ответить довольно сложно из-за отсутствия в исправлениях характерных особенностей, присущих почерку Булгакова. Но исправить текст мог только сам Булгаков или Е. С. Булгакова.
3 Я содрогнулся, оглянулся тоскливо… — Из воспоминаний Т. Н. Лаппа: «На лошадях по неописуемо жуткой грязи и колдобинам мы добрались поздним вечером до Никольского. Естественно, нас никто не встречал, но врача уже ждали давно…» (Запись А. П. Кончаковского). Из ее же воспоминаний (более поздних): «Отвратительное впечатление. Во-первых, страшная грязь. Но пролетка была ничего, рессорная, так что не очень трясло. Но грязь бесконечная и унылая, и вид такой унылый. Туда приехали под вечер. Такое все… Боже мой! Ничего нет, голое место, какие-то деревца… Издали больница видна, дом такой белый и около него флигель, где работники больницы жили, и дом врача специальный… Голое место. Только напротив на некотором расстоянии дом стоял вроде помещичьего… Но все очень унылое такое…» (Паршин Л. К. Чертовщина в американском посольстве… М., 1991).
4 Фельдшера звали Демьян Лукич, акушерок — Пелагея Ивановна и Анна Николаевна. — Характерно, что во всех рассказах цикла, за исключением «Стального горла», имена фельдшера и акушерок не меняются. Это еще одно подтверждение, что Булгаков рассматривал весь цикл рассказов как единую повесть. Что же касается «Стального горла», то повторим: он был напечатан первым не в «Медицинском работнике», и Булгаков в это время еще не определился с именами героев (имена в «Стальном горле»: Андрей Лукич, Мария Николаевна и Прасковья Михайловна). Известны и подлинные имена фельдшера и акушерок, помогавших Булгакову в его практике. Это Емельян Фомич Трошков, Агния Николаевна Лобачевская и Степанида Андреевна Лебедева.
5 …стараниями вашего предшественника Леопольда Леопольдовича. — Булгаков полностью сохраняет имя врача Леопольда Леопольдовича Смрчека (?—1921), который не был непосредственным предшественником Булгакова (предшественницей его была врач И. Г. Генценберг), но проработал в Никольской больнице более десяти лет (до марта 1914 г., затем был мобилизован на фронт) и пользовался огромным уважением у местного населения. Булгаков, проникшись, в свою очередь, симпатией к «доктору Липонтию», решил запечатлеть его заслуги в своих рассказах и сохранить тем самым имя этого замечательного врача для потомков.
6 — Вы, доктор, вероятно, много делали ампутаций?.. Я только два раза делал… — На самом деле Булгаков действительно имел уже определенный хирургический опыт. Из воспоминаний Т. Н. Лаппа: «Там (в военном госпитале в Черновцах. — В. Л.) очень много гангренозных больных было, и он все время ноги пилил. Ампутировал. А я эти ноги держала… так дурно становилось, думала, сейчас упаду… Потом привыкла. Очень много работы было. С утра, потом маленький перерыв и до вечера. Он так эти ноги резать научился, что я не успевала… Держу одну, а он уже другую пилит. Даже пожилые хирурги удивлялись. Он их опережал…»
7 И много лет оно висело у меня в спальне… — Очень хорошо запомнила этот случай и Т. Н. Лаппа: «За короткое время пребывания в земстве Михаил заслужил уважение и любовь не только окружающего персонала, но и многочисленных пациентов. Не могу и сейчас забыть того случая, когда молодая девушка, чудом оставшаяся жить благодаря стараниям Михаила, подарила вышитое ею льняное полотенце с большим красным петухом. Долго это полотенце было у нас, перевозили мы его и в Киев, и в Москву. А потом и оно исчезло…» (Запись А. П. Кончаковского).
