утешение. Вдова потом снимок повесит в гостиной, будет гостей занимать: «А вот, мол, снимок моего покойного железнодорожника, царство ему небесное!» И гостям приятно.
— Вот и прекрасно, что вы присутствия духа не теряете. Берите записочку, топайте к начальнику Зерново-Кочубеевской топливной ветви. Он вам билетик выпишет до Москвы.
— Покорнейше благодарю.
Больной на прощанье наплевал полную плевательницу и затопал к начальнику. Но до начальника он не дотопал, потому что дорогу ему преградил секретарь.
— Вам чего?
— Скоротечная у меня.
— Тю! Чудак! Ты что ж, думаешь, что у начальника санатория в кабинете? Ты, дорогуся, топай к доктору.
— Был. Вот и записка от доктора на билет.
— Билет тебе не полагается.
— А как же снимок? Ты, что ль, будешь делать?
— Я тебе не фотограф. Да ты не кашляй мне на бумаги.
— Без снимка, доктор говорит, непорядок.
— Ну, так и быть, ползи к начальнику.
— Драсьте. Кхе… кх!.. А кха, кха!
— Кашляй в кулак. Чего? Билет? Не полагается. Ты прослужил только два месяца. Потерпи еще месяц.
— Без снимка помру.
— Пойди на бульвар да снимись.
— Не такой снимок. Вот горе в чем.
— Пойди потолкуй с бухгалтером.
— Здрасьте.
— Стань от меня подальше. Чего?
— Билет. За снимком.
— Голова с ухом! У меня касса, что ль? Сыпь к секретарю.
— Здра… тьфу. Кха. Ррр!..
— Ты ж был у меня уже. Мало оплевал? Иди к начальнику.
— Здравия жела… кха… хр…
— Да ты что, смеешься? Курьер, оботри мне штаны. Катись к доктору!
— Драсьти… Не дают!
— Что ж я сделаю, голубчик? Идите к начальнику.
— Не пойду… помру… Урр…
— А я вам капель дам. На пол не падай. Санитар, подними его.
Через две недели
— С нами крестная сила! Ты ж помер?!
— То-то и оно.
— Так чего ты ко мне припер? Ты иди, царство тебе небесное, прямо на кладбище!
— Без снимка нельзя.
— Экая оказия! Стань подальше, а то дух от тебя тяжелый.
— Дух обыкновенный. Жарко, главное.
— Ты б пива выпил.
— Не подают покойникам.
— Ну, зайди к начальнику.
— Здрав…
— Курьеры! Спасите! Голубчики родненькие!!
— Куда ты с гробом в кабинет лезешь, труп окаянный?!
— Говори, говори скорей! Только не гляди ты на меня, ради Христа.
— Билетик бы в Москву… за снимком…
— Выписать ему! Выписать! Мягкое место в международном. Только чтоб убрался с глаз моих, а то у меня разрыв сердца будет.
— Как же писать?
— Пишите: от станции Зерново до Москвы скелету такому-то.
— А гроб как же?
— Гроб в багажный!
— Готово, получай.
— Покорнейше благодарим. Позвольте руку пожать.
— Нет уж, рукопожатия отменяются!
— Иди, голубчик, умоляю тебя, иди скорей! Курьер, проводи товарища покойника!
Заседание в присутствии члена
Новость в два мгновенья облетела всю станцию Ново-Бахмутовка: будет заседание не простое, а в присутствии члена Авдеевского учкпрофсожа. И в назначенный час зал клуба заполнился пролетарскими лицами членов профсоюза. Возбуждая общее внимание и симпатию, за столом президиума красовался член учкпрофсожа.
Началось честь честью: избрали председателя, и тот, качнувшись, как былинка, и конфузясь, заявил:
— Гм… Таперича, стало быть, секретаря надо…
— Верно! — подтвердили мозолистые голоса в зале,— Васю Гузина!
— Васю так Васю,— сказал председатель и обратился к члену: — Васю хочут?
— Ну и что ж,— ответил член,— пускай. Я против Васи ничего не имею.
— Итак, большинством голосов Васю…— начал председатель.
— Товарищи,— раздался Васин голос,— я покорнейше прошу отказаться, в силу причины малограмотности, так как я только что кончил ликбез.
— Вася, не дрефь! — загремел зал,— неужто, Вася, ты не можешь скребнуть пером раз пять для общего блага?
И под гром рукоплесканий Вася занял место за столом.
— Первым вопросом у нас стоит, на каком основании поперли со службы дорогих товарищей Дзюбу, Душебу и Самиську без всякого ведома профсоюзов? —заявил председатель,— предлагаю высказывать.
Зал немедленно высказал негодование бурным ропотом.
— Ша,— молвил председатель,— который-нибудь один.
Но встали сразу двое и вперебой высказались:
— Это все мастер!
— ПД-9, чтоб ему ни дна ни покрышки!
— Он говорит, ваш, говорит, профуполномоченный на 6 месяцев, а я мастер навсегда!
— Ловко загнул! — грянул зал.
— Прочтите акт № 1…
— Правильно! — крикнул кто-то.
— За № 10 уволили!
— Как это так — правильно?!
— Тише! — погибая в волне народного гнева, взвыл председатель,— кто за? Я голосую — прошу поднять руки! Вася, пиши.
Лес рук поднялся и тотчас же, как подрубленный, опустился.
Вася макнул перо и написал:
«Прочтите акт № 1 заслушали за № 10 воздержавшие 6 человек неправильное сокращение ПД-9 Федоренко».
Потом подумал и приписал:
«Разъяснение подтверждено за № 8 Гавриков и Филонов».
— За что я голосовал?
— Сначала!!
— Объясни, председатель, за что руки поднимать?!
— Ну, сначала,— бледнея, сказал председатель.
— Это что ж такое,— заговорил некто,— разгрузка земли производилась в праздничный день… Сверхурочные, а вместо отдыха шиш с маслом?
— Этого мастера в цистерне утопить!!
— Не допускается убийство! — надрываясь, крикнул председатель.
— Халатный.
— Бузотер!
— Керосин получен, а мы его и в глаза не видали.
— А на перегоне сидели без воды 3 месяца.
— А где профуполномоченный?
— А мастер говорит — его во взятке уличил: пять пудов картофелю!
— Кто кого уличил?!
— Тиш-ше! — кричал председатель, утирая пот,— Вася, пиши.
«Слушали: „Получен материал керосин и другие предметы ПД-9 околодка не отказались“».
«Постановили: „Керосина не получали недопустимо предъявлено ПД-9 ок. Федоренкова“».
— Кого?!
— Камыш 8 дней на водокачке косили, а он на месте остался…
— Исплоатация труда!..
— Горячие у вас парни,— растерявшись, сказал член председателю,— беда!
— Что ж таперича делать? — спросил председатель.
— Ты голосуй,— посоветовал член,— они, может, заткнутся.
— Голосую, товарищи! — заныл председатель.
— За кого? — гремело в зале.
— Ясное дело. Духу чтоб не было!
— Кого?!
— Кто за — тот руку!
— Наоборот: вон его, к свиньям!
— Которого?
— Федоренкова мастера!
— Ага!
— Кто за то, чтобы его исключить?.. Раз, два, три… Вася, пиши…
«Исключить за 15 голосов»,— написал Вася.
— Ура! Выкинули,— ликовал зал.
— Потрудились, зато очистили союз!
— А теперь что? — спросил председатель у члена.
— Закрывай ты заседание,— ответил тот,— ну их к богу.
— Объявляю закрытым! — облегченно крикнул председатель.
— Правильно,— ответил бахмутовский народ,— ко щам пора.
И с грохотом зал разошелся. Вася подумал и написал: «Заседание закрыто 7 часов».
— Молодец, Вася,— сказал председатель и спрятал протокол.
П р и м е ч а н и е «Г у д к а»:
В основе фельетона копия протокола заседания членов профсоюза на ст. Н.-Бахмутовка от 19 июня. Протокол этот — верх бестолковщины.
Совершенно непонятно, как могло идти таким образом заседание, на котором присутствовал член Авдеевского учкпрофсожа?
Главполитбогослужение
Конотопский уисполком по договору от 23 июля 1922 г. с общиной верующих поселка при ст. Бахмач передал последней в бессрочное пользование богослужебное здание, выстроенное на полосе железнодорожного отчуждения и пристроенное к принадлежащему Зап. ж. д. зданию, в коем помещается жел.-дорожная школа.
Окна церкви выходят в школу…
Из судебной переписки
Отец дьякон бахмачской церкви, выходящей окнами в школу, в конце концов не вытерпел и надрызгался с самого утра в день Параскевы Пятницы и, пьяный как зонтик, прибыл к исполнению служебных обязанностей в алтарь.
— Отец дьякон! — ахнул настоятель,— ведь это что же такое?.. Да вы гляньте на себя в зеркало: вы сами на себя не похожи!
— Не могу больше, отец настоятель! — взвыл отец дьякон,— замучили, окаянные. Ведь это никаких нервов не хва…хва…хватит. Какое тут богослужение, когда рядом в голову зудят эту грамоту.— Дьякон зарыдал, и крупные, как горох, слезы поползли по его носу.— Верите ли, вчера за всенощной разворачиваю требник, а перед глазами огненными буквами выскакивает: «Религия есть опиум для народа». Тьфу! Дьявольское наваждение. Ведь это ж… ик… до чего ж доходит?.. И сам не заметишь, как в кам…ком…мун…нистическую партию уверуешь. Был дьякон — и, ау, нету дьякона! Где, спросят добрые люди, наш милый дьякон? А он, дьякон… он в аду… в гигиене огненной.
— В геенне,— поправил отец настоятель.
— Один черт,— отчаянно молвил отец дьякон, криво влезая в стихарь,— одолел меня бес!
— Много вы пьете,— осторожно намекнул отец настоятель,— оттого вам и мерещится.
— А это мерещится? — злобно вопросил отец дьякон.
— Владыкой мира будет труд!! — донеслось через открытые окна соседнего помещения.
— Эх,— вздохнул дьякон, завесу раздвинул и пророкотал: — Благослови, владыка!
— Пролетарию нечего терять, кроме его оков.
— Всегда, ныне, и присно, и во веки веков,— подтвердил отец настоятель, осеняя себя крестным знамением.
— Аминь! — согласился хор.
Урок политграмоты кончился мощным пением «Интернационала» и ектений:
Весь мир насилья мы разрушим до основанья! А затем…
— Мир всем! — благодушно пропел настоятель.
— Замучили, долгогривые,— захныкал учитель политграмоты, уступая место учителю родного языка,— я — слово, а они — десять!
— Я их перешибу,— похвастался учитель языка и приказал: — Читай, Клюкин, басню.
Клюкин вышел, одернул пояс и прочитал:
Попрыгунья стрекоза
Лето красное пропела.
Оглянуться не успела…
— Яко Спаса родила!! — грянул хор в церкви.
В ответ грохнул весь класс и прыснули прихожане.
Первый ученик Клюкин заплакал в классе, а в алтаре заплакал отец настоятель.
— Ну их в болото,— ошеломленно хихикая, молвил учитель,— довольно, Клюкин, садись, пять с плюсом.
Отец настоятель вышел на амвон и опечалил прихожан сообщением:
— Отец дьякон заболел внезапно и… того… богослужить не может.
Скоропостижно заболевший отец дьякон лежал в приделе алтаря и бормотал в бреду:
— Благочестив… самодержавнейшему государю наше… замучили, проклятые!..
— Тиш-ша вы,— шипел отец настоятель,— услышит кто-нибудь, беда будет…
— Плевать…— бормотал дьякон,— мне нечего терять… ик… кроме оков.
— Аминь! — спел хор.
П р и м е ч а н и е «Г у д к а»:
В редакции получен материал, показывающий, что дело о совместном пребывании школы и церкви в одном здании тянется уже два года. Просьба всем соответствующим учреждениям сообщить, когда же кончится это невозможное сожительство?
Как школа провалилась в преисподнюю
: #c_97
— Это что! — воскликнул известный московско-белорусско-балтийский железнодорожник Девушкин, сидя в пивной в кругу своих друзей,— а вот у нас на Немчиновском посту было происшествие, так это действительно номер!
Девушкин постучал серебряным двугривенным по мраморному столику, и на стук прикатил член профессионального союза работников народного питания в белом фартуке. Добродушная профессиональная улыбка играла на его лице.
— Дай нам, милый человек, еще две парочки,— попросил его Макар Девушкин.
— Больше чем по парочке не полагается,— ответил нарпитовец с сожалением.
— Друг! — прочувственно воскликнул Макар,— мало ли что не полагается, а ты как-нибудь сооруди,— и при этом Макар еще раз постучал двугривенным.
Нарпитовец вздохнул, искоса глянул на надпись на стене:
«Берущий на чай не достоин быть членом профессионального союза».
Еще раз вздохнул, порхнул куда-то и представил две парочки.
— Молодец! — воскликнул Макар, приложился к кружке и начал:
— Дачу бывшего гражданина Сенет знаете?
— Не слыхали,— ответили друзья.
— Замечательная дачка. Со всеми неудобствами. Ну-с, забрали, стало быть, эту дачку под школу первой ступени. Главное — местоположение приятное: лесочек, то да се… нужник, понятное дело, имеется. Одним словом, совершенно пригодная дача на 90 персон школьников. Но вот водопровода нету! Вот оказия…
— Именно — пустое дело. Вот из-за колодца-то все и произошло, и пропала дачка, к свиньям собачьим. Был этот колодец под самым крыльцом, и вот о прошлом годе произошло печальное событие — обвалился сруб… Нуте-с, заведующий школой бьет тревогу по всем инстанциям нашего аппарата. Туда-сюда… Пишет ПЧ-первому: так, мол, и так,— чинить надо. ПЧ посылает материал, рабочих. Специальных колодезников пригнали. Ну, те, разумеется, в два момента срубили новый сруб, положили его на венец, и оставалось им, братцы, доделать чистые пустяки — раз плюнуть.
Ан не тут-то было: вместо того чтобы тут же взять и работу закончить, а ее взяли да и оставили до весны. Отлично-с.
Весной, как начала земля таять, поползло все в колодец, а колодец 18 саж. глубины! Поехала в колодец земля и весь новый деревянный сруб. И в общем и целом провалилось все это… Получилась, друзья мои, глубокая яма более чем в 3 сажени шириной, и под самой стеной школы.
Школьный фундамент подумал-подумал, треснул и полез вслед за срубом в колодец. Дальше — больше: р-раз! — треснула стена. Из школы все, понятное
