327 машинных страниц (около 22 глав). Если буду здоров, скоро переписка закончится. Останется самое важное — корректура авторская, большая, сложная, внимательная, возможно с перепиской некоторых страниц.
«Что будет?» Ты спрашиваешь? Не знаю. Вероятно, ты уложишь его в бюро или в шкаф, где лежат убитые мои пьесы и иногда будешь вспоминать о нем. Впрочем, мы не знаем нашего будущего.
__________
Свой суд над этой вещью я уже совершил и, если мне удастся еще немного приподнять конец, я буду считать, что вещь заслуживает корректуры и того, чтобы быть уложенной в тьму ящика.
Теперь меня интересует твой суд, а буду ли я знать суд читателей, никому неизвестно.
__________
Моя уважаемая переписчица очень помогла мне в том, чтобы мое суждение о вещи было самым строгим. На протяжении 327 страниц улыбнулась один раз на странице 245-й («Славное море»…). Почему это именно ее насмешило, не знаю. Не уверен в том, что ей удастся разыскать какую-то главную линию в романе, но зато уверен в том, что полное неодобрение этой вещи с ее стороны обеспечено. Что и получило выражение в загадочной фразе: «Этот роман — твое частное дело»(?!). Вероятно, этим она хотела сказать, что она не виновата!
__________
Воображаю, что она будет нести в Лебедяни, и не могу вообразить, что уже несет в письмах!
__________
Ку! Нежно целую тебя за приглашение и заботы. Единственное радостное мечтание у меня — это повидать тебя и для этого я все постараюсь сделать. Но удастся ли это сделать, не ручаюсь. Дело в том, Ку, что я стал плохо себя чувствовать и, если будет так, как, например, сегодня и вчера, то вряд ли состоится мой выезд. Я не хотел тебе об этом писать, но нельзя не писать. Но я надеюсь, что все-таки мне станет лучше, тогда попробую.
О том, чтобы Женя меня сопровождал, даже не толкуй. Это меня только утомит еще больше, а ты, очевидно, не представляешь себе, что тебе принесет ослепительное сочетание — Сережка, Сашка и Женька, который, несомненно, застрянет в Лебедяни. Нет, уж ты себе отдых не срывай!
Остальное придумано мудро: обедать вместе с компанией — нет! нет! А с S. [875 — Имеется в виду О.С. Бокшанская.]— даже речи быть не может. Пусть Азазелло с S. обедает!
__________
Ах, чертова колонка! Но, конечно, и разговор не пойдет о том, чтобы я вызывал Горшкова или вообще возился бы с какими-нибудь житейскими делами. Не могу ни с кем разговаривать.
__________
Эх, Кука, тебе издалека не видно, что с твоим мужем сделал после страшной литературной жизни последний закатный роман. Целую крепко!
Твой М [876 — На левом поле письма М.А. Булгаковым сделаны три приписки:1. На с. 1 «В этом письме восемь страниц».2. На с. 6 «Ку, жду карточку с надписью!»3. На с. 8 «Як[ов) Л(еонтьевич) показывал мне расписание. Теперь есть удобный поезд с мягким вагоном? № 43 и обратно 44!Есть? Проверь». Лист 2-ой письма (стр. 3—4) внизу обрезан, возможно, с текстом.].
18. 15.VI.38. На рассвете.
Дорогая Лю!
Эта открытка, которую я пишу под гудение Дм[итриева], обгонит заказное. Вчера, то есть 14-го, был перерыв в переписке. Ольга какие-то ванны берет. Завтра, то есть, тьфу, сегодня возобновляю работу. Буду кончать главу «При свечах» и перейду к балу. Да, я очень устал и чувствую себя, правду сказать, неважно. Трудно в полном одиночестве. Но ничего! Не унывай, Куква! Целую тебя! Не могу сосредоточиться, потому что Дм[итриев] гудит как шмель. Хочется спать! Целую тебя! Целую!
Твой М.
Р.S. Догадался попросить поклониться тебе Дм[итриев].
19. 15.VI.38. Под вечер.
Дорогая Лю! Тронут твоей заботой и лаской. Целую крепко тебя! Не знаю, удастся ли приехать, но надеюсь на это.
Ни в каком случае не затевай устроить мне в спутники Женю. Это совершенно не нужно! Он мне только мешал бы.
Чувствую себя усталым безмерно. Диктую 23-ю главу. Зачем же Писареву быть в загоне! Кланяйся ему!
Твой М.
20. Телеграмма. 15.VI.1938.
Целую крепко. Постараюсь приехать. Спутник Евгений совершенно не нужен.
Любящий Михаил.
21. 19.VI.38. Днем.
Дорогая Лю, сообщи, в полном ли порядке твое уважаемое здоровье? Думаю о тебе нежно.
Верно ли Саня пишет, что река ему по колено? Купаться-то можно? Сообщи.
Прилагаю всякие усилия к тому, чтобы в 20-х числах июня побывать в Лебедяни. Если это не затруднительно (а если далеко и трудно — не надо), узнай — есть ли теперь поезд с мягким вагоном? Должен быть. Ну, если нет — это неважно. Ехать можно и в жестком.
По числу на открытке твоей установил, что ты наблюдала грозу, как раз в то время, как я диктовал о золотых статуях. Пишется 26 глава (Низа, убийство в саду). Перестань ты бегать по базару за огурцами и яйцами!! Сиди в тени! [877 — Последние строки зачеркнуты Е.С. Булгаковой.] […]
22. Телеграмма. 19.VI. 1938
Телеграфируй здоровье. Есть ли купанье. Пишется 26 глава. Целую.
23. 20.VI.38
Дорогая Лю! Получил сегодня два твоих письма, отвечу подробно ночью. А пока кратко… Перестань ты хлопотать по устройству мне провожатых!! Зачем Лоли?! Умоляю тебя, не занимайся ты этим вопросом! Не нужно этого!
Спешу уходить с Соловьевым, целую!
Твой М.
Р.S. Не только не нужно никаких провожатых, но они мне будут мешать! Еще раз целую! М.
24. В ночь на 22. VI.38
Дорогая Люкси!
Сегодня получил соблазняющую меня телеграмму о лодке и подсолнухах. Целую тебя крепко.
Чувствую себя неважно, но работаю. Диктуется 28 глава.
Твой М.
25. 22.VI.38. Утром.
Дорогая Люси, она же очаровательная прекрасная Елена, твои письма и открытки получены. Конечно, если мне удастся навестить тебя, к чему я сейчас делаю первые шаги, я привезу деньги. Сегодня пойду в Театр, узнавать, когда дают жалованье и когда кончится сезон.
Если сегодня Ольга приедет пораньше, постараюсь продиктовать большой кусок и тогда конец переписки станет совсем близок. Одно плохо во всем — это, что мне нездоровится. Но ничего! Целую тебя крепко. Привет вашей библиотеке в лебедянском раю! В частности Радищеву!
Твой М.
26. 22.VI.38
Доролю! Только что отправил открытку тебе с пятикопеечной маркой! Из-за романа в голове путаница. Теперь марка вторая лежит передо мной и удивляется, почему ее не наклеили. Если удастся навестить рекламируемый тобою рай, рад буду хотя бы раз Радищева перечитать!
К приезду моему первые шаги уже сделаны. Сегодня надеюсь пододвинуться к самому концу романа, хоть и чувствую себя плоховато.
Все твои письма и открытки получены. Деньги захвачу. Целую.
Твой М.
27. 22.VI.38
Дорогая Люси! Твои письма и открытки получены.
Кулик дорогой! Первым долгом плюнь ты на эту колонку! Мне Настасья ничуть не поможет, если на мою голову приведет Горшкова! Привести я его и сам могу, а разговаривать с ним не могу (колонку надо ставить новую, по-видимому).
Вообще, не думай, друг мой, что письмами издалека можно что-нибудь наладить. Ничего из этого не выйдет, поэтому не ломай головы над пустяками… [878 — Далее несколько слов зачеркнуто.]
О нездоровье своем я написал лишь потому, чтобы объяснить тебе, что я, может быть, не в состоянии буду выехать в Лебедянь. Но ради всего святого, не придумывай ты мне провожатых! Пощади! То был Евгений! Теперь — Лоли! Ничего они мне не помогут, а только помешают этой поездке!
Сегодня вечером меня будет смотреть Марк Леопольдович. Тогда все станет пояснее.
S. (тревожно). Ну! Ну! Ну! Ты что нудишься?
Я. Ничего… болит…
S. (грозно). Ну! Ну! Ну! Ты не вздумай Люсе об этом написать!
Я. А почему?.. Не вздумай?
S. Ну, да! Ты напишешь, Люся моментально прилетит в Москву, а мы что тогда будем делать в Лебедяни! Нет, уж ты, пожалуйста, потерпи!
__________
У меня сделалась какая-то постоянная боль в груди внизу. Может быть, это несерьезное что-нибудь.
Ты недоумеваешь — когда S. говорит правду? Могу тебе помочь в этом вопросе: она никогда не говорит правды.
В частном данном случае вранье заключается в письмах. Причем это вранье вроде рассказа Бегемота о съеденном тигре, то есть вранье от первого до последнего слова.
Причина: зная твое отношение к роману, она отнюдь не намерена испортить себе вдрызг отдых под яблоней в саду. Я же ей безопасен, поэтому горькая истина сама собою встает в Москве.
Но зато уж и истина!! К сожалению, лишен возможности привести такие перлы, из которых каждый стоит денег (и, боюсь, очень больших денег!).
__________
Но, довольно об этом! Один лишь дам тебе дружеский совет: если тебя интересует произведение, о котором идет речь (я уж на него смотрю с тихой грустью), сведи разговоры о нем к нулю. Бог с ними! Пусть эти разговоры S. заменит семейно-фальшивым хохотом, восторгами по поводу природы и всякой театральной чушью собачьей. Серьезно советую.
Вообще я тут насмотрелся и наслушался.
Ку! Какая там авторская корректура в Лебедяни! Да и «Дон Кихот» навряд ли. О машинке я и подумать не могу!
Если мне удастся приехать, то на короткий срок. Причем не только писать что-нибудь, но даже читать я ничего не способен. Мне нужен абсолютный покой! […] Никакого Дон Кихота я видеть сейчас не могу… [879 — Далее несколько слов зачеркнуто.]
Целую прекрасную, очаровательную Елену!
Твой М.
P.S. Вот роман! Сейчас стал рвать ненужную бумагу и, глядь, разорвал твое письмо!! Нежно склею. Целую.
Приписка М.А. Булгакова на левом поле последней стр.:
«В этом письме четыре страницы».
28. Телеграмма. 23.VI.1938
Приеду на днях. Число сообщу телеграммой.
29. Телеграмма. 24.VI.1938.
Почему нет ответа мою телеграмму. Заказал билет. День выезда телеграфирую.
30. Телеграмма. 25.VI.1938
Выехал двадцать пятого сорок первым, вагон пять. Встречай.
31. 21.VII. 8 ½ вечера.
С поезда
Ну, Куква, и поезд же! Половина девятого, а мы только что дотащились до Льва Толстого! Целую!
М.
32. 21.VII. 5 ¼ вечера.
С поезда
Сменили паровоз, полетели как ветер. Целую ручки за ужин! Наслаждались цыплятами! Ах, какие цыплята! Целую! Бешено трясет!
М.
33. 22.VII. 4 ¼ Утра.
С поезда
Дорогая Лю! Невиданный поезд! Треплемся где-то под Каширой. Проводник говорит, что в Москве будем — «в 8, не раньше!» Легендарный поезд! Причем большинство пассажиров радуется, что опоздаем в Москву! Всю ночь (если это можно назвать ночью) таращил глаза на вагонные сценки. «Пирвалнуисси, покуда доедешь», говорит бабка, едущая во Владивосток. Евгений спит. Целую! М.
Солнце багровое! Жара будет в Москве, надо думать, адская.
Еду хромой. Какая-то дрянь и меня и бабку тяпнула в ногу.
5 ч. 40 м. стоим в лесу!!
34. Телеграмма. 22.VII.1938
Телеграфируй — где искать членскую книжку РЖСКТ «Советский писатель», акт выверки суммы паевых взносов, квитанции внесенных паевых взносов.
35. 22.VII.38. Вечером.
Дорогая Лю!
Доехал я благополучно, но очень устал. Евгений тоже сонный, но чувствует себя, по-видимому, удовлетворительно.
Прости, что сразу начинаю с дела. На столе нашел документ, из которого видно, что хотят возвратить деньги за квартиру. Это — важная вещь. Требуется:
а) Членск[ая] книжка РЖСКТ.
б) Акт выверки суммы паевых взносов.
в) Квитанции внесенных паевых взносов.
Пришлось вторгнуться в твою Психею (прости! Но что делать?). Я вторгся и обомлел, увидев в конфетных
