же очевиден, как и социальная реакционность его творчества.
Речь идет только о его прошлых драматургических произведениях. Такой Булгаков не нужен советскому театру» (Р. Пикель. 15.09.29).
Об этом периоде Булгаков через несколько лет так напишет в романе «Мастер и Маргарита»: «Статьи не прекращались. Над первыми из них я смеялся. Но чем больше их появлялось, тем более менялось мое отношение к ним. Второй стадией была стадия удивления.
Что-то на редкость фальшивое и неуверенное чувствовалось буквально в каждой строчке этих статей, несмотря на грозный и уверенный тон. Мне все казалось, ― и я не мог от этого отделаться, что авторы этих статей говорят не то, что хотели сказать, и что их ярость вызывается именно этим» (гл. 13).
Третьей стадией стала тяжелая душевная депрессия писателя, сопровождавшаяся и резким ухудшением физического состояния.
В попытках найти выход из критического положения, Булгаков и обращается с письмом к И.В. Сталину, М.И. Калинину, А.И. Свидерскому (начальнику Главискусства). А.М. Горькому, в котором содержится просьба о выезде из СССР. Однако по содержанию письма видно, что не столько заграничная поездка его интересовала, сколько нуждался он в защите от совершенно распоясавшихся «литературных налетчиков». Это был крик души затравленной и надломленной. Но гордость не позволяла ему прямо просить о помощи.
394
В тексте отсутствует указание на день отправки письма.
395
Источник, 1996, № 5. Затем: Булгаков Михаил. Дневник. Письма. 1914―1940, М., СПб, 1997. Печатается и датируется по второму изданию. Комментарии В.И. Лосева.
396
На следующий день после отправки рассматриваемого письма, 1 августа в «Правде» был напечатан отрывок из нового сочинения поэта А. Безыменского «Выстрел», который, конечно, тут же был прочитан Булгаковым и подклеен в знаменитый альбом.
ДЕМИДОВ:
И еще я помню брата.
Черноусый офицер
И его глаза запрятал
В длинноствольный револьвер.
Братья! Будьте с ним знакомы.
Истязал он денщиков,
Бил рабочих в спину ломом
И устраивал погромы,
Воплощая мир врагов.
Забывать его не смейте!
В поле,
В доме
Иль в бою,
Если встретите — убейте!
И по полю прах развейте!
Правду вырвавши свою…
Руками задушу своими!
Скажи:
Кто был тот сукин сын?
ВСЕ:
Скажи нам имя!
Имя!
И-м-я!
ДЕМИДОВ:
Алексей…
Турбин.
После снятия с репетиций «Бега» пресса и вовсе обезумела. В различных газетах и журналах появились десятки ругательных статей, приводить которые, очевидно, нет необходимости (Сталин, видимо, уже не мог остановить вакханалию, творимую его «правоверными» соратниками).
Но знакомясь с содержанием этого мутного безудержного потока пасквилей и ругани, невозможно отделаться от навязчивой мысли, что явление это абсолютно не русское. В России происходящее, но не русское. И если такие мысли приходят спустя многие и многие годы, то можно себе представить строй мыслей Булгакова, ставшего главным объектом шумливейшей травли со стороны, как он называл, Кабалы. В какой-то миг его вдруг осенило, что находится он не в Москве, а в… Ершалаиме! А дальше творила уже фантазия писателя… и замысел романа о дьяволе получил вполне определенные очертания.
397
Ознакомившись с письмом. А.И. Свидерский, который, кстати, подвергся в прессе также жесточайшей критике, написал 30 июля записку секретарю ЦК ВКП(б) А.П. Смирнову следующего содержания:
«Я имел продолжительную беседу с Булгаковым. Он производит впечатление человека затравленного и обреченного. Я даже не уверен, что он нервно здоров. Положение его действительно безысходное. Он, судя по общему впечатлению, хочет работать с нами, но ему не дают и не помогают в этом. При таких условиях удовлетворение его просьбы является справедливым».
В свою очередь, А.П. Смирнов, вполне лояльно относившийся к творчеству Булгакова, направил 3 августа письмо писателя и записку А.И. Свидерского в Политбюро на имя В.М. Молотова, изложив в сопроводительной записке свою точку зрения:
«Посылаю Вам копии заявления литератора Булгакова и письма Свидерского — прошу разослать их всем членам и кандидатам Политбюро.
Со своей стороны, считаю, что в отношении Булгакова наша пресса заняла неправильную позицию. Вместо линии на привлечение его и исправление — практиковалась только травля, а перетянуть его на нашу сторону, судя по письму т. Свидерского, можно.
Что же касается просьбы Булгакова о разрешении ему выезда за границу, то я думаю, что ее надо отклонить. Выпускать его за границу с такими настроениями — значит увеличить число врагов. Лучше будет оставить его здесь, дав АППО ЦК : #c_49 указания о необходимости поработать над привлечением его на нашу сторону, а литератор он талантливый и стоит того, чтобы с ним повозиться.
Нельзя пройти мимо неправильных действий ОГПУ по части отобрания у Булгакова его дневников. Надо предложить ОГПУ дневники вернуть».
Как видно из опубликованного журналом «Источник» материала, предложение А.П. Смирнова было одобрено и вопрос был рассмотрен на заседании Политбюро 5 сентября 1929 года. В протоколе Политбюро помечено: «п. 26. Слушали. О Булгакове. Постановили: снять».
Почему же Политбюро отказалось рассматривать вопрос «О Булгакове»? Каких-либо сведений на этот счет нет, но вопрос совершенно ясен: Сталин в это время был в отпуске и без него Политбюро не решилось определять судьбу писателя. Сталин вернулся в Москву только в середине октября.
398
Письма. Публикуется и датируется по автографу (ОР РГБ, ф. 562, к. 19, ед. хр. 11).
399
В ответном письме от 17.08.29. Николай Афанасьевич извещал брата: «[…] письмо твое, посланное 10.VIII.1929 „нарочным“ : #c_50, я получил и немедленно же исполнил твою просьбу. Владимир Львович принял меня весьма любезно […] Пиши же чаще и больше; на письма ты не очень щедр.
Это письмо отправляю самым быстрым способом».
В это время в Париже был опубликован второй том романа «Дни Турбиных» («Белая гвардия»). Известный писатель-эмигрант в газете «Последние новости» (25 апреля 1929 г.) высоко отозвался о художественном качестве романа, о его месте в исторической отечественной литературе: «Сейчас, в момент исключительный и в условиях необычных он кажется выше своего подлинного значения и представляется почти подвигом художника».
400
Письма. Публикуется и датируется по автографу (ОР РГБ, ф. 562, к. 19, ед. хр. 11)
401
В ответных письмах Николаи Афанасьевич извещал брата о том, что все написанное Михаилом Афанасьевичем понял и приложит все усилия для выполнения его поручении. А затем в деталях описал «внешнюю жизнь Парижа».
402
Октябрь, 1987, № 6. Затем: Письма. Печатается и датируется по машинописной копии (ОР РГБ, ф. 562, к. 19, ед. хр. 20).
403
Октябрь, 1987, № 6. Затем: Письма. Печатается и датируется по машинописной копии (ОР РГБ, ф. 562, к. 19, ед. хр. 20).
404
Письма. Публикуется и датируется по автографу (ОР РГБ, ф. 562, к. 19, ед. хр. 11).
405
Слухи о выходе в свет повести «Собачье сердце» на французском языке не подтвердились.
406
Октябрь, 1987, № 6. Затем: Письма. Печатается и датируется по машинописной копии (ОР РГБ, ф. 562, к. 19, ед. хр. 20).
407
Письма. Публикуется и датируется по автографу (ОР РГБ, ф. 562, к. 19, ед. хр. 26).
408
А.М. Земский очень часто болел, и Михаил Афанасьевич, интересуясь его здоровьем, готов был помочь лекарствами или другими средствами.
409
Письма. Публикуется и датируется по автографу (ОР РГБ, ф. 562, к. 19, ед. хр. 11).
410
С тягостным настроением встречал М.А. Булгаков 1930 г. В декабре уходящего года он получил официальное уведомление для предоставления фининспекции о том, что все его пьесы «запрещены к публичному исполнению». Предугадывая такой поворот событий, Булгаков как бы принимает вызов и приступает к написанию новой пьесы — совершенно неожиданной для окружающих, поскольку главным ее героем был Мольер. Шестого декабря была закончена первая рукописная редакция пьесы, Булгаков собирался продолжить работу над ней и в следующем году.
411
Письма. Публикуется и датируется по автографу (ОР РГБ, ф. 562, к. 19, ед. хр. 12)
412
«Роковые яйца».
413
В ответ Николай Афанасьевич писал: «Выслать просимое телеграфом я не могу, т. к. это, к сожалению, невозможно: не принимают никаких переводов на СССР почтой. Ищу возможностей других…»
414
Письма. Публикуется и датируется по автографу (ОР РГБ, ф. 562, к. 19, ед. хр. 12).
415
В ответном письме Николай Афанасьевич сообщал: «Николаю Леонидовичу передай, что мама его жива и здорова; она находится уже здесь и ведет хозяйство собравшейся вместе всей семьи. Она просит обязательно писать ей…»
416
Письма. Публикуется и датируется по автографу (ОР РГБ, ф. 562, к. 19, ед. хр. 12).
417
Письма. Публикуется и датируется по автографу (ОР РГБ, ф. 562, к. 19, ед. хр. 12).
418
Письма. Публикуется и датируется по автографу (ОР РГБ, ф. 562, к, 19, ед. хр. 12)
419
Bacterium prodigiosum — бактерии чудотворные (лат.)
420
Конспект первой научной работы Н.А. Булгакова сохранился в архиве М.А. Булгакова. Предсказания Михаила Афанасьевича: сбылись Н.А. Булгаков стал впоследствии крупным ученым-бактериологом.
421
В письме от 10 февраля 1930 г. Николай Афанасьевич писал брату: «Прошу тебя, если это возможно, отыскать и выслать старую русскую пьесу. Название ее „Русская свадьба“, XVII-го века; автор что-то вроде Алеева… Если найдешь, сообщи».
422
Письма. Публикуется и датируется по автографу (ОР РГБ, ф. 562, к. 19, ед. хр. 12).
423
Октябрь, 1987, № 6. Затем: Письма. Печатается и датируется по машинописной копии (ОР РГБ, ф. 562, к. 19, ед. хр. 30).
424
Письмо это, очевидно, еще многие годы будет в центре внимания как исследователей-булгаковедов, так и различного рода «советологов», поскольку оно отражает прежде всего политические взгляды писателя того времени.
При изучении содержания письма необходимо, на наш взгляд, учитывать следующее предупреждение самого автора: «Мой литературный портрет закончен, и он же есть политический портрет. Я не могу сказать, какой глубины криминал можно отыскать в нем, но я прошу об одном: за пределами его не искать ничего. Он исполнен совершенно добросовестно».
Указывая на свои «великие усилия стать бесстрастно над красными и белыми», Булгаков не скрывает, что в пьесах «Дни Турбиных», «Бег» и в романе «Белая гвардия» присутствует «упорное изображение русской интеллигенции, как лучшего слоя в нашей стране». При этом он полагает, что такое изображение вполне естественно для писателя, «кровно связанного с интеллигенцией».
Булгаков предстает перед нами писателем, бесстрастно стоящим над классами, не одобряющим революционные потрясения, уповающим на постепенный, «естественный» путь развития страны, где интеллигенция должна играть первостепенную роль во всех областях жизни, в том числе и в перевоспитании народа.
Вместе с тем он с негодованием отвергает все клеветнические выпады, в которых содержались попытки представить писателя противником социалистического строя. В частности, это относилось к пьесе «Багровый остров», в которой писатель высмеял Главрепертком.
Письмо Булгакова было с пониманием воспринято Советским правительством. Вскоре состоялся разговор по телефону между Сталиным и Булгаковым.
Учитывая принципиальное значение этого разговора, мы считаем целесообразным привести ниже соответствующие отрывки из воспоминании Л.Е. Белозерской и Е.С. Булгаковой.
Вот как описывает это событие Л.Е. Белозерская: «Сначала о разговоре по телефону со Сталиным. На звонок подошла я. Из Центрального Комитета партии звонил секретарь Сталина Товстуха. Я позвала М[ихаила] А[фанасьевича], а сама занялась домашними делами. М[ихаил] А[фанасьевич] взял трубку и вскоре так громко и нервно крикнул: „Любаша!“, что я опрометью бросилась к телефону (у нас были отводные от телефона наушники). Я пока одна-единственная,
