Я очень прошу написать издательству S. Fischer в Берлине о том, что я известил тебя о предстоящей постановке на сцене французской адаптации, сделанной М.П. Рейнгардт заново с русского текста, и убедительно прошу его не чинить затруднений к ее осуществлению, за которым наблюдаю я по твоим указаниям.

Ведь издат. S. Fischer может претендовать исключительно на немецкий перевод, сделанный когда-то Ладыжниковым. Но если Fischer вмешается в это дело, то получится чепуха, тем более, что по действующим сейчас законам никакие высылки денег (каких бы то ни было!) из Германии совершенно невозможны […]

Я продолжаю работать по своей специальности […] Живем мы тихо и скромно: работаем регулярно и много […]

Евгений Иванович : #c_84 жалуется на сердце, я его лечу и навещаю: он с женой шлют тебе привет».

790

Письма, неполностью. Затем: Михаил Булгаков. Дневник. Письма. 1914―1940. Публикуется и датируется по автографу и машинописной копии (ОР РГБ, ф. 562, к. 19, ед. хр. 17, л. 3-4).

791

Новый мир, 1987, № 2. Затем: Письма. Публикуется и датируется по машинописной копии (ОР РГБ, ф. 562, к. 19, ед. хр. 29, л. 17).

792

Письма. Публикуется и датируется по машинописной копии (ОР РГБ, ф. 562, к. 19, ед. хр. 17, л. 5).

793

Письма. Публикуется и датируется по машинописной копии (ОР РГБ, ф. 562, к. 19, ед. хр. 17, л. 6-7).

794

Письма. Публикуется и датируется по автографу (ОР РГБ, ф. 562, к. 19, ед. хр. 17, л. 8).

795

Сообщения Николая Афанасьевича не предвещали ничего хорошего. Напротив, столь тщательно готовившаяся постановка «Зойкиной квартиры» в Париже оказалась на грани срыва в связи с появлением на сцене зловещей фигуры Каганского. Предстояла вновь изнурительная борьба за авторские права, победить в которой практически не было никаких шансов. Но Булгаковы все же решили сразиться.

Письмо Н.А. Булгакова от 2 февраля 1937 г. представляет, на наш взгляд, большой интерес, и поэтому предлагаем читателю познакомиться с некоторыми выдержками из него.

«[…] Театр „Vieux Colombier“, — сообщал Николай Афанасьевич вовсю работает над „Зойкиной“ и ее представление для прессы назначено на 8-ое февраля. […] Мне даны формальные заверения в том, что все твои требования и указания строжайше исполнены. Во всем тексте французской адаптации нет ничего, что бы могло носить антисоветский характер или затронуть тебя как гражданина СССР. Больше того, и сам режиссер — директор театра Рене Роше, а также и переводчик-адаптатор Benjamin Cremiex принадлежат к числу людей, глубоко чтущих СССР и советское искусство, и они никогда не допустят ничего предосудительного по адресу Союза и престижа советского театрального искусства. Benjamin Cremiex знаком в кругах представителей СССР в Париже и по его инициативе на первое представление посланы приглашения представителям Союза.

К постановке отнеслись весьма серьезно и артисты подобраны высокого качества и с большими именами […]

Хочется верить, что годы работы […] увенчаются успехом, и этот успех будет успехом твоим авторским, успехом советского театрального искусства и успехом всех тех, кто над этим трудился и трудится искренне и честно!

Но есть и огорчения: на сцену вновь всплыл пресловутый Захар Л. Каганский. Пока шла кропотливая и трудная работа над переводом, адаптацией и устройством „Зойкиной“, этот комбинатор ничем себя не проявлял и, конечно, палец о палец не ударил, чтобы делу помочь. Теперь же, когда дело налажено, когда спектакль сработан и о нем уже появились заметки, и когда запахло поступлением денег (авторского гонорара), он появился на горизонте сначала с предупреждениями, а теперь и угрозами судом, арестом постановки и т. д. Через адвоката он написал угрожающее письмо директору Роше, переводчику Кремье и постановщику М.П. Рейнгардт […]

Когда и я, в свою очередь, обратился к адвокату, то выяснилось, что все документы, составленные и выправленные по указаниям Société des auteurs, оказались совершенно непригодными с юридической точки зрения, и я ими оперировать не смогу.

Здешним юристам совершенно необходимо письмо, посланное тебе издат. Ладыжникова 3-го октября 1928, в котором это издательство предложило точные условия соглашения […] Из этого подлинного письма нужно немедленно же выяснить, на каких языках и для каких стран издат. Ладыжникова взяло на себя распространение твоей пьесы „Зойк. квар.“ — и на какой срок […]

Если только издат. Ладыжникова изданием немецкого перевода закрепило за собой право какого бы то ни было перевода, — т. е. на любой язык и в любой стране — инсценировки, аранжировки, переделки, сценарии и т. д., то ты лично с того момента, т. е. 8 октября 1928 года (в этом твоем ответе издат. Ладыжникова ты письменно согласился с условиями письма его от 3 октября 1928) никаких прав на „Зойкину“ не имеешь — она целиком принадлежит через издат. Ладыжникова Фишеру, а значит — ты не мог дать мне ни доверенности, ни прав на договоры и получение денег. Этим правом законно обладает издат. С. Фишер в Берлине и не оно ко мне должно было обращаться, а я к нему. Точно также и твой авторский гонорар тебе может выделить лишь С. Фишер […] Вот на чем основывается издат. С. Фишера, а Захар Л. Каганский заявляет, что он есть единственный и полномочный агент С. Фишера по театральным делам в Европе и что на его имя С. Фишером выданы соответствующие законные (?) документы, по которым он смог устроить постановки пьесы в Варшаве и Брюнне (Чехословакия). Мария Рейнгардт, готовя французск. перевод-адаптацию, должна была обратиться к Фишеру и с ним уже договариваться об условиях этой адаптации.

Итак, все построено на подлинном и оригинальном письме издат. Ладыжникова к тебе от 3 октября 1928 года. Только имея это подлинное письмо в руках в Париже, мы сможем установить, насколько законны права издат. Ладыжникова — издат. С. Фишера — 3. Каганского, как представителя С. Фишера, — и какие меры можно принять, чтобы парализовать этого дельца […] Французские законы, весьма устарелые и дряблые, дают возможность Каганскому (от имени Фишера) наложить арест либо на авторский гонорар, […] либо вообще арестовать по суду все поступления театра — а это пахнет весьма большим скандалом, тем более, что на постановку уже затрачены большие средства. Чтобы избежать этой крайней неприятности, я убедительно прошу тебя немедленно же и самым экстренным способом послать Société des auteurs подписанный тобою французский текст соглашения с М.П. Рейнгардт.

На мое же имя немедленно надлежит выслать все оригинальные письма издательств Ладыжникова и С. Фишера, особенно те, где речь о Каганском […] Все эти письма я, конечно, тщательно сохраню и верну тебе по миновании надобности […]

До начала спектаклей осталось всего пять дней, нельзя терять ни одной минуты […] Мне очень жаль, что непорядок и непорядочность омрачают честную и длительную работу, причиняя тебе и мне огорчения, хлопоты, но дело теперь зашло слишком далеко: нельзя, чтобы на меня указывали как на несерьезного или нечистого на руку человека. Ведь я законно и честно хотел защитить твое честное имя и законное право!

Если будешь немедленно писать в Париж, то напиши в Société des auteurs, что ты никогда и никоим образом не уполномачивал З. Каганского защищать твои права на „Зойкину“ и всегда указывал С. Фишеру, чтобы Каганскому ведение твоих дел никогда и никак не поручалось, как ты это уже писал в свое время самому С. Фишеру […] Еще раз прошу этого письма не откладывать в сторону ни на одну минуту! Действуй незамедлительно, точно и определенно, иначе чужая рука растащит то, что тебе принадлежит, а я, твой законный представитель, попаду в глупое и неловкое положение […] Решительная борьба за твои права внезапно вступила в критическую фазу, едва лишь спектакль объявлен и дело запахло деньгами […] Комбинатор 3. Каганский, очевидно, лучше знал и законы и способы, как подцепить оплошности в ведении дела […] Ах, сколько негодяев и бандитов рассеяно по целому миру!

Я, конечно, постараюсь все сделать, чтобы избежать огласки, скандала, но как это трудно, невыразимо трудно сделать!

[…] Всплывает снова старая и путаная история: издательство Ладыжникова… издательство С. Фишера и ее единственный и всемогущий представитель Захар Леонтьевич Каганский, которому якобы принадлежат все права на „Зойкину“ повсюду и навсегда! […] Ему, вероятно, в этом помогает второй делец Б. Рубинштейн — „бывший владелец“ издательства Ладыжникова (оба сейчас находятся в Париже). Société des auteurs, считая, что я законно тебя представляю за пределами СССР по защите авторских прав на „Зойкину“ — написало издательству С. Фишера категорическое заказное письмо несколько недель назад, но до сего дня ответа не получило […] Итак, Ладыжников не существует, С. Фишер, может быть, также не существует, но существует Лазарь Каганский : #c_85, который остается невидимкой […]».

796

«Подлинное письмо Ладыжникова отправил 5 февраля. Булгаков»

[…] «Сообщаю, что я никогда и никоим образом не уполномачивал Захария Каганского защищать мои права на пьесу „Зойкина квартира“. Автор Михаил Булгаков» (франц.).

797

«Le Jour»— газета «День» (франц.).

798

Письма. Публикуется и датируется по машинописной копии (ОР РГБ, ф. 562, к. 19, ед. хр. 17, л. 9).

799

12 февраля 1937 года Е.С. Булгакова записала в дневнике: «У Миши отвратительное настроение, связанное с „Зойкиной квартирой“ в Париже. Опять вчера рылись в архиве, опять посылали документы. Дома не издают, а за границей грабят».

800

Творчество Михаила Булгакова. Кн.1. Л., 1991. Печатается и датируется по первому изданию.

801

В.Г. Сахновский совместно с Немировичем-Данченко готовили премьеру «Анны Карениной», торопились, предполагая взять этот спектакль в Париж, где должны были состояться гастроли в этом году. 21 апреля 1937 года премьера состоялась.

802

Письма. Печатается по этому изданию.

803

В дневнике Е.С. Булгаковой отражен ход работы над либретто «Черное море». С предложением на эту тему (о разгроме белогвардейцев в Крыму) к нему обратилось руководство Большого театра и композитор С.И. Потоцкий. Вскоре Булгаков записал в тетради: «Черное море». Либретто оперы. Начато 16.Х.1936 г. […] Фрунзе (Михайлов). В сентябре 1920 г. назначен ком. армиями Южного фронта […] 6/XI Фрунзе был в штабе 1 и 2 конных армий, разговаривал с Буденным и Ворошиловым […] Фрунзе: «Доведите атаки во что бы то ни стало до конца […] Открытая атака живой силой […]».

Изучив источники и литературу по теме (среди них — собрание сочинений М.В. Фрунзе, труды С.М. Кирова, С.И. Гусева и других), Булгаков в течение месяца неотрывно работал над либретто и 18 ноября 1936 г. завершил работу. И хотя либретто было одобрено театром и композитором, Булгаков вскоре приступил к его переработке, существенно усиливая революционную часть текста. Главная идея булгаковского произведения заключается в том, чтобы показать закономерность, а следовательно, и неизбежность краха белого движения, не пользовавшегося поддержкой народных масс.

804

Творчество Михаила Булгакова, кн.2, С.-Пг, 1994.