по-прежнему сумбурная, быстрая, кошмарная. К сожалению, я трачу много денег на выпивки. Сотрудники «Г[удка]» пьют много. Сегодня опять пиво. Играл на Неглинном на биллиарде. «Г[удок]» два дня [178 — «Гудок» два дня… — В «Гудке» Булгаков работал с 1923-го по 1926 год, опубликовав там десятки фельетонов.] как перешел на Солянку во «Дворец труда», и теперь днем я расстоянием отрезан от «Нак[ануне]» [179 — …расстоянием отрезан от «Накануне»… — Московское отделение «Накануне» помещалось в «доме Нирнзее» (Б. Гнездниковский пер., д. 10).].

Дела литературные вялы. Книжка в Берлине до сих пор не вышла, пробиваюсь фельетонами в «Нак[ануне]» [180 — …пробиваюсь фельетонами в «Накануне»… — В «Автобиографии» (1924) Булгаков писал: «В берлинской газете „Накануне“ в течение двух лет писал большие сатирические и юмористические фельетоны… Сочинил книгу „Записки на манжетах“. Эту книгу у меня купило берлинское издательство „Накануне“, обещав выпустить в мае 1923 года. И не выпустило вовсе».]. Роман из-за «Г[удка]» отнимающего лучшую часть дня, почти не подвигается [181 — Роман… почти не подвигается… — Речь идет о романе «Белая гвардия».].

* * *

Москва оживлена чрезвычайно. Движения все больше.

Банкнот (червонец) сегодня стал 975 милл., а золот[ой] рубль — 100. Курс Госбанка. Здорово?

22-го августа.

Месяцами я теперь не берусь за дневник и пропускаю важные события.

27 августа. Понедельник. Ночь.

Только что вернулся с лекции сменовеховцев: проф. Ключникова, Ал. Толстого, Бобрищева-Пушкина и Василевского-Не-Буква [182 — …вернулся с лекции сменовеховцев: проф. Ключникова, Ал. Толстого, Бобрищева-Пушкина и Василевского-Не-Буквы… — Ключников Юрий Вениаминович (1886—1938) — юрист-международник, сотрудник газеты «Русское слово», министр иностранных дел в правительстве Колчака.Бобрищев-Пушкин Александр Владимирович (1882—193…) — писатель, публицист.Василевский (He-Буква) Илья Маркович (1882—1938) — писатель, публицист, издатель.Информация о лекции была помещена в «Накануне» 29 августа. Обобщающее название лекции — «Европа сегодня». Были названы и доклады: Алексей Толстой — «Люди и нравы» (выступление); Ю.В. Ключников — «Война или мир»; И.М. Василевский — «Наши за границей».О самой лекции Булгаков писал Ю.Л. Слезкину 31 августа: «В „Накануне“ масса новых берлинских лиц, хоть часть из них и временно: He-Буква, Бобрищев-Пушкин, Ключников и Толстой. Эти четверо прочитали здесь у Зимина лекцию. Лекция эта была замечательна во всех отношениях… Трудовой граф чувствует себя хорошо, толсто и денежно».].

В театре Зимина было полным-полно. На сцене масса народу, журналисты, знакомые и прочие. Сидел рядом с Катаевым. Толстой, говоря о литературе, упомянул в числе современных писателей меня и Катаева.

* * *

Книжки «Зап[иски] на манжет[ах]» до сих пор нет.

* * *

«Гудок» изводит, не дает писать [183 — «Гудок» изводит, не дает писать… — Уже в цитированном письме Ю.Л. Слезкину Булгаков сообщал: «Роман я кончил, но он еще не переписан, лежит грудой, над которой я много думаю. Кое-что исправлю». Вот эту завершающую работу над романом и мешала делать засасывающая рутина в «Гудке».].

2-го сентября. Воскресенье.

Сегодня банкноты, с Божьей помощью, 2050 руб. (2 миллиарда 50 милл.), и я сижу в долгу, как в шелку. Денег мало, будущее темновато.

Вчера приехали к нам Софочка с матерью, мужем и ребенком [184 — …приехали к нам Софочка с матерью, мужем и ребенком… — Речь идет о родственниках первой жены Булгакова — Давидовичах, которые жили в Саратове.]. Проездом в Саратов. Завтра должны уехать со скорым поездом туда, где когда-то жизнь семьи была прекрасна, теперь будет кочевье, скудость и тяжесть.

Сегодня я с Катаевым ездил на дачу к Алексею Толстому (Иваньково). Он сегодня был очень мил. Единственно, что плохо, это плохо исправимая манера его и жены [185 — …манера его и жены… — Жена Алексея Толстого — Крандиевская Наталья Васильевна (1889—1963). Л.Е. Белозерская вспоминала о чете Толстых: «Они с Алексеем Николаевичем производили впечатление удивительно спаянной пары. Казалось, что у них одно общее кровообращение… Впечатление какой-то необыкновенной семейной слаженности и спаянности…» О Наталье Васильевне отзывалась как о женщине доброй и справедливой.] богемно обращаться с молодыми писателями.

Все, впрочем, искупает его действительно большой талант.

Когда мы с Катаевым уходили, он проводил нас до плотины. Половина луны была на небе, вечер звездный, тишина. Толстой говорил о том, что надо основать нео[реальную] школу. Он стал даже немного теплым:

— Поклянемся, глядя на луну…

Он смел, но он ищет поддержки и во мне и в Катаеве. Мысли его о литературе всегда правильны и метки, порой великолепны.

* * *

Среди моей хандры и тоски по прошлому, иногда, как сейчас, в этой нелепой обстановке временной тесноты, в гнусной комнате гнусного дома, у меня бывают взрывы уверенности и силы. И сейчас я слышу в себе, как взмывает моя мысль, и верю, что я неизмеримо сильнее как писатель всех, кого я ни знаю. Но в таких условиях, как сейчас, я, возможно, пропаду.

3-го сентября, понедельник.

После ужасного лета установилась чудная погода. Несколько дней уже яркое солнце, тепло.

Я каждый день ухожу на службу в этот свой «Гудок» и убиваю в нем совершенно безнадежно свой день.

Жизнь складывается так, что денег мало, живу я, как и всегда, выше моих скромных средств. Пьешь и ешь много и хорошо, но на покупки вещей не хватает.

Без проклятого пойла — пива не обходится ни один день. И сегодня я был в пивной на Страстной площади с А. Толстым, Калмен[сом] [186 — …я был в пивной… с… Калменсом… — Калменс Семен Николаевич — финдиректор московского отделения газеты «Накануне».], и, конечно, хромым «Капитаном», который возле графа стал как тень.

* * *

Сегодня уехали родные в Саратов.

* * *

Сегодня днем получилась телеграмма Роста: в Японии страшное землетрясение. Разрушена Иокогама, горит Токио, море хлынуло на берег, сотни тысяч погибших, императорский дворец разрушен, и судьба императора неизвестна.

И сегодня же, точно еще не знаю, мельком видел какую-то телеграмму о том, что Италия напала на Грецию [187 — …Италия напала на Грецию… — Причиной конфликта стало убийство на греческой территории членов итальянской военной миссии. 31 августа итальянцы оккупировали греческий остров Корфу.В советских газетах это сообщение появилось с опозданием.]. Что происходит в мире?

* * *

Толстой рассказывал, как он начинал писать. Сперва стихи. Потом подражал. Затем взял помещичий быт и исчерпал его до конца. Толчок его творчеству дала война.

9-го сентября. Воскресенье.

Сегодня опять я ездил к Толстому на дачу и читал у него свой рассказ «Дьяволиада». Он хвалил, берет этот рассказ в Петербург и хочет пристроить его в журнал «Звезда» со своим предисловием. Но меня-то самого рассказ не удовлетворяет.

* * *

Уже холодно. Осень. У меня как раз безденежный период. Вчера я, обозлившись на вечные прижимки Калменса [188 — …вечные прижимки Калменса… — Писатель Эм. Миндлин в своих воспоминаниях рассказывает забавный случай, связанный с написанием Булгаковым блестящего очерка о сельскохозяйственной выставке, когда тот в день выплаты гонораров представил необычный счет: «Но что это был за счет! Расходы по ознакомлению с национальными блюдами и напитками различных республик!.. Всего ошеломительнее было то, что весь этот гомерический счет на шашлыки, шурпу, люля-кебаб, на фрукты и вина был на двоих. „Почему же счет на двоих?“ — спросил пораженный заведующий финансами. Булгаков невозмутимо ответил: „…Во-первых, без дамы я в ресторан не хожу. Во-вторых, у меня в фельетоне отмечено, какие блюда даме пришлись по вкусу. Как вам угодно-с, а произведенные мною производственные расходы покорнейше прошу возместить“» (Миндлин Э. Необыкновенные собеседники. М., 1968, с. 115—120).], отказался взять у него предложенные мне 500 рублей и из-за этого сел в калошу. Пришлось занять миллиард у Толстого (предложила его жена).

18 сентября. Вторник.

В своем дневнике я, отрывочно записывая происходящее, ни разу не упомянул о том, что происходит в Германии.

А происходит там вот что: германская марка катастрофически падает. Сегодня, например, сообщение в советских газетах, что доллар стоит 125 миллионов марок! Во главе правительства стоит некий Штреземан [189 — …что происходит в Германии… некий Штреземан… — Оккупация в январе 1923 года французскими войсками Рурского угольного бассейна на правом берегу Рейна вызвала затяжной политический кризис в Германии. Советские газеты откликнулись на эти события огромными аншлагами. Так, номер «Известий», вышедший 18 сентября 1923 года, пестрел в разделе «Положение в Германии» следующими сообщениями: «Новые уступки французам. Германское правительство мирится с арестами немецких граждан в оккупированных областях. Ряд социал-демократических организаций требует выхода социал-демократов из правительства и немедленного созыва рейхстага. Гильфердинг : #c_26 объявил о прекращении отпуска государственных средств для оккупированных областей, а также для строительной промышленности. Курс доллара котируется в 125 миллионов марок».Штреземан Густав (1878 — 1929) — германский рейхсканцлер в августе — ноябре 1923 года, лидер немецкой народной партии.], которого сов[етские] газеты называют германским Керенским. Компартия из кожи вон лезет, чтобы поднять в Германии революцию и вызвать кашу. Радек на больших партийных собраниях категорически заявляет, что революция в Германии уже началась [190 — Радек… заявляет, что революция в Германии уже началась… — К. Радек выступил в «Известиях» и в других газетах с рядом статей провокационного характера. Так, в статье «Правительство Штреземана» он писал: «Социал-демократия уже доказала, что она не умеет… бороться. Г. Штреземан же никогда не был человеком решительного боя… Понятно, из Москвы нельзя оценивать размера и размах движения. Быть может, г. Штреземан все-таки означает этап, на котором революционная волна задержится на известное время. Это время германские коммунисты используют для того, чтобы лучше организоваться, чтобы охватить большинство рабочего класса…» (Известия 14 августа 1923 года). Но уже 13 сентября в статье «Мировая революция и г. Штреземан» К. Радек утверждал: «Господин Штреземан видит, что буря мировой революции надвигается. Рабочий класс радостно повернется к ней лицом и доверится ее волнам».].

Действительно, в Берлине уже нечего жрать, в различных городах происходят столкновения. Возможное: победа коммунистов и тогда наша война с Польшей и Францией, или победа фашистов — (император в Германии etc) и тогда ухудшение советской России. Во всяком случае, мы накануне больших событий.

* * *

Сегодня нездоров. Денег мало. Получил на днях известие о Коле (его письмо); он болен [191 — Получил на днях известие о Коле (его письмо)… он болен… — Письмо, упоминаемое писателем, к сожалению, не сохранилось. Но из других (более поздних) писем Николая Афанасьевича видно, что старший брат оказывал ему и младшему брату Ивану материальную помощь. Вот письмо Николая из Загреба (декабрь 1927 года): «Славный и добрый Миша, мне хорошо известно, что ты принимаешь самое горячее участие в поддержке меня, так же, как ты всегда старался помогать в свое время Ване. Мне трудно в настоящий момент выразить тебе всю величину чувства к тебе, но верь, что оно велико…»] (малокровие), удручен,