тосклив. Написал в «Накануне» в Берлин, чтобы ему выслали 50 франков. Надеюсь, что эта сволочь исполнит.
* * *
Сегодня у меня был А. Эрл[их], читал мне свой рассказ. Ком[орский] и Дэви [192 — Сегодня у меня был А. Эрлих… Коморский и Дэви… — Эрлих Арон Исаевич (1896—1963) — журналист, автор воспоминаний о Булгакове (в книге «Нас учила жизнь»). Вот что писала об этих воспоминаниях Л.Е. Белозерская: «Много лет спустя А. Эрлих выпустил книгу… где немало страниц посвящено М.А. Булгакову. Но лучше бы этих страниц не было! Автор все время отгораживается от памяти своего бывшего сослуживца и товарища и при этом волнуется: а вдруг кто-нибудь может подумать, что он, Эрлих, дружил с „плохим мальчиком“. Поэтому он спешит сказать что-нибудь нелестное в адрес М.А. Булгакова…» Возможно, Л.Е. Белозерская в чем-то и права, но в воспоминаниях А. Эрлиха есть много любопытных наблюдений, раскрывающих некоторые очень важные черты булгаковского мировоззрения (например, его взгляды на русскую историю и государственное устройство России).Коморский Владимир Евгеньевич — адвокат, в начале двадцатых годов друживший с Булгаковым. На квартире Коморских часто собирались литераторы и поклонники литературы.Кисельгоф Давид Александрович — юрист, часто встречался с Булгаковым в 1922-23 годах. Впоследствии женился на Татьяне Николаевне Лаппа.]. Пили вино, болтали. Пока у меня нет квартиры — я не человек [193 — Пока у меня нет квартиры — я не человек… — Пройдет много лет, и Елена Сергеевна запишет в дневнике 13 ноября 1938 года: «Дмитриев опять о МХАТе, о том, что им до зарезу нужно, чтобы М. А. написал пьесу, что они готовы на все!— Что это такое — „на все“! Мне, например, квартира до зарезу нужна — как им пьеса! Не могу я здесь больше жить! Пусть дадут квартиру!— Дадут. Они дадут».Для М. А. есть одно магическое слово — квартира. «Ничему на свете не завидую — только хорошей квартире».Через две недели еще одна запись на ту же квартирную тему: «Над нами — очередной бал, люстра качается, лампочки тухнут, работать невозможно. М. А. впадает в ярость…— Я не то что МХАТу, я дьяволу готов продаться за квартиру!..»Так что писателю постоянно сопутствовало отсутствие элементарных условий для творческой работы.], а лишь полчеловека.
25-го сентября. Вторник. Утро.
Вчера узнал, что в Москве раскрыт заговор. Взяты: в числе прочих Богданов, пред[седатель] ВСНХ! и Краснощеков [194 — …в Москве раскрыт заговор. Взяты… Богданов и Краснощеков… — В центральных газетах (в нескольких номерах) широко освещалась история проворовавшегося председателя Промбанка Красношекова А. М. и его брата. Булгаков откликнулся на это скандальное событие фельетоном «Белобрысова книжка».], пред[седатель] Промбанка! И коммунисты. Заговором руководил некий Мясников [195 — Заговором руководил некий Мясников… — Подробные сведения об этом легендарном человеке были опубликованы недавно в «Независимой газете» (29.04.94). Приведем некоторые из них. — Мясников Гавриил Ильич, 1889 г. р., уроженец города Чистополя бывш. Казанской губ., член РКП(б) с 1905 по 1922 год, исключен из партии как один из организаторов «рабочей оппозиции». В 1922 г. арестовывался органами ВЧК в Перми, затем в Москве в 1923 г., после чего был выслан в Германию. Через шесть месяцев вернулся в СССР. В последующие годы подвергался репрессиям, содержался в местах заключения в Москве, Томске и Вятке. Находясь в ссылке в Ереване, в ноябре 1927 г. вплавь через Аракс бежал в Иран, затем в Турцию, установил письменную связь с высланным из СССР Л.Д. Троцким. В апреле 1930 г. получил разрешение на въезд во Францию… В 1929-1936 годах неоднократно обращался в советское консульство и полпредство с просьбами о возвращении в СССР, обещал прекратить «политическую деятельность». В эмиграции написал ряд книг, направленных против диктатуры большевиков. В их числе: «Победы и поражения русского пролетариата, или Кто предал Октябрь», «Философия убийства, или Почему и как я убил Михаила Романова», «Ликвидаторство и марксизм»… В январе 1945 года получил свидетельство на возвращение в СССР… По прибытии на родину арестован органами НКГБ СССР… Приговором военной коллегии Верховного суда СССР от 24 октября 1945 г. осужден к расстрелу. 16 ноября 1945 г. приговор приведен в исполнение.Мы вернемся еще к этой примечательной личности в связи с некоторыми обстоятельствами, возникшими в ходе допросов Булгакова в ОГПУ в 1926 году.], исключенный из партии и сидящий в Гамбурге. В заговоре были некоторые фабзавкомы (металлистов). Чего хочет вся эта братия — неизвестно, но, как мне сообщила одна к[оммунистка], заговор «левый»(!) — против НЭПа!
В «Правде» и других органах начинается бряцание оружием по поводу Германии (хотя там и нет, по-видимому, надежды на революцию, т. к. штреземановское правительство сговаривается с французским). Кажется, в связи с такими статьями червонец на черной бирже пошел уже ниже курса Госбанка.
Qui vivra — verra! [196 — Поживем — увидим (фр.).]
30-го (17-го стар[ого] ст[иля]) сентября 1923 г.
Вероятно, потому, что я консерватор до… «мозга костей» хотел написать, но это шаблонно, ну, словом, консерватор, всегда в старые праздники меня влечет к дневнику. Как жаль, что я не помню, в какое именно число сентября я приехал два года тому назад в Москву. Два года! Многое ли изменилось за это время? Конечно, многое. Но все же вторая годовщина меня застает все в той же комнате и все таким же изнутри.
Болен я, кроме всего прочего…
* * *
Во-первых, о политике: все о той же гнусной и неестественной политике. В Германии идет все еще кутерьма [197 — В Германии идет все еще кутерьма… — В ночь на 27 сентября во всей Германии было введено осадное положение. 29 сентября за подписью президента Ф. Эберта и членов кабинета был опубликован манифест о прекращении пассивного сопротивления в Руре. Правительство заявляло, что по экономическим причинам не в состоянии поддерживать сопротивление населения на оккупированной территории. Немцам предлагалось прекратить борьбу, правительство обещало приложить все усилия для разрешения кризиса дипломатическим путем. Население, по его мнению, должно было «мужественно перенести надвигающиеся тягчайшие события».]. Марка, однако, начала повышаться в связи с тем, что немцы прекратили пассивное сопротивление в Руре. Но зато в Болгарии идет междоусобица [198 — …в Болгарии идет междоусобица… — В ночь с 8 на 9 июня 1923 года в Болгарии произошел государственный переворот, свергнувший находившуюся у власти крестьянскую партию — Болгарский народный земледельческий союз. Глава правительства А. Стамболийский был зверски убит. Установился диктаторский режим Александра Данкова (1879—1959). Первоначально его поддержали все буржуазные партии, болгарские коммунисты во время переворота оставались нейтральными. Но уже в сентябре того же года под их руководством вспыхнуло восстание. В союзе с коммунистами выступил и Земледельческий народный союз. Пик восстания пришелся на двадцатые числа сентября.]. Идут бои с… коммунистами! Врангелевцы участвуют, защищая правительство.
Для меня нет никаких сомнений в том, что эти второстепенные славянские государства, столь же дикие, как и Россия, представляют великолепную почву для коммунизма.
Наши газеты всячески раздувают события, хотя, кто знает, может быть, действительно мир раскалывается на две части — коммунизм и фашизм.
Что будет — никому не известно.
* * *
Москва по-прежнему чудная какая-то клоака. Бешеная дороговизна, и уже не на эти дензнаки, а на золото. Червонец сегодня — 4000 руб. ден[знаки] 1923 г. (4 миллиарда).
По-прежнему и даже еще больше, чем раньше, нет возможности ничего купить из одежды.
Если отбросить мои воображаемые и действительные страхи жизни, можно признаться, что в жизни моей теперь крупный дефект только один — отсутствие квартиры.
В литературе я медленно, но все же иду вперед. Это я знаю твердо. Плохо лишь то, что у меня никогда нет ясной уверенности, что я действительно хорошо написал. Как будто пленка какая-то застилает мой мозг и сковывает руку в то время, когда мне нужно описывать то, во что я так глубоко и по-настоящему (это-то я твердо знаю) проникаю мыслью и чувством.
5 октября. Пятница.
Во-первых, политические события.
В Болгарии начисто разбили коммунистов. Повстанцы частью перебиты, частью бежали через границу в Югославию. В числе бежавших заправилы — Коларов и Димитров [199 — …в Болгарии начисто разбили коммунистов… В числе бежавших… Коларов и Димитров… — Довольно полную информацию о подавлении восстания дала «Правда» в номере от 3 октября: «Болгарское восстание, несомненно, близится к концу… правительственные войска преследуют остатки повстанцев… Выясняется, что английское и итальянское правительства поддерживали правительство Данкова в его борьбе с коммунистами… Против объединенных отрядов рабочих и крестьян были двинуты правительственные войска, состоящие преимущественно из врангелевцев и македонских дружинников… Военное превосходство правительственных войск было очевидным. Белые заняли один за другим важнейшие центры сопротивления повстанцев… Коларову и Димитрову удалось перейти югославскую границу…. После подавления восстания в Болгарии начался самый безжалостный белый террор. По болгарским сообщениям, при подавлении восстания убито две тысячи повстанцев и взято в плен пять тысяч… Болгарские социал-демократы с самого начала приняли деятельное участие в подавлении восстания…»]. Болгарское правительство (Данков) требует выдачи их. По совершенно точным сообщениям, доконали большевиков (поскольку, конечно, верно, что повстанцы большевики) Врангель с его войсками [200 — …доконали большевиков… Врангель с его войсками… — Об этом писали и советские газеты, но более обширную информацию давала русская эмигрантская пресса. Так, берлинские «Дни» в статье «Болгарская бойня» (6 октября) сообщали: «Неприятное впечатление произвело известие об участии русских в подавлении восстания. Имена генералов Туркула и Витковского мелькают по газетным столбцам… Могли или не могли русские не вмешаться — вопрос другой. Сами офицеры уверяют, что создалась такая обстановка, при которой они вынуждены были вмешаться: во-первых, этого требовало правительство, у которого не хватало вооруженных сил для сопротивления, во-вторых, до вмешательства уже были русские жертвы — в двух селах буквально растерзали офицеров, и не сопротивляться значило отдаваться живьем в руки коммунистов.События последних трех дней иначе, как бойней, трудно назвать… Правительством Данкова было решено пленных не брать и раненых не оставлять… Несчастные русские офицеры!.. Они выступают против коммунистов, но в глазах населения и в глазах соседей сербов они являются усмирителями: людьми, вмешивающимися в чужие внутренние дела. Им придется жить бок о бок с родственниками убитых, и, конечно, против них будет вольное или невольное озлобление…»И как бы в подтверждение этих слов руководитель восстания Георгий Димитров заявил, прибыв в Белград: «Было народное восстание… Против нас были македонцы и русские офицеры, которые спасли правительство Данкова. Русских было около десяти тысяч… Расправа в Болгарии еще продолжается. Македонствующие и русские производят дальнейшие аресты и расстрелы. Конечно, в свое время мы за это отомстим…» (Дни, 1923,10 октября).].
В Германии, вместо ожидавшейся коммунистической революции, получился явный
