3. Каганского есть неточность: это не «Дело М. Булгакова», а «Дело З. Каганского».
И дело это заключается в следующем:
Г-н 3. Каганский ухитрился без моего ведома достать в России один из первых вариантов пьесы «Дни Турбиных» и выпустить его в переводе на немецкий язык в Берлине, снабдив издание ложной пометкой «Авторизованный перевод». Затем г. З. Каганский, не имея на то никаких прав, приступил к закреплению за собой «Дней Турбиных» не только в Европе, но и в Америке и к извлечению прибылей из героев пьесы М. Булгакова.
Когда я, М. Булгаков, которому г. З. Каганский своими действиями причинил ущерб и крупные неприятности, приступил к извлечению из рук г. З. Каганского моей собственной пьесы, г. З. Каганский, в расчете на то, что Булгакову трудно будет дотянуться до Каганского из Москвы, напечатал ложное сообщение о том, что он якобы приобрел «Дни Турбиных» вместе с романом «Белая гвардия» у М. Булгакова (газета «Дни», в январе 1928 г.).
После опровержения М. Булгакова : #c_7 г.З. Каганский в газете «Дни» напечатал уже иное ложное сообщение, именно, что он якобы получил «Дни Турбиных» через уполномоченного М. Булгакова.
Мне неизвестно, что напечатает г. З. Каганский в третий раз, но мне хорошо известно, и об этом я считаю долгом предупредить всех, что прежде чем читать (или печатать) письма г. З. Каганского, к ним следует отнестись с сугубой осторожностью.
Итак, вторично сообщаю, что ни на роман «Белую гвардию», ни на пьесу «Дни Турбиных» З. Л. Каганский прав не имеет.
Г-на З. Каганского я привлекаю к ответственности [359 — Вскоре Булгаков понял, что одержать верх над профессиональными дельцами в газетной дуэли он не сможет. Тем более что и сообщения из ВОКСа, Драмсоюза, юридических консультаций не были утешительными. Вот что писал Булгакову 3 марта 1928 года обслуживавший его опытный юрист И.Я. Рабинович: «Поскольку между Россией и европейскими странами нет конвенции, издание пьесы, равно как и исполнение ее на сцене, никем никому возбраняемо быть не может. Всякий конфликт, который возникает на этой почве, будет на руку лишь тому, кто пожелает воспользоваться отсутствием защиты у автора […] В частности, с Каганским дело обстоит так. То, что он до сих пор сделал самовольно, и его ссылки на старый договор я считаю лишенными всякого правового основания. Но дело не в этом, а в том, что этот энергичный и чрезвычайно ловкий человек сумел перевести пьесу на немецкий язык, издать ее (им закреплено авторское право в Европе) и зарегистрировать пьесу в Америке, что, опять-таки, создает для нее правовую охрану. Думаю, что и в смысле постановок Каганский, с которым я, как постоянный юрисконсульт Толстого, Щеголева, Замятина, Федина и Лавренева, заключил ряд договоров, многого добьется и лучше кого бы то ни было устроит пьесу в Европе и Америке. Всякий конфликт лишь разрушит все сделанное […] Поэтому мой совет сводится к тому, чтобы, не порывая с Каганским […] поставить его под серьезный и основательный контроль […] В смысле контроля я связался с очень крепкой и солидной театрально-издательской фирмой Берлина…»Примерно то же самое сообщили Булгакову и юристы из ВОКСа (письмо от 6 марта подписали И. Коринец и И. Рейзин). Ссылаясь на мнения зарубежных издательств, они отмечали, что «при существующих неясностях правовых взаимоотношений» между СССР и Германией в вопросах защиты авторских прав — интересы авторов можно осуществить «только путем индивидуального соглашения какого-нибудь писателя с соответствующими издательствами об авторизации произведений в чужой стране. Такая „авторизация“, с одной стороны, может заполнить пробелы, вызванные отсутствием конвенции, с другой стороны, дает писателю гарантию, что его сочинения будут опубликованы в действительно хороших переводах и форме, обеспечивающей авторитет советской литературы перед немецким читателем».По сути, круг замкнулся. Оказалось, что З.Л. Каганский, овладев незаконно рукописями Булгакова и издав их за рубежом, «защитил» тем самым права автора. А единственной возможностью хоть как-то воздействовать на процесс «использования» рукописей за границей могла быть договоренность с одним или несколькими зарубежными издательствами о защите его авторских прав на невыгодных для автора условиях.И предложения автору тут же поступили. Солидное берлинское издательство Фишер-Ферлаг (основано в 1886 г.) направило Булгакову письмо (от 28 марта 1928 г.) с предложением о сотрудничестве (видимо, по рекомендации И.Я. Рабиновича). Чтобы как-то смягчить настрой Булгакова в отношении Каганского, немецкое издательство изложило в своем письме содержание «покаянного» заявления самого Каганского:«Относительно Вашего письма Каганский высказался следующим образом: он никогда не имел намерений нарушить интересы автора и продавать произведение, не уплачивая гонорара. Ваше произведение он получил от одного господина, который выдавал себя за Вашего уполномоченного, и, как видно из письма-векселя между Каганским и этим господином, он произвел платеж в двести долларов, которые, очевидно, этот господин Вам не прислал. Равным образом, он обязался выпустить это произведение за границей и Вам, как автору, уплачивать часть поступающих денег. К сожалению, кажется, судя по Вашему письму, этот уполномоченный не присылал Вам ни платежей, ни сообщения о своем соглашении с г. Каганским. Г-н Каганский действовал в уверенности, что он, на основании этой уплаты и этого соглашения, распоряжается правами перевода и может поэтому перевести это произведение на свой счет, дать его печатать и передать нам права для сцены. Он действовал, как нам кажется, всецело в Ваших интересах, но если Вы держитесь того мнения, что в будущем Вам лучше иметь дело с нами, а не с г. Каганским, то мы делаем Вам следующее предложение:Вы передаете непосредственно нам право представления Вашей пьесы за границей с тем, что мы Вам будем уплачивать 50% со всех получении за представления, в то время как мы берем на себя полностью все расходы. Думаем, что при такой оплате, и при том, что от первоначальных шагов г. Каганского Вам не только нет никакого убытка, но, напротив, даже польза, в смысле охраны Ваших авторских прав, — такой выход покажется Вам приемлемым».В сложившейся ситуации Булгакову ничего не оставалось, как принять предложение берлинского издательства. Договор был заключен 13 апреля 1928 года, в котором были определены следующие права сторон:«1. Господин Булгаков передает издательству С. Фишер полное и исключительное право постановки своего произведения „Дни семьи Турбиных“ — „Белая гвардия“ во всех странах, кроме России, и одновременно дает ему полномочия принимать меры против противозаконных постановок, заключать последующие договоры со ставящими театрами, согласовывать долю прибыли, получение денег, и на судебное и внесудебное взыскание денег. Издательство же С. Фишер полностью принимает на себя обязательства предлагать это произведение в этих странах к постановке и охранять интересы этого произведения всеми способами.2. Господин Булгаков получает от поступлений долю прибыли в 50% (пятьдесят процентов) в ежемесячном отчислении, в то время как издательство С. Фишер принимает на себя все расходы, проистекающие из этой деятельности, особенно что касается переводов и продаж…» (см.: Творчество Михаила Булгакова, кн. 2, с. 358).].
Михаил Афанасьевич Булгаков.
Москва, Б. Пироговская 35-6, кв, 6.
16-го марта 1928 г.
Собственноручную подпись члена Драмсоюза, драматурга Михаила Афанасьевича Булгакова Драмсоюз удостоверяет
Уполномоченный Общества И. Стрельников.
М.А. Булгаков — Е.И. Замятину [360 — Памир, 1987, № 8. Письма. Печатается и датируется по второму изданию.]
Москва, 12 апреля 1928 г.
Дорогие Людмила Николаевна[361 — Людмила Николаевна (1887―1965) — жена Евгения Ивановича Замятина.] и Евгении Иванович! Москва встретила меня кисло [362 — М. А. Булгаков был несколько дней в начале апреля в Ленинграде.], и прежде всего я захворал. Тем не менее Канторовича [363 — Очевидно, речь идет о писателе и журналисте Владимире Яковлевиче Канторовиче (1901—1977), который весной 1928 г. вернулся из Парижа, где встречался с И.Г. Эренбургом. В ОР РГБ сохранилось письмо Е.И. Замятина к Канторовичу.] я постараюсь найти. В тоске покидая Ваш очаровательный город, не то у Вас, не то у Николая Эрнестовича [364 — Речь идет о художнике Николае Эрнестовиче Радлове (1889—1942).] на вешалке забыл свой шарф (двухцветный — лиловый с черным). Пришлите мне его! Передайте всем привет от меня! Желаю Вам весело провести праздники [365 — Пасха в 1928 г. приходилась на 16 апреля.].
Ваш М. Булгаков.
Москва, Б. Пироговская 35-а, кв. 6, телеф. 2-03-27.
P.S. Москва — противная.
М.А. Булгаков ― Е.И. Замятину [366 — Памир, 1987. № 8. Письма. Печатается и датируется по второму изданию.]
Гудермес (на Кавказе) [367 — М.А. Булгаков вместе с женой — Л.Е. Булгаковой-Белозерской посетили в апреле 1928 г. те места (Тифлис—Батум), которые надолго врезались в память писателя. Об этой поездке достаточно подробно написано в воспоминаниях Л.Е. Белозерской.]22 апреля 1928 г.
Дорогой Евгений Иванович!
Поручение Ваше выполнил, — говорил с Канторовичем. Он еще не получил роман Эренбурга, обещал Вам его послать по получении.
Совершенно больной еду в Тифлис. Привет Людмиле Николаевне.
Ваш М. Булгаков.
М.А. Булгаков ― Ягоде Г. Г. [368 — Булгаков Михаил. Дневник. Письма. 1914―1940. М., СП, 1997. Печатается по машинописной копии (ОР РГБ, ф. 562, к. 27, ед. хр. 9). Комментариии В.И. Лосева.]
Заместителю Председателя Коллегии ОГПУ Т. Ягоде
литератора
Михаила Афанасьевича
Булгакова
Так как мне по ходу моих литературных работ необходимо перечитать мои дневники, взятые у меня при обыске в мае 1926 года, я обратился к Алексею Максимовичу Горькому с просьбой ходатайствовать перед ОГПУ о возвращении мне моих рукописей, содержащих крайне ценное лично для меня отражение моего настроения в прошедшие годы (1921―1925) [369 — Вновь обращаем внимание на указанные Булгаковым годы дневника — 1921—1925. Это означает, что не исключены новые находки булгаковских рукописей (возможно, в виде фото и других копий).].
Алексей Максимович дал мне знать, что ходатайство его успехом увенчалось, и рукописи я получу [370 — М. Горький возвратился в Россию 28 мая 1928 года. Булгаков обратился к нему с просьбой, видимо, чуть позже. Во всяком случае, в архиве писателя сохранились два документа, представляющих исключительный интерес. Первый из них — доверенность писателя на получение его дневника в ОГПУ, выданная Е.П. Пешковой.ДоверенностьРукописи мои — три тетради под заглавием «Мой дневник», писанные от руки, и экземпляр моей повести «Собачье сердце», писанный на машинке, — которые находятся в ОГПУ и которые, по сообщению от А.М. Горького, мне обещали вернуть, доверяю получить Екатерине Павловне Пешковой.Михаил Булгаков.Москва, Б. Пироговская 35-б, кв. 6телеф. 2-03-27Подпись члена Драмсоюза М.А. Булгакова удостоверяюЧлен Правления Драмсоюза: (подпись)6/VII―28.Второй документ — записка Е.П. Пешковой Булгакову.14/VIII―28Михаил Афанасьевич!Совсем не «совестно» беспокоить меня. О рукописях Ваших я не забыла и 2 раза в неделю беспокою запросами о них кого следует.Но лица, давшего распоряжение нет в Москве. Видимо потому вопрос там затянулся. Как только получу их, извещу Вас.Жму руку. Ев. Пешкова.И на этот раз Булгаков не смог выручить свои
