быть готова. И работа началась, переписка между соавторами подробно передает некоторые ее этапы. 17 ноября 1936 г. Асафьев сообщает своему другу юности Н.Я. Мясковскому: «Оперой я очень доволен и так ею дорожу, что жалко расставаться и пускать на рынок. Написав ее одним взмахом, как обычно без рояля, я чувствовал необычную радость с точки зрения технической: все, что хочу, умею делать. Кроме того, сила эмоций и качество музыки (в смысле еще большего самовыявления) повысилась в сравнении с „Партизанами“. В общем, как музыкант, я ощущаю себя в росте».Вскоре после завершения работы над оперой состоялось ее обсуждение руководителями Комитета по делам искусств и Большого театра, высказано было немало справедливых замечаний, и прежде всего, как писал Керженцев, «текста и музыки было пока маловато (чистой музыки, без антрактов только около часу с небольшим)». Вторичное обсуждение оперы Керженцев намечает на середину марта 1937 г., «если успеете все дописать».А в мае 1937 г. в театре родилась идея поставить «Ивана Сусанина» в новой редакции. Подготовка текста была поручена поэту Сергею Городецкому. Постановка двух опер на родственные темы одновременно в одном и том же театре — дело невозможное. И в сентябре 1937 г. Асафьев пишет П. Керженцеву, что если верны слухи о возобновлении «Ивана Сусанина», то продолжать работу над «Мининым и Пожарским» нет смысла. 7 октября Керженцев подробно разъясняет позицию Комитета по делам искусств: «Вопрос о постановке „Минина и Пожарского“ оттянулся только по той причине, что мы получили разрешение поставить „Ивана Сусанина“ в новой редакции. Мы, конечно, не могли этого дела откладывать. Поставить в одном году две оперы про одну и ту же историческую эпоху, конечно, нерационально. Опера „Минин и Пожарский“ остается заданием, которое мы получили и которое обязаны выполнить. Я считаю, как Вы знаете, что Ваши попытки в этой области в общем удачны, но я считаю также, что пока либретто, даже после переделки, еще недостаточно. Нам нужна опера большого масштаба, героическая, и прежде всего должны быть более широко показаны народные массы. Нужно вывести каких-то ее представителей, дав соответствующий музыкальный материал. Вот этот показ масс еще не достигнут, в основном по вине либретто. С одной стороны, образ Минина и образ Пожарского требуют также дополнительных характеристик. Сейчас оба образа все-таки близки. С другой стороны, надо учесть, что пока музыки примерно на полтора часа, то есть музыкальный материал может быть увеличен почти вдвое…»20 декабря 1937 г. П. Керженцев вновь возвращается к проблематике «Минина и Пожарского» и адресует свое письмо Булгакову, Асафьеву и Самосуду: «Моя тема снова „Минин и Пожарский“. На днях я еще раз имел возможность беседовать об этом с руководящими товарищами (по их инициативе). Меня спросили, как подвигается опера. Думаю, это даст Вам новый толчок, чтобы работать над „Мининым и Пожарским“. На днях я имел длительную беседу с Булгаковым, указав ему, что именно либретто требует дополнения и развертывания.Основное — это более широко и полно дать образ Минина, как героического народного вождя, дорисовать образ Пожарского, как доблестного честного воина, дать более развернутые и осложненные характеристики другим действующим лицам, более развернуто дать массу. Создать некоторые, не то что конфликты, но какое-то осложнение и разногласие в позициях Пожарского и Минина в Костроме. Например, что Пожарский несколько осторожен, требует выжидания в Костроме, чтобы подтянуть силы, а Минин более политически прозорлив, требует быстрейшего наступления на Москву, учитывая, что силы Ополчения пополнятся в процессе похода на Москву, и сознавая важность быстрого военного удара…»П. Керженцев напоминает авторам, что в опере нет еще такой арии, которая бы хоть чем-то напоминала такие арии, как ария князя Игоря. «Я указал Булгакову, — продолжает Керженцев свое письмо, — что в пьесе „Козьма Минин“ Островского есть подобный монолог, где много хорошего, что можно позаимствовать. Вот над этой арией я прошу особенно поработать. Это должно быть кульминацией. Думаю, что можно вставить ее в самом начале Новгородских сцен до веча… Я еще раз перечитал либретто Булгакова и считаю, что в основном оно не плохое, но еще схематично и требует значительной доработки. Ведь размер оперы пока что получился маленький… Я сообщил руководящим товарищам, что работа над „Мининым и Пожарским“ у нас несколько отложилась из-за восстановления новой редакции „Ивана Сусанина“…»]
1. Б.В. Асафьев ― М.А. Булгакову
10/VII/1936. Поленово
(Дом отдыха ГАБТ)
Дорогой Михаил Афанасьевич!
Сюда вчера приехал Мел[ик]-Пашаев [818 — Мелик-Пашаев Александр Шамильевич (1905—1964) — выдающийся советский дирижер, с 1931 г. работал в Большом театре СССР, друг М.А. Булгакова.] и сообщил мне радостную весть: Вы кончили «Минина» [819 — В июле М.А. Булгаков завершил первый вариант либретто оперы «Минин и Пожарский».]. Разрешите, поэтому, Вас от души поздравить и приветствовать, 11-го, т[о] е[сть], завтра, сюда возвращается Мутных [820 — Мутных Владимир Иванович — в те годы директор ГАБТа СССР.] и я сговорюсь с ним, как наладить нашу встречу. Не терпится!..
Я здесь с 24.VI. Дней шесть отдыхал, а потом попытался залпом осилить эскизы «К[авказского] пленника» [821 — В это время Б.В. Асафьев завершал работу над клавиром балета «Кавказский пленник».], но чуть просчитался: очевидно, годы не позволяют работать по десять — двенадцать часов! Во всяком случае, к 15.VII собираюсь «Пл[енника]» кончить и тогда сразу начну думать над «Мининым», ибо в успех этого дела глубоко верю и увлечен пламенно. Привет В[ашей] супруге. Крепко жму Вам руку и еще, и еще раз сердечно поздравляю. Всего Вам доброго.
Б. Асафьев
2. Б.В. Асафьев ― М.А. Булгакову
23.VII.1936 (Ленинград)
Дорогой Михаил Афанасьевич!
Простите, что я уехал, не повидав Вас и не позвонив Вам. Я чувствовал себя очень плохо в Москве, и еще когда был у Вас вечером — еле-еле справлялся с собой, чтобы не выдать мучавшей меня невралгии и неладностей с сердцем.
Пишу Вам, чтобы еще раз сказать Вам, что я искренне взволнован и всколыхнут Вашим либретто. Вы не должны ни нервничать, ни тревожиться. Я буду писать оперу, дайте только отдышаться и дайте некоторое время еще и еще крепко подумать над В[ашим] текстом в связи с муз[ыкальным] действием, т[о] е[сть] четко прощупать это действие. Обо всех своих соображениях буду Вам писать. Не сердитесь, если буду надоедать.
Умоляю, не терзайте себя. Если б я знал, как Вас успокоить! Уверяю Вас, в моей жизни бывали «состояния», к[отор]ые дают мне право сопереживать и сочувствовать Вам: ведь я тоже одиночка. Композиторы меня не признают [… ] Музыковеды, в большинстве случаев, тоже. Но я знаю, что если бы только здоровье, — все остальное я вырву у жизни. Поэтому, прежде всего, берегите себя и отдыхайте. Привет супруге. Всего, всего Вам доброго.
Б.Асафьев
3. Б.В. Асафьев ― М.А. Булгакову
Телеграмма
[17.Х.1936]
Вчера шестнадцатого кончил нашу оперу приветы.
Асафьев
4. М.А. Булгаков— Б.В. Асафьеву
Телеграмма
17.Х.1936
Радуюсь горячо приветствую хочу услышать.
5. Б.В. Асафьев ― М.А. Булгакову
12.XII.1936
Дорогой Михаил Афанасьевич!
Спасибо за приезд, за чуткость. Но сперва о Мордве. Пока из моих изысканий по этой части ничего не вышло. В занятной книжке Чичагова [822 — Чичагов Никифор Петрович (17?—1855) — русский писатель и историк. Работая над оперой «Минин и Пожарский», Б. Асафьев пользовался его книгой «Жизнь князя Пожарского, келаря Палицына и гражданина Минина» СПБ., 1848.] (Жизнь кн[язя] Пож[арского], келаря Палиц[ына] и гражд[анина] Минина) сказано, что в Юрьевце Поволгском соединились с армией татары, зависевшие от России, но неясно, что это за татары. У Платонова [823 — Платонов Сергей Федорович (1860―1933) — русский историк, академик АН СССР, окончил Петербургский университет в 1882 г., с 1899 г. профессор этого университета. С. Ф. Платонов много лет изучал события русской истории XVI—XVII вв., особенно так называемое время «Смуты». Автор «Статей по русской истории» и «Лекций по русской истории», а также книг о Борисе Годунове и Иване Грозном.] сказано, что бездомные смольняне, вязьмичи и дорогобужцы, лишившись поместий в своей области, желали получить земли в Арзамасском уезде, но и оттуда были выгнаны мордвою! В любопытных Очерках Мордвы Мельникова [824 — Мельников Павел Иванович (псевдоним — Андрей Печерский) (1818—1883) — русский писатель. Родился в дворянской семье. Окончил словесный факультет Казанского университета. Автор романов «В лесах» и «На горах». Имеет многочисленные очерки по этнографии, по истории мордовского и других народов, расселенных в России.] много сведений о восстаниях мордвы, но как раз на годы 1611—1612 от таковых восстаний ничего не приходится: мордву, по-видимому, усмирили крепко в 1609 г.! Очерка Мельникова [825 — Мельников Андрей Павлович (1855—1930) — археолог, историк, сын П.И. Мельникова. Б.В. Асафьев заинтересовался его книгой «К трехсотлетию Смутного времени…», М., 1911.] Ниж[ний] Новгород и нижегородцы в смутн(ое) время я еще не достал, но думаю, что там вряд ли фигурирует мордва. Достал я еще занятную книжечку И. Беляева [826 — Беляев Иван Дмитриевич (1810—1873) — русский историк. Родился в семье священника. В 1833 г. окончил Московский университет. С 1852 г. — профессор истории права Московского университета. Автор трудов по истории русского крестьянства, права, хозяйства, быта, военного дела, летописания в России. Наиболее значительный его труд — «Крестьяне на Руси». Б.В. Асафьева привлекла его книга «О русском войске в царствование Михаила Федоровича и после его до преобразований, сделанных Петром Великим» (М., 1846).]: О русском войске в царств[ование] Мих[аила] Фед[оровича], думаю что там найдется кое-что о составе армий и ополчений до Романовых И кое-что интересное нашлось, но не по части инородцев (кроме татар: о последних говорится в разрядах о коннице, в которую входили Новокрещены, Мурзы и князья Татарские!). Вот пока и все. Думаю, что нижегородскому ополчению и целям объединения государства мордва не могла сочувствовать и вряд ли входила в состав ополчения. Вытащить ее на оперную сцену будет поэтому трудновато. Но на самый крайний случай несколькими приволжско-инородческими напевами я обладаю. Куда только их вклеить? Они зазвучат пятном всюду. Разве только, если самим нам придумать сцену в стане русского ополчения?! Но, боюсь, длинноты!.. Словом, как видите, с Мордвой плохо.
Клавир «Минина» корректирую и на днях его кто-л[ибо] свезет. Самочувствие у меня гнусное. Потерял энергию, не могу работать и чувствую, что как-то схожу на нет. Прочитал изъяснение Самосуда [827 — Самосуд Самуил Абрамович (1884—1964) — дирижер, народный артист СССР. Музыкальное образование получил в Тбилиси, затем в Праге и Париже. Дирижировал в Мариинском и Малом оперном театрах в Ленинграде. С 1936 г. — дирижер Большого театра СССР, его художественный руководитель.] в «Сов(етском) иск(усстве)» о том, что «Поднятая целина» идет в первую очередь, и успокоился: значит, нечего торопиться — «Минин» в этом сезоне поставлен не будет и увидит свет, в
