что еду в баню. Уйти, пока не поздно? Рубля в два, пожалуй, влетит…»
— Чья очередь? Ваша? Прошу вас. Голову мыть будем пиксафоном или шампунем?
«Черт его возьми!»
— Я… в баню… кхм… ну, впрочем, пожалуй… ш… шампунем…
— Мальчик! Для мытья головы!
Электрическая сушилка с горячим воздухом, белый платок — в зеркале бедуин. Гм… сколько может стоить мытье?.. Гм… таблицы не видно…
— У вас кожа нежная… Горячий компресс следует. Для компресса! Бриолином позволите?
«Господи! Сколько бриолин?»
По бровям ходит щеточка.
— Про-шу вас.
Сколько с меня?
— Три рубля-с.
— Кхм…
— В кассу, пожалуйста. Получите три рубля. — До кассы неотступная белая тень. Что хочет тень? Полтинник тени — она недостойна быть членом профессионального союза! Это видно по ее глазам. И этому — двугривенный. Галуны окаянные! Была пятерка. Стало рубль тридцать. Вон отсюда! И навсегда.
«Бакинский рабочий». 18 августа 1924 г.
Как бороться с «Гудком», или искусство отвечать на заметки
Краткое руководство для администрации
Что отвечать, если напишут, что на каком-нибудь вокзале очень грязно?
Отвечать нужно так, как ответил санитарный врач 1-го района Моск. — Казанской ж. д.:
«Понятие о грязи субъективное, и хотя вследствие многих дефектов еще недостроенного вокзала нельзя утверждать о его действительной чистоте, то до грязи, с моей точки зрения, еще далеко».
Когда в «Гудке» получили этот ответ, то двух сотрудников сразу хватил паралич, так что они больше писать ничего не будут.
Оставшиеся в живых создали общее собрание для решения следующих вопросов:
1. С какого момента кончается грязь «субъективная» и начинается грязь вокзальная с плевками, похожими на двугривенные, и с окурками и всякой слякотью?
2. На какую высоту напакостить на вокзале, чтобы санитарный врач убедился, что «до грязи», с его точки зрения, «близко»:
а) по щиколотку
б) по колено
в) или по пояс.
Этих вопросов так и не решили. Вся надежда на санитарного врача, что он сообщит.
2000 ЗУБОВ
Написали в «Гудке», что железнодорожнику Кузнецову, несмотря на постановление зубкомиссии, зубы не вставляют.
Что бы такое в ответ написать?
Дозрав Моск. — Казанской ответил:
«Кузнецову постановлено вставить искусственные зубы во вторую очередь».
Ликуй, Кузнецов! Будешь ты с зубами. Посто… постой, Кузнецов, постой… Плачь, Кузнецов! Дальше вот что написано: «Кроме того, дозрав считает необходимым сообщить, что протезирование ограничено 500 зубами при наличии нуждаемости на первое августа в 2000 зубов».
ПИРОЖОК НИ С ЧЕМ
Напишут, например, что какая-нибудь работа на дороге не производится, волокита, то да се, вообще — неприятная заметка.
Орлово-Витебская служба администрации на такие заметки хорошо умеет отвечать:
«Хотя в настоящее время на эту работу кредит получен, но так как он деньгами не обеспечен, то фактически ничего пока сделать нельзя».
Да, на такой ответ крыть нечем.
Кредит без денег все равно что пирожок ни с чем.
— Знаете что, орлово-витебские? Постарайтесь получить кредит с деньгами.
КРУЖКИ НА ПРИВЯЗИ
Один корреспондент занялся вопросом о том, почему на станции Люблино-Дачное нету кружек для воды.
Ответ пришел «тридцать три моментально», как говорил Антон Павлович Чехов:
«Хозяйственно-материальный отдел не имел запаса кружек с цепочками, а без цепочек кружек оставлять нельзя».
Вы заведите цепочки, братцы!
«ДС Люблино получил три кружки с цепочками».
Ура, ура, ура. Пейте на здоровье.
М.
«Гудок», 20 августа 1924 г.
Как, истребляя пьянство, председатель транспортников истребил!
Плачевная история
Из комнаты с надписью на дверях: «Без доклада не входить» — слышался треск.
Это председатель учпрофсожа ломал себе голову, размышляя о вреде пьянства.
— Ты пойми, — говорил он, крутя за пуговицу секретаря, — что все наши несчастья от пьянства. Оно разрушает союзную дисциплину, угрожает транспорту, в корне подрывает культурно-просветительную работу, как таковую, и разрушает организм. Верно я сказал?
— Совершенно верно, — подтвердил секретарь и добавил: — До чего вы умны, Амос Федорович, даже неприятно!!
— Ну, вот видишь. Стало быть, перед нами задача, как эту гидру пьянства истребить.
— Трудное дело, — вздохнул секретарь, — как ее, проклятую, истребишь?
— Нужно, друг! Не беспокойся: я вырву наших транспортников из когтей пьянства и порока, чего бы мне это ни стоило! Уж я придумаю.
— Вас на это взять, — льстиво сказал секретарь, — вы хитрый.
— Вот то-то.
И, сев думать, председатель подумал каких-нибудь 16 часов, но зато придумал изумительную штуку.
***
Через несколько дней во всех погребках, пивных и тому подобных влажных заведениях появилось объявление:
«Хозяева, имейте в виду, что транспортники некредитоспособны. Так что им ничего не отпускать».
Эффект получился действительно неожиданный.
***
— Здравствуй.
— Здравствуй, — хмуро ответил хозяин.
— Что ж это у тебя такая кислая физиономия? Ну-ка, сооруди нам две парочки.
— Нету парочек.
— Как нету? Ну, ты что, очумел?
— Ничего не очумел. Деньги покажи.
— Ты смеешься, что ли? Завтра жалованье получу, отдам.
— Нет. Может быть, у тебя никакого жалованья нету.
— Ты спятил? У меня нету?! Да ты что, меня не знаешь?
— Очень хорошо знаю. Ты некредитоспособный.
— А я вот как тебе по уху дам за эти слова…
— Ухо в покое оставь. Читай надпись…
Транспортник прочитал и окаменел.
***
— Бутылочку пива!
— А вы кто?
— Тю! Не узнал. Помощник начальника станции.
— Как нету? А это что в корзинах?
— Это касторка.
— Да что ты врешь! Вот двое твоей касторки напились, песни поют.
— Это не такие.
— Какие ж они?
— Они почище. Деревообделочники.
— Ах ты, гадюка! Какое же ты имеешь право нас, транспортников, оскорблять!
— Объявление почитайте.
***
— Здравствуй, Абрам. Материю принес. Сшейте, мой друг, мне штаны.
— Деньги вперед.
— Какие деньги? У тебя же объявление висит: «Членам союза широкий кредит».
— Это не таким членам. Транспортникам — шиш с маслом.
— Пач-чему????
— А вон ваш председатель развесил объявление в пивнушках…
***
— Манька! Беги в лавку, возьми керосину на книжку… Ну, что?
— Хи-хи. Не дают.
— Как не дают?
— Так, говорят, транспортникам, говорят, не даем. Они, говорят, не способны…
***
— Дай, Федор Петрович, пятерку до среды, в субботу отдам.
— Не дам…
— На каком основании отказываешь лучшему другу?
— Ты некредитоспособный.
***
Через две недели по всей территории учпрофсожа стоял вой транспортников. И неизвестно, чем бы все это кончилось, если бы из дорпрофсожа не прислали в учпрофсож письмо:
— Дорогой Амос Федорович! Уберите ваши объявления к свиньям. Против пьянства они не помогают, а только жизнь портят.
Смутился Амос Федорович и объявление снял.
М.Б.
«Гудок», 20 августа 1924 г.
Брачная катастрофа
Следующие договоры признаются обеими сторонами, как потерявшие силу: 1) договор: бракосочетание Е. К. В. герцога Эдинбургского. С.-Петербург, 22 января 1874 г.
(Выдержка из англо-советского договора)
Новость произвела впечатление разорвавшейся бомбы.
1
Через три дня по опубликовании в газете «Руль»[6 — «Руль» — эмигрантская газета, выходившая в Берлине с 1920 года под руководством известных деятелей партии кадетов В. Д. Набокова, И. В. Гессена, проф. А. И. Каминхи.] появилось сообщение:
«Нам сообщают из Москвы, что расторжение договора о браке его королевского высочества вызвало грандиозное возмущение среди московских рабочих и в особенности транспортников. Последние всецело на стороне симпатичного молодожена. Они проклинают Раковского[7 — Раковский X.Г. (1872–1941) — партийный и государственный деятель СССР.], лишившего герцога Эдинбургского возможности продолжать нести сладкие цепи Гименея, возложенные на его высочество в г. С.-Петербурге 50 лет тому назад. По слухам, в Москве произошли беспорядки, во время которых убито 7000 человек, в том числе редактор газеты „Гудок“ и фельетонист, автор фельетона „Брачная катастрофа“, напечатанного в № 1277 „Гудка“».
2
Письмо, адресованное Понсонби:
Свинья ты, а не Понсонби!
Какого же черта лишил ты меня супруги? Со стороны Раковского это понятно — он большевик, а большевика хлебом не корми, только дай ему возможность устроить какую-нибудь гадость герцогу. Но ты?!
Вызываю тебя на дуэль.
Любящий герцог Эдинбургский.
3
Разговор в спальне герцога Эдинбургского:
Супруга. А, наконец-то ты вернулся, цыпочка. Иди сюда, я тебя поцелую, помпончик.
Герцог (крайне расстроен). Уйди с глаз моих.
Супруга. Герцог, опомнитесь! С кем вы говорите? Боже, от кого я слышу эти грубые слова? От своего мужа…
Герцог. Фигу ты имеешь, а не мужа…
Супруга. Как?!
Герцог. А вот так (показывает ей договор).
Супруга. Ах! (падает в обморок).
Герцог (звонит лакею). Убрать ее с ковра.
(Занавес.)
Эм.
«Гудок», 23 августа 1924 г.
Документ-с
(Выдержка из объявления)
ЛЕТНЯЯ ПЛОЩАДКА КЛУБА ИМЕНИ ДОГАДОВА
В ПЯТНИЦУ 22 АВГУСТА
Выступление нашего струнного оркестра.
Приходите к 7 часам вечера, так как мало одного неверия, оно должно покоиться на научном фундаменте.
Каждый из вас может и должен сделаться (по многим причинам) втрое (!) сильнее. Сила создает энергию и бодрость. Нервы окрепнут. Работоспособность повысится. Все это через физкультуру. Физкультура для всех возрастов не препятствие (?!).
Мы постоянно боремся — исход борьбы зависит от наличия физических и психических сил у каждого.
Взрослые за физкультуру.
КЛУБ ИМЕНИ ТОВ. ДОГАДОВА.
В воскресенье, 31 августа, снова экскурсия. Кто не был с нами в Будровицах 15 августа, должен об этом пожалеть.
Было разумно, хорошо и весело.
Справки от 25 августа после 2-х часов в правлении клуба у тов. Дырдова.
ЩИТ
ОТ
СТАРОСТИ
***
Ясное дело, что сухие и шаблонные объявления о клубной работе отпугивают от нее членов профсоюза. Но излишек развязности, несомненно, тоже вредит.
«Каждый из вас может и должен сделаться (по многим причинам) втрое сильнее. Сила создает энергию и бодрость, нервы окрепнут, работоспособность повысится»… Все это до чрезвычайности напоминает объявления в американских газетах, где каждый за полтора доллара, присланные почтовыми марками, может обрести силу внутри себя. И почему человек, который придет на летнюю площадку клуба, станет именно втрое сильнее, а не вчетверо?
Одним словом, товарищи, так составлять объявления нельзя!
Развязно и непонятно.
М.
«Гудок», 23 августа 1924 г.
Площадь на колесах
Дневник гениального гражданина Полосухина
21 ноября.
Ну и город Москва, я вам доложу. Квартир нет. Нету, горе мое! Жене дал телеграмму — пущай пока повременит, не выезжает. У Карабуева три ночи ночевал в ванне. Удобно, только капает. И две ночи у Щуевского на газовой плите. Говорили в Елабуге у нас — удобная штука, какой черт! — винтики какие-то впиваются, и кухарка недовольна.
23 ноября.
Сил никаких моих нету. Наменял на штрафы мелочи и поехал на А, шесть кругов проездил — кондукторша пристала: «Куды вы, гражданин, едете?» — «К чертовой матери, — говорю, — еду». В самом деле, куды еду? Никуды. В половину первого в парк поехали. В парке и ночевал. Холодина.
24 ноября.
Бутерброды с собой взял, поехал. В трамвае тепло — надышали. Закусывал с кондукторами на Арбате. Сочувствовали.
27 ноября.
Пристал как банный лист — почему с примусом в трамвае? Параграфа, говорю, такого нету. Чтобы не петь, есть параграф, я и не пою. Напоил его чаем — отцепился.
2 декабря.
Пятеро нас ночует. Симпатичные. Одеяла расстелили — как в первом классе.
7 декабря.
Пурцман с семейством устроился. Завесили одну половину — дамское — некурящее. Рамы все замазали. Электричество — не платить. Утром так и сделали: как кондукторша пришла — купили у нее всю книжку. Сперва ошалела от ужаса, потом ничего. И ездим. Кондукторша на остановках кричит: «Местов нету!» Контролер влез — ужаснулся. Говорю, извините, никакого правонарушения нету. Заплочено — и ездим. Завтракал с нами у храма Спасителя, кофе пили на Арбате, а потом поехали к Страстному монастырю.
8 декабря.
Жена приехала с детишками. Пурцман отделился в 27 номер. Мне, говорит, это направление больше нравится. Он на широкую ногу устроился. Ковры постелил, картины известных художников. Мы попроще. Одну печку поставил вагоновожатому — симпатичный парнишка попался, как родной в семье. Петю учит править. Другую в вагоне, третью кондукторше — симпатичная — свой человек — на задней площадке. Плиту поставил. Ездим, дай Бог каждому такую
