целый ряд изменений, пусть небольших, несущественных, на их взгляд, но тем не менее и такое вмешательство недопустимо «Допущены лишь небольшие отступления» (с. 533).

И после этого вмешательства в авторский текст публикаторы заявляют «Принцип „последней воли автора“ (сам по себе не бесспорный) соблюден нами в данном издании точно, публикуется текст, подготовленный, очевидно, автором собственноручно и оставшийся после него» (ук. издание, с. 533).

Высказанное мнение нуждается в серьезном и глубоком изучении, к которому необходимо привлечь наших известных текстологов.

Пока ясно одно, что «Дни Турбиных» не нуждаются в какой-либо реконструкции, даже «небольшие отступления» от сценического варианта пьесы, блестяще выдержавшей испытание временем, повторяю, являются нарушением авторской воли. Ведь широко известно, что Булгаков не соглашался ни на какие исправления, если они были против его авторской воли, а если соглашался на исправления, то, значит, допускал, что эти исправления вполне возможны. Так было и с пьесой «Дни Турбиных».

Публикуется по тексту первых публикаций в издательстве «Искусство» 1955, 1962, 1965 и 1986 гг., по расклейке книги: Михаил Булгаков. Белая гвардия. М., Современник, 1990 г.

54

Боккерини Луиджи (1743–1805) — итальянский композитор и виолончелист. Способствовал развитию камерно-инструментальных жанров и симфонии (См. Энциклопедический словарь, с.154)

55

«Кто уходит на охоту, теряет свое место» (фр.). Здесь и в дальнейшем перевод сделан авторам.

56

Скажи мне, кудесник, любимец богов — солдатская песня времен Первой мировой войны, была широко распространена в белогвардейской среде во время гражданской войны из-за припева, который каждый раз повторялся после пушкинских куплетов.

Так громче, музыка, играй победу,

Мы победили, и враг бежит,

Так за царя, за Русь, за нашу веру

Мы грянем громкое Ура! Ура! Ура!

В недалеком прошлом, особенно в 60—80-е годы, эта песня была широко распространена в оппозиционных кругах русской интеллигенции. Безграмотные доносчики жаловались в ЦК КПСС, что такие-то и такие-то поют открыто царский гимн, запрещенный с 1917 года. При этом в качестве иллюстративного материала приносили и магнитофонную запись. Приходилось объяснять «товарищам», что эту песню поют со сцены братья Турбины, Студзинский, Лариосик, что и в нашем хоре непременно находился Мышлаевский, который третью строчку пел совсем по-другому «Так за Совет Народных Комиссаров…» Хорошо, что каждый раз удавалось убедить неглупых работников, отвечавших за идеологию советского общества. Но, увы, так было: солдатскую песню выдавали за царский гимн, который исполняют только в романе «Белая гвардия» и в первой редакции одноименной пьесы.

57

Будьте любезны, позовите к телефону господина майора фон Дуста. Да… Да… (нем.)

58

Имеем честь приветствовать вашу светлость (нем.)

59

Я очень рад вас видеть, господа. Прошу вас, садитесь… Я только что получил известия о тяжелом положении нашей армии (нем.)

60

Мы об этом знали уже давно (нем.)

61

Это неслыханно! (нем.)

62

Ваше превосходительство, у нас нет времени. Мы должны… (нем.)

63

Тише! (нем.)

64

Родина есть родина (нем.)

65

Господин доктор, будьте так любезны… (нем.)

66

Готово (нем.)

67

Сию минуту (нем.)

68

До свидания! (нем.)

69

Ты победил, Галилеянин! — Эту фразу произнес Юлиан Отступник, римский император с 361 года, тщетно боровшийся против христианства В битве с персами получил смертельную рану и, вспоминая свою борьбу за возрождение языческих культов, восклицает.

— Кончено… Ты победил, Галилеянин!

Эта фраза стала особенно популярной после выхода в свет романа Д. С. Мережковского «Смерть Богов (Юлиан Отступник)», который и по сей день производит впечатление злободневной книги. Процитирую лишь некоторые высказывания из этого романа. После смерти Юлиана, казалось бы, ничто не мешает торжеству христианства, но «мертвые хватают живых», и еще пройдет какое-то время, пока наступит торжество христианской морали… Вот влекут «смиреннейшего» сапожника в тюрьму. Вскоре мы узнаем — за что «кесарю угодно, чтобы мы разрушали галилейские церкви. Мы и разрушали. Я думал, приказано.

— Да ты кто, христианин или язычник?

— Не знаю, благодетели, сам не знаю. Сам не разберу, что я и что со мной. Покорен властям, а ведь вот никак в истинную веру попасть не могу. Все мимо. Либо рано, либо поздно…» и т. д. И тут же автор романа показывает беснующуюся толпу, торжествующую победу над Юлианом. Но и это зрелище не вызывает у автора восторга. «Анатолий, с горькой усмешкой, подымая руки к небу, воскликнул:

— Воистину. Ты победил, Галилеянин!» (См. Д. С. Мережковский. Собрание сочинений в четырех томах, Москва, издательство «Правда», 1990, т I, с 290–302)

70

Была у нас Россия, великая держава — белогвардейская песня на мотив «Яблочка»

71

Я гений, Игорь Северянин — первая строчка стихотворения «Эпилог», опубликованного в сборнике «Громокипящий кубок», М.,1913.

В книге воспоминаний «Уснувшие весны» Игорь Васильевич Лотарев (1887–1941), подписывавший свои стихи как Игорь Северянин, писал о первых своих шагах в литературе. В 1909 году Иван Наживин отвез Льву Толстому брошюру со стихами Игоря Северянина и прочитал их. Возмущению Льва Толстого, казалось бы, не было предела. Тут все газеты оповестили своих читателей об отзыве Льва Толстого. «После чего всероссийская пресса подняла вой и дикое улюлюканье, чем и сделала меня сразу известным на всю страну!.. С тех пор каждая моя новая брошюра тщательно комментировалась критикой на все лады. Журналы стали охотно печатать мои стихи…

В 1913 г. вышел в свет первый том моих стихов „Громокипящий кубок“, снабженный предисловием Сологуба, в московском издательстве „Гриф“, и в том же году я стал давать собственные поэзоконцерты. В том же году я совершил совместно с Сологубом и Чеботаревской (женой Ф. К. Сологуба (1863–1927). — В. П.) первое турне по России, начатое в Минске и законченное в Кутаиси». (См.: Игорь Северянин. Стихотворения и поэмы. 1918–1941. Москва, «Современник», 1990, с 382–383)

72

«Мы отдохнем, мы отдохнем!» — слова Сони из пьесы А. П. Чехова «Дядя Ваня».

73

19-я глава в ранней редакции впервые была опубликована в журнале «Новый мир», № 2, 1987 г. В журнале «Слово», № 7, 1992 г. были опубликованы две последние главы романа в ранней редакции. В. И. Лосев в книге Михаил Булгаков. Из лучших произведений, Москва, Изофакс, 1993 г. уточнил весь текст окончания романа в ранней редакции.

Публикуется по этому изданию.

Сравнивая все эти публикации ранней редакции двух последних глав, можно обнаружить некоторые разночтения, особенно между «новомирской» публикацией и публикацией «книжной» Порой «новомирская» публикация предпочтительнее. Скорее всего потому, что «книжная» редакция относится к еще более раннему периоду работы над романом.

А ведь поначалу все складывалось благополучно: в двух номерах журнала «Россия» была опубликована большая часть романа. Над заключительной частью Булгаков все еще работал.

И. Лежнев, предчувствуя ужесточение литературной обстановки, торопил Булгакова с окончанием романа, но Булгакову казалось, что раз печатать начали, то уж деваться некуда — напечатают и конец. И не торопился. 7 июня 1925 года И. Лежнев написал официальное письмо: «Дорогой Михаил Афанасьевич! Вы „Россию“ совсем забыли, уже давно пора сдавать материал по № 6 в набор, надо набирать окончание „Белой гвардии“, а рукопись Вы все не заносите. Убедительная просьба не затягивать более этого дела. Я бываю в издательстве по-прежнему по средам и субботам 5–7 час веч. Можно доставить рукопись и на Полянку — когда угодно. Там всегда примут и аккуратно передадут мне. Как чувствуете себя после операции?»

Булгаков, только что перенесший операцию аппендицита, исполнил указание редактора, сдал рукопись и уехал вместе с женой в Коктебель. А в октябре, получив верстку шестого номера, Булгаков узнал, что издание журнала приостановлено, издатель З. Л. Каганский открывается издавать роман отдельной книжкой, уступив право И. Лежневу. Булгаков написал Лежневу протестующее письмо. 11 октября 1925 года И. Лежнев писал «Михаил Афанасьевич! Ваше сугубо официальное письмо я получил. Оно, однако, несколько упреждает события. При уплате векселя имеется 3-дневный льготный срок. Платеж при этой льготной отсрочке производится у нотариуса под страхом протеста. Если бы Каганский не оплатил векселя во вторник и из-за трехсот рублей допустил себя до протеста, в чем я имею полное право сомневаться, прошу сообщить мне об этом. Издавать роман отдельной книгой я не собираюсь во всяком случае. Авторскую корректуру пяти листов последней трети романа при сем прилагаю. Прошу вернуть ее в исправленном виде в среду. И. Лежнев» (ОР РГБ, ф.562, 19.37).

События приобрели острый драматический характер: издательство «Россия» закрылось. Каганский исчез, а И. Лежнев уже не в силах был печатать роман. В отчаянии М. А. Булгаков обращается в конфликтную комиссию Всероссийского союза писателей: «Редактор журнала „Россия“ Исай Григорьевич Лежнев, после того как издательство „Россия“ закрылось, задержал у себя, не имея на то никаких прав, конец моего романа „Белая гвардия“ и не возвращает мне его.

Прошу дело о печатании „Белой гвардии“ у Лежнева разобрать и защитить мои интересы. М. А. Булгаков Москва, Чистый пер, 9, кв 4. 26 октября 1925 г.» (ЦГАЛИ, ф 341, оп.1, ед. хр.257).

Конечно, ничего путного решить конфликтная комиссия уже не могла — «Кончилось тем, что я расхохотался и плюнул». (Подробнее об этом позднее Булгаков расскажет в «Театральном романе».)

М. Чудакова в «Новом мире» опубликовала 19-ю главу по сохранившейся в ОР РГБ корректуре шестого номера журнала «Россия», В. Лосев опубликовал две последние главы романа в еще более, кажется мне, ранней редакции. «Конец корректуры, возможно, был утрачен», — констатировала М. Чудакова в «Новом мире». Но журнал «Слово» и В. Лосев обнаружили этот конец романа в ранней редакции.

И вот сравнивая две публикации, прихожу к выводу, что «новомирская» редакция полнее, чем «книжная».

В частности, в публикации В. Лосева нет очень важного «кусочка»: «Деньги. Черт возьми, практика лопнула. Позвольте. Звонок. Ну-ка, Никол, открывай.

Первый пациент появился 30 января вечером, часов около шести. Вежливо приподняв шапку Николке, он поднялся с ним вместе по лестнице, в передней снял пальто с козьим мехом и попал в гостиную. Обитатели квартиры сошлись в столовой и повели тихую беседу, как всегда бывало, когда Алексей начинал принимать». Нет и фразы. «Вот видите, дермографизм у вас есть». Нет и фразы: «Однажды вечером Шервинский вдохновенно поднял руку и молвил:

— Ну-с? Здорово? И когда стали их поднимать, оказалось, что на папахах у них красные звезды.»

В публикации «Нового мира» нет существенного конца 19-й главы: «Двое вооруженных в сером толклись в передней, не спуская глаз с доктора Турбина…» и самый конец главы: «Турбин еще раз перечел подпись — „Начальник Санитарного Управления лекарь Курицький“.

— Вот тебе и кит и кот, — возмущенно и вслух сказал Николка».

Вот почему и 19-я глава публикуется по «книжной» публикации, а в сносках даются разночтения по «новомирской» редакции.

Надеюсь, что текстологи, готовящие академическое издание романа, предложат читателям оптимальное решение этого сложного вопроса.

74

Далее в «новомирской» публикации следует: «И я, в сущности, симпатичен. Но горе в том, что я некрасив. Эх… Эх».

75

Далее в «новомирской» публикации: В общем, это бывало с доктором Турбиным редко, в общем, он был человек мягкий, совершенно излишне мягкий.

76

Здесь тоже есть несколько мелких разночтений, которые можно указать при подготовке академического издания романа.

77

Здесь кончается «новомирская» публикация.

78

Возможно, прочитав эти строчки про ЧК