— обозы, обозы, и на них эти, с хвостами. Видно, здорово поколотили их большевики.
Николка. Так им и надо!
Лариосик. Но тем не менее я водочки достал! Единственный раз в жизни мне повезло! Думал, ни за что не достану. Такой уж я человек! Погода была великолепная, когда я выходил. Небо ясно, звезды блещут, пушки не стреляют… Все обстоит в природе благополучно. Но стоит мне показаться на улице — обязательно пойдет снег. И действительно, вышел — и мокрый снег летит в самое лицо. Но бутылочку достал! Пусть знает Мышлаевский, на что я способен. Два раза упал, затылком трахнулся, но бутылку держал в руках.
Голос Шервинского. «Ты любовь благословляешь…»
Николка. Смотри, видишь?.. Потрясающая новость! Елена расходится с мужем. Она за Шервинского выйдет.
Лариосик(роняет бутылку). Уже?
Николка. Э, Лариосик, э-э!.. Что ты, Ларион, что ты?.. A-а… понимаю! Тоже врезался?
Лариосик. Никол, когда речь идет о Елене Васильевне, такие слова, как «врезался», неуместны. Понял? Она золотая!
Николка. Рыжая она, Ларион, рыжая. Прямо несчастье, Оттого всем и нравится, что рыжая. Как кто увидит, сейчас букеты начинает таскать. Так что у нас все время в квартире букеты, как веники, стояли. А Тальберг злился. Ну, ты осколки собирай, а то сейчас Мышлаевский явится, он тебя убьет.
Лариосик. Ты ему не говори. (Собирает осколки.)
Звонок. Лариосик впускает Мышлаевского и Студзинского. Оба в штатском.
Мышлаевский. Красные разбили Петлюру! Войска Петлюры город оставляют!
Студзинский. Да-да! Красные уже в слободке. Через полчаса будут здесь.
Мышлаевский. Завтра, таким образом, здесь получится советская республика… Позвольте, водкой пахнет! Кто пил водку раньше времени? Сознавайтесь! Что ж это делается в этом богоспасаемом доме?!.. Вы водкой полы моете?! Я знаю, чья это работа! Что ты все бьешь?! Что ты все бьешь! Это в полном смысле слова золотые руки! К чему ни притронется — бац, осколки! Ну если уж у тебя такой зуд — бей сервизы!
Лариосик. Какое ты имеешь право делать мне замечания! Я не желаю!
Мышлаевский. Что это на меня все кричат! Скоро бить начнут! Впрочем, я сегодня добрый почему-то. Мир, Ларион, я на тебя не сержусь.
Николка. А почему стрельбы нет?
Мышлаевский. Тихо, вежливо идут. И без всякого боя!
Лариосик. А главное, удивительнее всего, что все радуются, даже буржуи недорезанные. До того всем Петлюра надоел!
Николка. Интересно, как большевики выглядят?
Мышлаевский. Увидишь, увидишь.
Лариосик. Капитан, ваше мнение?
Студзинский. Не знаю, ничего не понимаю теперь. Лучше всего нам подняться и уйти вслед за Петлюрой. Как мы, белогвардейцы, уживемся с большевиками, не представляю себе!
Мышлаевский. Куда за Петлюрой?
Студзинский. Пристроиться к какому-нибудь обозу и уйти в Галицию.
Мышлаевский. А потом куда?
Студзинский. А там на Дон, к Деникину, и биться с большевиками.
Мышлаевский. Опять, значит, к генералам под команду? Это очень остроумный план. Жаль, что лежит Алешка в земле, а то бы он много интересного мог рассказать про генералов. Но жаль, успокоился командир.
Студзинский. Не терзай мою душу, не вспоминай.
Мышлаевский. Нет, позвольте, его нет, позвольте, я поговорю… Опять в армию, опять биться?.. И прослезился?.. Спасибо, спасибо, я уже смеялся. В особенности когда Алешу повидал в анатомическом театре.
Николка заплакал.
Лариосик. Николаша, Николаша, что ты, погоди!
Мышлаевский. Довольно! Я воюю с девятьсот четырнадцатого года. За что? За отечество? А это отечество, когда бросили меня на позор?!.. И я опять иди к этим светлостям?! Ну нет. Видали? (Показывает шиш.) Шиш!
Студзинский. Изъясняйся, пожалуйста, словами.
Мышлаевский. Я сейчас изъяснюсь, будьте благонадежны. Что я, идиот, в самом деле? Нет, я, Виктор Мышлаевский, заявляю, что больше я с этими мерзавцами генералами дела не имею. Я кончил!
Лариосик. Виктор Мышлаевский большевиком стал.
Мышлаевский. Да, ежели угодно, я за большевиков!
Студзинский. Виктор, что ты говоришь?
Мышлаевский. Я за большевиков, но только против коммунистов.
Студзинский. Это смешно. Надо понимать, о чем ты говоришь.
Лариосик. Позволь тебе сказать, что это одно и то же: большевизм и коммунизм.
Мышлаевский(передразнивая). «Большевизм и коммунизм». Ну, тогда и за коммунистов…
Студзинский. Слушай, капитан, ты упомянул слово «отечество». Какое же отечество, когда большевики? Россия кончена. Вот помнишь, командир говорил, и командир был прав: вот они, большевики!..
Мышлаевский. Большевики?.. Великолепно! Очень рад!
Студзинский. Да ведь они тебя мобилизуют.
Мышлаевский. И пойду, и буду служить. Да!
Студзинский. Почему?!
Мышлаевский. А вот почему! Потому! Потому что у Петлюры, вы говорили, сколько? Двести тысяч! Вот эти двести тысяч пятки салом подмазали и дуют при одном слове «большевики». Видал? Чисто! Потому что за большевиками мужички тучей… А я им всем что могу противопоставить? Рейтузы с кантом? А они этого канта видеть не могут… Сейчас же за пулеметы берутся. Не угодно ли… Спереди красногвардейцы, как стена, сзади спекулянты и всякая рвань с гетманом, а я посередине? Слуга покорный! Нет, мне надоело изображать навоз в проруби. Пусть мобилизуют! По крайней мере буду знать, что я буду служить в русской армии. Народ не с нами. Народ против нас. Алешка был прав!
Студзинский. Да какая же, к черту, русская армия, когда они Россию прикончили?! Да они нас все равно расстреляют!
Мышлаевский. И отлично сделают! Заберут в Чека, обложат и выведут в расход. И им спокойнее, и нам…
Студзинский. Я с ними буду биться!
Мышлаевский. Пожалуйста, надевай шинель! Валяй! Дуй!.. Шпарь к большевикам, кричи им: не пущу! Николку с лестницы уже сбросили раз! Голову видал? А тебе ее и вовсе оторвут. И правильно — не лезь. Теперь пошли дела не наши!
Лариосик. Я против ужасов гражданской войны. В сущности, зачем проливать кровь?
Мышлаевский. Ты на войне был?
Лариосик. У меня, Витенька, белый билет. Слабые легкие. И, кроме того, я единственный сын у моей мамы.
Мышлаевский. Правильно, товарищ белобилетник.
Студзинский. Была у нас Россия — великая держава[70 — Была у нас Россия, великая держава — белогвардейская песня на мотив «Яблочка»]!..
Мышлаевский. И будет!.. Будет!
Студзинский. Да, будет, будет — ждите!
Мышлаевский. Прежней не будет, новая будет. Новая! А ты вот что мне скажи. Когда вас расхлопают на Дону — а что вас расхлопают, я вам предсказываю, — и когда ваш Деникин даст деру за границу — а я вам это тоже предсказываю, — тогда куда?
Студзинский. Тоже за границу.
Мышлаевский. Нужны вы там, как пушке третье колесо! Куда ни приедете, в харю наплюют от Сингапура до Парижа. Я не поеду, буду здесь в России. И будь с ней что будет!.. Ну и кончено, довольно, я закрываю собрание.
Студзинский. Я вижу, что я одинок.
Шервинский(вбегает). Подождите, подождите, не закрывайте собрания. Я имею внеочередное заявление. Елена Васильевна Тальберг разводится с мужем своим, бывшим полковником генерального штаба Тальбергом, и выходит… (Кланяется, указывая рукой на себя.)
Входит Елена.
Лариосик. А!..
Мышлаевский. Брось, Ларион, куда нам с суконным рылом в калашный ряд. Лена ясная, позволь, я тебя обниму и поцелую.
Студзинский. Поздравляю вас, Елена Васильевна.
Мышлаевский(идет за Лариосиком, убежавшим в переднюю). Ларион, поздравь — неудобно! Потом опять сюда придешь.
Лариосик(Елене). Поздравляю вас и желаю вам счастья. (Шервинскому.) Поздравляю вас… поздравляю.
Мышлаевский. Но ты молодец, молодец! Ведь какая женщина! По-английски говорит, на фортепьянах играет, а в то же время самоварчик может поставить. Я сам бы на тебе, Лена, с удовольствием женился.
Елена. Я бы за тебя, Витенька, не вышла.
Мышлаевский. Ну и не надо. Я тебя и так люблю. А сам я по преимуществу человек холостой и военный. Люблю, чтобы дома было уютно, без женщин и детей, как в казарме… Ларион, наливай! Поздравить надо!
Шервинский. Погодите, господа! Не пейте это вино! Я вам сейчас принесу. Вы знаете, какое это вино! Ого-го-го!.. (Взглянул на Елену, увял.) Ну так, среднее винишко. Обыкновенное Абрау-Дюрсо.
Мышлаевский. Лена, твоя работа! Женись, Шервинский… ты совершенно здоров! Ну, поздравляю вас и желаю вам…
Дверь в переднюю открывается, входит Тальберг в штатском пальто, с чемоданом.
Студзинский. Господа! Владимир Робертович… Владимир Робертович…
Тальберг. Мое почтение.
Мертвая пауза.
Мышлаевский. Это номер!
Тальберг. Здравствуй, Лена! Вы как будто удивлены?
Немного странно! Казалось бы, я мог больше удивляться, застав на своей половине столь веселую компанию в столь трудное время. Здравствуй, Лена. Что это значит?
Шервинский. А вот что…
Елена. Погоди… Господа, выйдите все на минутку, оставьте нас вдвоем с Владимиром Робертовичем.
Шервинский. Лена, я не хочу!
Мышлаевский. Постой, постой… Все уладим. Соблюдай спокойствие… Нам выкатываться, Леночка?
Елена. Да.
Мышлаевский. Я знаю, ты умница. В случае чего кликни меня. Персонально. Ну что ж, господа, покурим, пойдем к Лариону. Ларион, забирай подушку, и идем.
Все уходят, причем Лариосик почему-то на цыпочках.
Елена. Прошу вас.
Тальберг. Что это все значит? Прошу объяснить.
Что за шутки? Где Алексей?
Елена. Алексея убили.
Тальберг. Не может быть!.. Когда?
Елена. Два месяца тому назад, через два дня после вашего отъезда.
Тальберг. Ах, Боже мой, это ужасно! Но ведь я же предупреждал. Ты помнишь?
Елена. Да, помню. А Николка — калека.
Тальберг. Конечно, все это ужасно… Но ведь я же не виноват во всей этой истории… И согласись, это никак не причина для устройства такой, я бы сказал, глупой демонстрации.
Елена. Скажите, как же вы вернулись? Ведь сегодня большевики уже будут…
Тальберг. Я прекрасно в курсе дела. Гетманщина оказалась глупой опереткой. Немцы нас обманули. Но в Берлине мне удалось достать командировку на Дон, к генералу Краснову. Киев надо бросить немедленно… времени нету… Я за тобой.
Елена. Я, видите ли, с вами развожусь и выхожу замуж за Шервинского.
Тальберг(после долгой паузы). Хорошо! Очень хорошо! Воспользоваться моим отсутствием для устройства пошлого романа…
Елена. Виктор!..
Входит Мышлаевский.
Мышлаевский. Лена, ты меня уполномачиваешь объясниться?
Елена. Да! (Уходит.)
Мышлаевский. Понял. (Подходит к Тальбергу.) Ну? Вон!.. (Ударяет его.)
Тальберг растерян. Идет в переднюю, уходит.
Мышлаевский. Лена! Персонально!
Входит Елена.
Уехал. Дает развод. Очень мило поговорили.
Елена. Спасибо, Виктор! (Целует его и убегает.)
Мышлаевский. Ларион!
Лариосик(входит). Уже уехал?
Мышлаевский. Уехал!
Лариосик. Ты гений, Витенька!
Мышлаевский. «Я гений — Игорь Северянин».[71 — Я гений, Игорь Северянин — первая строчка стихотворения «Эпилог», опубликованного в сборнике «Громокипящий кубок», М.,1913.В книге воспоминаний «Уснувшие весны» Игорь Васильевич Лотарев (1887–1941), подписывавший свои стихи как Игорь Северянин, писал о первых своих шагах в литературе. В 1909 году Иван Наживин отвез Льву Толстому брошюру со стихами Игоря Северянина и прочитал их. Возмущению Льва Толстого, казалось бы, не было предела. Тут все газеты оповестили своих читателей об отзыве Льва Толстого. «После чего всероссийская пресса подняла вой и дикое улюлюканье, чем и сделала меня сразу известным на всю страну!.. С тех пор каждая моя новая брошюра тщательно комментировалась критикой на все лады. Журналы стали охотно печатать мои стихи…В 1913 г. вышел в свет первый том моих стихов „Громокипящий кубок“, снабженный предисловием Сологуба, в московском издательстве „Гриф“, и в том же году я стал давать собственные поэзоконцерты. В том же году я совершил совместно с Сологубом и Чеботаревской (женой Ф. К. Сологуба (1863–1927). — В. П.) первое турне по России, начатое в Минске и законченное в Кутаиси». (См.: Игорь Северянин.
