Вадимовна.
Алла. Я хотела переговорить с вами, во-первых, относительно моего долга. Я ведь должна вам, если не ошибаюсь…
Зоя(открыв книгу). Пятьсот один рубль.
Алла. Пятьсот один. Да, совершенно верно. Да. Дорогая Зоя Денисовна, я наношу вам большой ущерб тем, что задерживаю уплату? (Пауза.) Вопрос мой, впрочем, нелеп, простите меня. Я сама это прекрасно понимаю. Но дело в том, что финансовые мои обстоятельства в последнее время очень неважны. Я крайне стеснена. Как никогда еще. И мне очень совестно, Зоя Денисовна. (Пауза.) Вы меня убиваете вашим молчанием, Зоя Денисовна.
Зоя. Что же я могу сказать, Алла Вадимовна? Это очень печально.
Алла. Тогда… вы простите меня, Зоя Денисовна… Вы, конечно, правы. Я попрошу у вас дня два или три и употреблю все усилия, чтобы достать эту сумму. Мне очень совестно, поверьте. (Пауза.) До свидания, Зоя Денисовна.
Зоя. До свидания, Алла Вадимовна.
Алла идет к двери.
Алла Вадимовна, минуточку. Вы же хотели посмотреть модели.
Алла. Зоя Денисовна, вы шутите. Но это, я бы сказала, суровая шутка. Мне нечем уплатить за то, что я сшила, я не знаю, как быть, а вы…
Зоя. Ах, Алла Вадимовна, ну что же сделаешь? Я ведь сама в очень неважном положении. Ну что ж, не плакать же? Нельзя же все время говорить о деньгах. Мне приятно показать вам, ведь эти нэпманши хуже кухарок. А вы одна из очень немногих женщин в Москве с огромным вкусом. Гляньте, ведь это прелесть.
Открывает зеркальный шкаф, в нем ослепительная гамма туалетов.
Смотрите, вечернее…
Алла. Изумительно. Пакэн?
Зоя. Пакэн.
Алла. Я узнала сразу. О, великий художник!
Зоя. Но это не на всякие плечи. На ваши это годилось бы. А вот сиреневое. Обратите внимание на отделку пояса. Просто, не правда ли?
Алла. Гениальная простота. Сколько оно стоит?
Зоя. Тридцать два червонца. (Пауза.) Так плохи дела, детка?
Алла. Зоя Денисовна, это уже переходит границы шутки.
Зоя. О нет, Аллочка, так нельзя, милая! Я к вам добром, а вы мне отвечаете холодом. Это не годится. И дело не в пятистах рублях. Мало ли кто кому должен. Дело в тоне. Вот если бы вы пришли ко мне, сказали бы просто и дружелюбно: Зоя, дела мои паршивы, мы бы вместе подумали, как выпутаться из них… Но вы вошли ко мне как статуя свободы. Я, мол, светская дама, а ты Зоя-коммерсантка, портниха. Ну, а если так, я плачу вам тем же.
Алла. Зоя Денисовна. Дорогая. Это вам показалось, честное слово. Просто я настолько была подавлена, что не знала, как вам смотреть в глаза. Мой долг меня мучает.
Зоя. Ладно, садитесь. Довольно о долге. Поговорим по-иному. Итак, денег нет. Отвечайте просто и откровенно, как другу: сколько надо?
Алла. Много надо. Даже под ложечкой холодно, так много.
Зоя. Ну сколько?
Алла. Сто пятьдесят червонцев.
Зоя. Зачем?
Алла. Я хочу уехать за границу.
Зоя. Понятно. Значит, здесь ни черта не выходит?
Алла. Ни черта.
Зоя. Ну, а он, ваш этот… Я не хочу знать, кто он, имя его мне не нужно, одним словом — он. Разве у него нет денег, чтобы прилично вас устроить здесь?
Алла. С тех пор, как умер мой муж, у меня никого нет, Зоя Денисовна.
Зоя. Ой!
Алла. Правда.
Зоя. Ой? Странно! Чем же вы жили до сих пор?
Алла. Продавала свои бриллианты. Но их больше нет.
Зоя. Ну ладно, верю. Итак: сто пятьдесят червей достать можно.
Алла. Зоя Денисовна.
Зоя. Не волнуйтесь, товарищ. Слушайте, вам в визе отказали три месяца назад?
Алла. Отказали.
Зоя. Ну вот, а я берусь вам устроить это. И к Рождеству вы уедете, я вам за это ручаюсь.
Алла. Зоя. Если вы это сделаете, вы обяжете меня на всю жизнь. И клянусь, за границей я верну вам всю сумму до копейки.
Зоя. Ах, не нужны мне ваши деньги. Я вам дам возможность их заработать, и очень легко.
Алла. Милая Зоечка, мне кажется, что в Москве у меня нет возможности заработать не только сто пятьдесят червонцев, но даже сто пятьдесят копеек, то есть, я подразумеваю, сколько-нибудь приличным трудом.
Зоя. Ошибаетесь. Мастерская — приличный труд. Поступите у меня манекенщицей.
Алла. Зоечка. Но ведь за это же платят гроши!
Зоя. Понятие о грошах растяжимо. Ну, вот что: ни слова никому никогда о том, что я вам предложу, даже если вы откажетесь, что, кстати говоря, будет крайне глупо. Ни слова?
Алла. Ни слова.
Зоя. Честное слово?
Алла. Честное слово.
Зоя. Я вам буду платить шестьдесят червонцев в месяц, кроме того, аннулирую долг в пятьсот рублей, кроме того, достану визу. Ну? (Пауза.) Заняты только вечером, и то не каждый день. (Пауза.) Ну?
Алла(пятясь). Вечером. Вечером? Зоя, это штука! Это штука!
Зоя. До Рождества только четыре месяца. К Рождеству вы свободны как птица, в кармане у вас виза и не сто пятьдесят червонцев, а втрое, вчетверо больше, я не буду контролировать вас и никто… никогда. Слышите, никто не узнает, как Алла работала манекенщицей… Весной вы увидите Большие бульвары. На небе над Парижем весною сиреневый отсвет, точь-в-точь такой. (Выбрасывает из шкафа сиреневую материю.)
Голос под рояль пост глухо: «Покинем, покинем край, где мы так страдаем…»
Знаю. Знаю… В Париже любимый человек.
Алла. Да.
Зоя. Весною под руку с ним по Елисейским полям. И он никогда не будет знать, никогда.
Алла(в ошеломлении). Вот так мастерская! Поняла. Вечером. Знаете, Зойка, кто вы? Вы черт! И никому и никогда?
Зоя. Клянусь!
Алла. Это фокус.
Зоя. Ну? (Пауза.) Как в воду, сразу, вниз головой… алле…
Алла. Зойка, никому, и я через три дня приду.
Зоя. Ап! (Раскрывает шкаф.) Выбирайте. Мой подарок. Любое!
Алла. Сиреневое!
Сцена гаснет.
КАРТИНА ВТОРАЯ
Аметистов(хохочет). Видали, что значит Александр Аметистов? Я же говорил!
Зоя. Ты не глуп, Александр Аметистов.
Аметистов. Не глуп. Вы слышите, товарищи — не глуп. Что, Зоечка, хорошо я работаю?
Зоя. Да, ты исправился и поумнел.
Аметистов. Ну, Зоечка, половина твоего богатства сделана моими мозолистыми руками, и визу ты мне выправишь. Ах, Ницца, Ницца, когда же я тебя увижу? Лазурное море, и я на берегу его в белых брюках! Не глуп! Я — гениален!
Зоя. Слушай, гениальный Аметистов, об одном тебя попрошу, не говори ты по-французски. По крайней мере, при Алле не говори. Ведь она на тебя глаза таращит.
Аметистов. Что это значит? Я плохо, может быть, говорю?
Зоя. Ты не плохо говоришь… ты кошмарно говоришь!
Аметистов. Это нахальство, Зоя. Пароль донер[16 — Parole d’honneur! — Слово чести! (франц.)]! Я с десяти лет играю в шмендефер и на тебе. Плохо говорю по-французски!
Зоя. И еще: зачем ты врешь поминутно? Какой ты, ну какой ты, к черту, кирасир? И кому это нужно?
Аметистов. Нету у тебя большего удовольствия, чем какую-нибудь пакость сказать человеку. Вот характер! Будь моя власть, я бы тебя за один характер отправил бы в Нарым.
Зоя. Но так как власть не твоя, так готовься скорее. Не забудь, сейчас Гусь будет. Я иду переодеваться. (Уходит.)
Аметистов. Гусь? Что ж ты молчишь? (Впадает в панику.) Гусь, Гусь, Гусь! Господа, Гусь! (Лезет вверх по лестнице, снимает портрет Маркса.) Слезайте, старичок, нечего вам больше смотреть. Ничего интересного больше не будет. И где это Ласточкино гнездо, Небесная империя?! Племянница Манюшка!
Манюшка(появляясь). Вот она я.
Аметистов. Мне интересно, чего ты там сидишь? Я, что ль, один все буду двигать?
Манюшка. Я посуду мыла.
Аметистов. Успеешь с посудой. Помогай!
Квартера под руками Аметистова и Манюшки волшебно преображается. Звонок три раза.
Маэстро. Открывай.
Манюшка. Здравствуйте, Павел Федорович.
Обольянинов(во фраке). Здравствуй, Манюша. Здравствуйте.
Аметистов. Маэстро, мое почтение.
Обольянинов. Простите, я давно хотел попросить вас: называйте меня по имени и отчеству.
Аметистов. Чего ж вы обиделись? Вот чудак человек! Между людьми одного круга… Да и что плохого в слове «маэстро»?
Обольянинов. Просто это непривычное обращение режет мне ухо, вроде слова «товарищ».
Аметистов. Пардон-пардон. Это большая разница. Кстати о разнице: нет ли у вас папиросочки?
Обольянинов. Конечно, прошу вас.
Аметистов. Мерси боку[17 — Merci beacoup. — Благодарю.(франц.)].
Обольянинов. Зоя, к вам можно?
Зоя(за сценой). Нет, Павлик, погодите, я еще не одета. Как вы себя чувствуете?
Обольянинов. Сносно, мерси.
Аметистов(Манюшке). Давай нимфу.
Манюшка. Сейчас. (Выдвигает из-за занавеса картину обнаженной женщины.) Ги…
Аметистов. Вот это я понимаю! Хорошая картиночка. Граф, что вы скажете про этот сюжетик? Манюшка. Не чета тебе?
Манюшка. Бесстыдник. А может, я лучше. (Скрывается.)
Аметистов. Вуаля[18 — Voila! — Смотрите-ка (франц.)]! Ведь это рай. А? Граф, да вы гляньте, развеселитесь, что вы сидите, как квашня!
Обольянинов. Что это такое — квашня?
Аметистов. Ну, с вами не разговоришься! Как квартиру находите? А?
Обольянинов. Очень уютно. Отдаленно напоминает мою прежнюю квартиру.
Аметистов. Хороша была?
Обольянинов. Очень хороша, только у меня ее отобрали.
Аметистов. Да неужели?
Обольянинов. Какие-то с рыжими бородами выкинули меня…
Аметистов. Это печальная история
Зоя. Павлик! Здравствуйте! Вы сегодня бледный. Ну-ка, идите к свету, я погляжу на вас… Тени под глазами…
Обольянинов. Нет, это пустяки. Просто я сегодня слишком долго спал.
Зоя. Ну, идемте ко мне, посидим до гостей. (Скрывается с Обольяниновым.)
Условный звонок — три долгих, два коротких.
Аметистов. Вот он, черт его возьми… Где ты пропадал?
Херувим(с узлом). Я мал-мала юпки гладил.
Аметистов. Ну тебя к Богу с твоими юбками. Кокаину принес?
Херувим. Да.
Аметистов. Давай, давай! Слушай, ты, Сам-Пью-Чай, смотри мне в глаза.
Херувим. Смотлю тебе галаза.
Аметистов. Отвечай по совести: аспирину подсыпал?
Херувим. Ниэт… Ниэт…
Аметистов. Ох, знаю я тебя. Бандит ты! Ну, если только подсыпал, Бог тебя накажет! (Нюхает.)
Херувим. Мал-мала наказит.
Аметистов. Да не мал-мала, а он тебя на месте пришибет. Стукнет по затылку, и нет китайца! Не сыпь аспирин в кокаин. Нет, хороший кокаин. Чувствую. Мысли яснее. При такой чертовой гонке порядочному человеку невозможно без кокаина. Ну, уважаемый сын Поднебесной империи, переодевайся.
Херувим. Счас. (Надевает китайскую кофту и шапочку.)
Аметистов. Совершенно другой разговор. И какого черта вы, китайцы, себе косы бреете. С косой тебе совершенно другая цена была бы!
Ага. Мымра. Эта аккуратнее всех.
Херувим. Мымла приела.
Аметистов. Цыть ты! Какая она тебе Мымра?
Мымра. Здравствуйте, Александр Тарасович. Здравствуй, Херувимчик! Сегодня как-то особенно нарядно. Ах, какая прелесть! Хризантемы. Это мой любимый цветок. Обожаю. (Поет.) И на могилу обещай ты приносить мне хризантемы…
Аметистов. Шли бы вы одеваться, Наталия Николаевна, а то поздно. Сегодня большой день: новые модели будем демонстрировать.
Мымра. Прислали? Ах, какая прелесть! (Убегает.)
Херувим зажег китайский фонарь в нише, дымит курением.
Аметистов. Не очень налегай.
Херувим. Я не буду налегай. (Хлопочет, исчезает.)
Лизанька. Почтение администратору этого монастыря.
Аметистов. Бон суар[19 — Bonsoir. — Добрый вечер. (франц.)], Лизанька. Летите, переодевайтесь, сейчас будет важное лицо.
Лизанька. Ну? Мне?
Аметистов. Это уж от него зависит.
Лизанька. А то я в последнее время почему-то в загоне. (Исчезает.)
Аметистов(летит к зеркалу, охорашивается). Здравствуйте, мадам Иванова…
Иванова. Дайте мне папироску.
Аметистов. Манюшка. Папиросы!
Холодно на дворе?
Иванова. Да.
Аметистов. У нас сюрприз: модели пришли из Парижа.
Иванова. Это хорошо.
Аметистов. Изумительные. Прямо пальчики оближешь.
Иванова. Ага.
Аметистов. Вы в трамвае приехали?
Иванова. Да.
Аметистов. Народу много в трамвае?
Иванова. Да.
Манюшка(подает папиросы). Вот.
Аметистов. Вот-с. Прошу.
Иванова. Спасибо. (Уходит.)
Аметистов. Вот женщина! Ей-богу.
