государь… Посол королевский лик с груди потерял… на нем алмазы граненые…
Милославский. Нельзя быть таким рассеянным.
Дьяк. Вошел сюда — был, а вышел — нету…
Милославский. Так всегда и бывает. В театрах это постоянно в буфете. Смотреть надо за вещами, когда в комнату входишь. Да отчего ты так на меня таращишься? Уж не думаешь ли ты, что я взял?
Дьяк. Что ты, что ты?!
Милославский(Бунше). Ты не брал?
Бунша. Может быть, за трон завалился? (Ищет.)
Милославский. Ну, нету! Под столом еще посмотри. Нету и нету.
Дьяк. Ума не приложу… вот горе! (Уходит.)
Бунша. Происшествия все ужаснее и ужаснее. Что бы я отдал сейчас, чтобы лично явиться и заявить о том, что я нашелся. Какое ликование поднялось бы!
Дьяк(входит). Патриарх тебя видеть желает, государь. Радуется.
Бунша. Чем дальше, тем хуже!
Милославский. Скажи ему, что мы просим его сюда в срочном порядке.
Бунша. Что вы делаете? В присутствии служителя культа я не могу находиться в комнате, я погиб.
Колокольный звон. Входит Патриарх.
Патриарх. Здравствуй, государь, нынешний год и впредь идущие лета! Вострубим, братие, в златокованые трубы! Царь и великий князь яви нам зрак и образ красен! Царь, в руцах демонов побывавший, возвращается к нам. Подай же тебе, господи, самсонову силу, александрову храбрость, соломонову мудрость и кротость давидову! Да тя славят все страны и всякое дыхание человече и ныне и присно и во веки веков!
Милославский(аплодируя). Браво! Аминь! Ничего не в силах прибавить к вашему блестящему докладу, кроме одного слова — аминь!
Хор запел многолетие. Милославский отдаст честь, поет что-то веселое и современное.
(Бунше.) Видишь, как тебя приветствуют! А ты хныкал!.. (Патриарху.) Воистину воскресе, батюшка! (Обнимает Патриарха, причем у того с груди пропадает панагия.) Еще раз благодарю вас, батюшка, от царского имени и от своего также благодарю, а затем вернитесь в собор, к вашим угодникам. Вы совершенно и абсолютно свободны, в хоре надобности тоже нет. А в случае чего-нибудь экстренного мы вас кликнем. (Провожает Патриарха до дверей, отдавая ему честь.)
Патриарх уходит с Дьяком. Дьяк тотчас обегает в смятении обратно.
Чего еще случилось?
Дьяк. Ох, поношение! У патриарха панагию с груди…
Милославский. Неужто сперли?
Дьяк. Сперли!
Милославский. Ну уж, это мистика какая-то! Что же это у вас делается, ась?
Дьяк. Панагия — золота на четыре угла, яхонт лазоревый, два изумруда…
Милославский. Это безобразие?
Дьяк. Что делать прикажешь, князь? Уж мы воров и за ребра вешаем, а все извести их не можем.
Милославский. Ну зачем же за ребра вешать? Уж тут я прямо скажу, что я против. Это типичный перегиб. С ворами, Федя, если хочешь знать, надо обращаться мягко. Ты ступай к патриарху и как-нибудь так поласковее с ним… утешь его… Что он, очень расстроился?
Дьяк. Столбом стоит.
Милославский. Ну, оно понятно. Большие потрясения от этого бывают. Уж кому-кому, а мне приходилось видеть в театрах…
Дьяк выбегает.
Бунша. Меня начинают терзать смутные подозрения. У Шпака — костюм, у посла — медальон, у патриарха — панагия…
Милославский. Ты на что намекаешь? Не знаю, как другие, а я лично ничего взять не могу. У меня руки так устроены… ненормально. Мне в пяти городах снимки с пальцев делали… ученые… и все начальники единогласно утверждают, что с такими пальцами человек присвоить чужого не может. Я даже в перчатках стал ходить, так мне это надоело.
Дьяк(входит). Татарский князь Едигей к государю.
Милославский. Э, нет! Этак я из сил выбьюсь. Объявляю перерыв на обед.
Дьяк. Царь трапезовать желает.
Тотчас стольники вносят кушанья, за стольниками появляются гусляры.
Бунша. Это сон какой-то!..
Милославский(Дьяку). Это что?
Дьяк. Почки заячьи верченые да головы щучьи с чесноком… икра, кормилец. Водка анисовая, приказная, кардамонная, какая желаешь.
Милославский. Красота!.. Царь, по стопочке с горячей закуской!.. (Пьет.) Ко мне, мои тиуны, опричники мои!..
Бунша пьет.
Дьяк. Услали же, батюшка-князь, опричников!
Милославский. И хорошо сделали, что услали, ну их в болото! Без отвращения вспомнить не могу. Манера у них сейчас рубить, крошить! Секиры эти… Бандиты они, Федя. Простите, ваше величество, за откровенность, но опричники ваши просто бандиты! Вотр сантэ!
Бунша. Вероятно, под влиянием спиртного напитка нервы мои несколько успокоились.
Милославский. Ну, вот. А ты, Федя, что ты там жмешься возле почек? Ты выпей, Федюня, не стесняйся. У нас попросту. Ты мне очень понравился. Я бы без тебя, признаться, как без рук был. Давай с тобой на брудершафт выпьем. Будем дружить с тобой я тебя выучу в театр ходить… Да, ваше величество, надо будет театр построить.
Бунша. Я уже наметил кое-какие мероприятия и решил, что надо будет начать с учреждения жактов.
Милославский. Не велите казнить, ваше величество, но, по-моему, театр важнее. Воображаю, какая сейчас драка на Изюмском шляхе идет! Как ты думаешь, Федя? Что, у вас яхонты в магазины принимают?
Дьяк. Царица к тебе, великий государь, видеть желает.
Бунша. Вот тебе раз! Этого я как-то не предвидел. Боюсь, чтобы не вышло недоразумения с Ульяной Андреевной. Она, между нами говоря, отрицательно к этому относится. А впрочем, ну ее к черту, что я ее, боюсь, что ли?
Милославский. И правда.
Бунша снимает повязку.
Повязку это ты зря снял. Не царская, говоря откровенно, у тебя физиономия.
Бунша. Чего? Попрошу вас?! С кем говоришь?
Милославский. Молодец! Ты бы раньше так разговаривал!
Появляется Царица, и Бунша надевает пенсне.
Царица(в изумлении). Пресветлый государь, княже мой и господин! Дозволь рабыне твоей, греемой милостью твоею…
Бунша. Очень рад. (Целует руку царицы.) Очень рад познакомиться. Позвольте вам представить: дьяк… и гражданин Милославский. Прошу вас к нашему столику.
Милославский. Ты что плетешь? Сними, гад, пенсне.
Бунша. Но-но-но! Человек! Почки один раз царице! Простите, ваше имя-отчество не Юлия Владимировна?
Царица. Марфа Васильевна я…
Бунша. Чудесно, чудесно!
Милославский. Вот разошелся! Э-ге-ге? Да ты, я вижу, хват! Вот так тихоня!
Бунша. Рюмку кардамонной, Марфа Васильевна.
Царица(хихикая). Что вы, что вы…
Бунша. Сейчас мы говорили на интереснейшую тему. Вопрос об учреждении жактов.
Царица. И все-то ты в трудах, все в трудах, великий государь, аки пчела!
Бунша. Еще рюмку, под щучью голову.
Царица. Ой, что это вы…
Бунша(Дьяку). Вы что на меня так смотрите? Я знаю, что у тебя на уме! Ты думаешь, уж не сын ли я какого-нибудь кучера или кого-нибудь в этом роде? Сознавайся!
Дьяк валится в ноги.
Нет, ты сознавайся, плут… Какой там сын кучера? Это была хитрость с моей стороны. (Царице.) Это я, уважаемая Марфа Васильевна, их разыгрывал. Что? Молчать! (Дьяку.) Скажите, пожалуйста, что у вас, нет отдельного кабинета?
Милославский. Милые! Да он нарезался! Да ведь как быстро, как ловко! Надо спасать положение. (Гуслярам.) Да что вы, граждане, молчите? Гряньте нам что-нибудь.
Гусляры заиграли и запели.
Гусляры(поют). А не сильная туча затучилася… А не сильные громы грянули… Куда едет собака крымский царь…
Бунша. Какая это собака? Не позволю про царя такие песни петь! Он хоть и крымский, но не собака! (Дьяку.) Ты каких это музыкантов привел? Распустились здесь без меня!
Дьяк валится в ноги.
Милославский. Что, Федюша, у вас нарзану нету?
Бунша. Пускай они румбу играют!
Гусляры. Ты, батюшка, только скажи, как это… а мы переймем… мы это сейчас…
Бунша напевает современный танец. Гусляры играют его.
Бунша(Царице). Позвольте вас просить на один тур, Юлия Васильевна.
Царица. Ой, срамота? Что это ты, батюшка-царь…
Бунша. Ничего, ничего. (Танцует с Царицей.)
Милославский. Ничего, Федя, не расстраивайся! Ну, перехватил царь, ну, что такого… с кем не бывало! Давай с тобой! (Танцует с Дьяком.)
Набат и шум. Гусляры замолчали.
Это мне не нравится, что еще такое?
Дьяк выбегает, потом возвращается.
Дьяк. Беда, беда! Опричники взбунтовались, сюда едут! Кричат, что царь ненастоящий. Самозванец, говорят!
Царица. Ох-ти мне, молодой! С ненастоящим плясала… Ох, чернеческий чин наложат!.. Ой, погибель моя!.. (Убегает.)
Милославский. Как, опричники? Они же на Изюмский шлях поехали!
Дьяк. Не доехали, батюшка. Смутили их. От заставы повернули.
Милославский. Какой же гад распространил этот гнусный слух?
Дьяк. Патриарх, батюшка, патриарх.
Милославский. Дорогой самодержец, мы пропали!
Бунша. Я требую продолжения танца! Как пропали? Граждане, что делать?
Гусляры исчезают вместе с Дьяком.
Николай Иваныч, спасите!
Шум ближе. Звон. Тьма. Свет. Стенка распадается, и рядом с палатой появляется комната Тимофеева.
Тимофеев. Скорее, Иван Васильевич!
Иоанн(застегивая царское облачение). Слава тебе господи!
Тимофеев. Вот они, живы!
Милославский. Живы, живы! (Бунше.) Вали, вали, вали! (Вбегает с Буншей к Тимофееву.)
Иоанн(при виде Бунши). Ой, сгинь, пропади!
Милославский. Временно, временно, отец, не волнуйся!
Иоанн вбегает в палату.
Иван Васильевич! Имейте в виду, что мы шведам Кемскую волость отдали! Так что все в порядке!
Иоанн. Шведам — Кемь? Да как же вы смели, щучьи вы дети?!
В палату вбегают Опричник и Дьяк.
Шведам — Кемь? А ты, лукавый дьяк, куда смотрел?
Дьяк валится о ноги. Иоанн в ярости валит Дьяка на аппарат. Дьяк тотчас вскакивает, бросается в палату. Тьма. Свет. Палаты нет.
Тимофеев. Аппарат мой! Аппарат! Раздавили! Что вы наделали? Зачем вы его разозлили??.. Погибло мое изобретение!
В передней появляются милиция и Шпак.
Шпак. Вот они, товарищи начальники, гляньте!
Тимофеев. Ах ты, подлец!
Милиция. Эге!.. (Бунше.) Вы — царь? Ваше удостоверение личности, гражданин.
Бунша. Каюсь, был царем, но под влиянием гнусного опыта инженера Тимофеева.
Милославский. Что вы его слушаете, товарищи! Мы с маскарада, из парка культуры и отдыха мы. (Снимает боярское облачение.)
Бунша снимает царское облачение. На груди Милославского — медальон и панагия.
Бунша. Оправдались мои подозрения! Он патриарха обокрал и шведского посла!
Шпак. Держите его! Мой костюм!
Милиция. Что же вы, гражданин, милицию путаете? Они воры?
Шпак. Воры, воры! Они же крадут, они же царями притворяются!
Появляется Ульяна Андреевна.
Ульяна. Вот он где! Что это, замели тебя? Дождался, пьяница!
Бунша. Ульяна Андреевна! Чистосердечно признаюсь, что я царствовал, но вам не изменил, дорогая Ульяна Андреевна! Царицей соблазняли, дьяк свидетель!
Ульяна. Какой дьяк? Что ты порешь, алкоголик? Какой он царь, товарищи начальники! Он — управдом!
Тимофеев. Молчите все! Молчите все! Мой аппарат, моя машина погибла! А вы об этих пустяках… Да, это я, я сделал опыт, но нужно же такое несчастье на каждом шагу… явился этот болван управдом и ключ утащил с собой! Старый рамоли, князь-развалина… и этот разозлил Ивана Грозного! И вот нет моего аппарата! А вы об этой ерунде!
Милиция. Вы кончили, гражданин?
Тимофеев. Кончил.
Милиция(Милославскому). Ваше удостоверение?
Милославский. Ну, чего удостоверение? Что же удостоверение? Милославский я, Жорж.
Милиция(радостно). А! Так вы в Москве, стало быть?
Милославский. Не скрою. Прибыл раньше времени.
Милиция. Ну-с, пожалуйте все в отделение.
Бунша. С восторгом предаюсь в руки родной милиции, надеюсь на нее и уповаю.
Милославский. Эх, Коля, академик! Не плачь! Видно, уж такая судьба! А насчет панагии, товарищи, вы не верьте, это мне патриарх подарил.
Милиция выводит всех из квартиры. В ту же минуту гаснет свет в комнате Тимофеева. Радостный голос в рупоре в передней: «Слушайте продолжение „Псковитянки“». И тотчас грянули колокола и заиграла хриплая музыка. Комната Тимофеева освещается, Тимофеев спит в той самой позе, как заснул в первом акте.
Тимофеев. Скорей, скорей, Иван Васильевич… Фу, черт, да я заснул! Боже, какая ерунда приснилась…
