вам не извозчик.
Милославский. Что значит не извозчик? Я разве просил вас меня сюда переселять?
Рейн. Дорогой мой! То, что произошло с нами, именуется катастрофой. Вы случайная жертва эксперимента. А впрочем, почему жертва? Тысячи людей были бы благодарны, если бы их перенесли в эту жизнь! Неужели вам здесь не нравится?
Бунша, Милославский. Не нравится!
Рейн. Сожалею и приму все меры к тому, чтобы вернуть вас в прежнее состояние. Но не скрою от вас, что это чрезвычайно трудно.
Бунша. Подаю на вас заявление! Из-за вас я отлучился из Союза без разрешения и стал белым эмигрантом. Не желаю быть невозвращенцем!
Рейн. Святослав Владимирович! Вы кретин.
Бунша. Ругайтесь, ругайтесь…
Рейн(Милославскому). А вы? Скажите же, наконец, кто вы такой и из какой эпохи?
Милославский. В чем дело? Эпоха, эпоха!
Рейн. В каком году вы родились?
Милославский. Тысяча девятисотого года рождения.
Рейн. Позвольте! Одного года со мною? Но как же, я не понимаю, вы оказались в моей комнате. Я думал, что вы…
Бунша. У меня есть на этот счет соображения…
Милославский. Солист государственных театров, и вопрос исчерпан.
Рейн. Скажите, солист, как вы вышли из машины?
Милославский. Был пьян и не помню.
Рейн. Ничего не понимаю. Где вы работали? В каком театре вы работали?
Милославский. В Большом и в Малом. На премьерах.
Рейн. Господи! У вас широчайшее поле для работы здесь. Но все утверждают, что вы упрямитесь. И никто не слышал от вас ни одной строчки, кроме этого Кочубея. Что за дикое упрямство! У вас широчайшее поле для работы. Вам Аврора предлагала прочесть доклад о состоянии театра в ваше время. Почему вы отказались?
Милославский. Я стеснялся.
Рейн. Черт знает какую чушь вы говорите!
Милославский. Драгоценный академик! Починяйте вашу машину, и летим отсюда вон! Хочешь, я на колени стану? (Становится.)
Бунша(становится на колени). И от своего имени умоляю. Увезите нас.
Рейн. Бросьте вы эту петрушку. Ну, слушайте. Случилась беда. Одной части не хватает. Платиновой пластинки, на которой нарезаны цифры. А их пятьдесят. Без нее я не могу установить машину ни на какой полет. Мария Павловна, когда ухватилась рукой за механизм, выронила ее, очевидно.
Милославский. Ключик золотой?
Рейн. Вот именно.
Милославский. Ура!
Рейн. Не надрывайтесь зря. На нем выложено было шестизначное число, а я его не помню. И вспомнить его немыслимо.
Милославский. Чего ж ты молчал? А? (Подбегает к шкафу, трогает костюм Рейна.) Искать надо! Он в костюме.
Рейн. Все обыскано, успокойтесь, дорогой артист. Он потерян.
Милославский. Не может он быть потерян. Где-нибудь он да находится!
Рейн(обыскав костюм). Тьфу, черт. Только меня заразил своей истерикой.
Милославский. Не у меня ли? (Ищет.) Нет, нету.
Рейн. А каким же образом он может…
Милославский. Святослав, ищи в своем.
Бунша. Довольно странно…
Милославский. Ищи!
Милославский. Вот, пожалуйста!..
Рейн. Что такое?! Послушайте, Святослав Владимирович, что это значит?
Бунша. Я не понимаю, что это значит.
Милославский. Как ты смел, старая калоша, дотрагиваться до такой тонкой и оригинальной машины? А?
Бунша. Выше моих сил понять, что это значит…
Милославский. Нет, ты ответь, как ты осмелился тронуть государственное изобретение гения? Женечка, хотите, я ему по шее дам?
Бунша. Не понимаю этого подозрительного происшествия. Честное слово… И более всего не понимаю, каким же образом ключ попал в новый костюм!..
Милославский. Довольно! Ты действовал в состоянии рассеянности.
Бунша. Если только я действовал, то в состоянии рассеянности…
Рейн. Довольно! Неважно!
Милославский. Эх! Вкладывай ключик, летим сегодня!
Рейн. «Вкладывай ключик»! Погодите, дорогие меж. Это не так просто. Надо отлить пластинки с этим же шифром.
Милославский. Это минутное дело…
Бунша. Я понимаю, ежели бы в старом жилете, но как же он перепрыгнул в новый?..
Милославский. Да ну тебя, в самом деле!
Рейн. И вот что, если вы хотите действительно, чтобы я перевез вас обратно, ни одной живой душе вы не скажете ни слова о том, что нашелся ключик.
Милославский. Товарищ Рейн! (Бунше.) Ты усвоил, что тебе сказано? Ну, смотри у меня.
Рейн. Ко мне идут. Вот что. Вы идите, погуляйте.
Входит Аврора.
Аврора. А, какая милая компания!
Милославский. Мое почтение, Аврора Радаманова.
Аврора(Бунше). А вы что ж не здороваетесь? А? Неудобно, а?
Бунша. Здравствуйте, я стараюсь разобраться в одном вопросе… Да я ничего не говорю!
Милославский. Ох, наделает он бед!..
Рейн. Поручаю вам его…
Милославский. Будьте благонадежны, он не пикнет!.. (Авроре.) Чрезвычайно приятно было бы посидеть с вами, но, к сожалению, некоторые дела. (Бунше.) Идем, все равно ты ни до чего не додумаешься! (Рейну.) Только уж вы, пожалуйста, работайте, а не отвлекайтесь в сторону.
Рейн. Это что за указания такие?
Милославский. Ничего, ничего, ничего… (Авроре.) До приятного свидания! (Бунше.) Ну!.. (Уходит с Буншей.)
Рейн. Аврора! (Обнимает ее.)
Милославский(выглянув). Я же просил вас, Женюша, работайте, не отвлекайтесь. Пардон, мадемуазель! Ушел, ушел. Проверил и ушел! (Скрывается.)
Аврора. Изумительная пара! Одни? Ты знаешь, третий день я не могу остаться наедине с тобой…
Рейн. У тебя монгольские глаза!
Аврора. Ты дурак! (Целуются.)
Да. (Рейну.) Отец. (По аппарату.) Хорошо, я уйду. Ты можешь с ним поговорить. (Уходит.)
Радаманов. Извините, Рейн, что я прервал вашу беседу с Авророй. Но дело мое крайней важности.
Рейн. Я слушаю вас.
Радаманов. Вот в чем дело. Я только что с заседания Совета Народных Комиссаров.
Рейн. Слушаю.
Радаманов. Заседание это было целиком посвящено вам.
Рейн. Слушаю.
Радаманов. Вот что мы постановили. Признать за вашим изобретением не государственное значение, а сверхгосударственное. Вас самих постановлено считать человеком гениальных способностей и в силу этого поставить вас в условия исключительные. В такие условия мы ставим лиц, польза которых для блага человечества не укладывается ни в какие нормы. Другими словами говоря, ваши потребности будут удовлетворены полностью и желания ваши будут исполняться полностью. Вот все, что я хотел вам сообщить. При этом еще добавлю, что я поздравляю вас.
Рейн. Прошу вас передать Совету мою признательность.
Радаманов. Мне хотелось бы знать, Рейн, что вы сообщите мне.
Рейн. Я польщен и прошу передать…
Радаманов. И это все?
Рейн. Право, не знаю, что еще сказать…
Радаманов. Рейн! Я никак не ожидал этого от вас. Ну что ж, мне придется вам помочь. Вы должны были ответить мне так: «Я благодарю государство и прошу немедленно принять мое изобретение и работу над ним под контроль».
Рейн. Как? Меня будут контролировать?
Радаманов. Голубчик, прошу вас помыслить, могло ли это быть иначе?
Рейн. Я начинаю понимать. Скажите: если я восстановлю машину…
Радаманов. Я не сомневаюсь в этом…
Рейн…я буду иметь право совершать на ней полеты самостоятельно?
Радаманов. Ни в каком случае, мой дорогой и очень ценимый нами человек.
Рейн. Нарком Радаманов, все ясно мне. Прошу вас, вот моя машина. Сам же я лягу на диван и шагу не сделаю к ней, пока возле нее будет хоть один контролер.
Радаманов. Не сердитесь на меня. Вы рассуждаете как дитя. Мыслимо ли, чтобы человек, совершивший то, что совершили вы, лег на диван. Ну, вы ляжете и… умрете, как я понимаю. Так, что ли?
Рейн. Вы не будете меня кормить?
Радаманов. Вы обижаете нас. Нашего дорогого гостя мы не будем кормить!.. Ах, что вы говорите, Рейн.
Рейн. Машина принадлежит мне.
Радаманов. Ах, дорогой! Поистине вы человек иного века! Она принадлежала бы вам, если бы вы были единственным человеком на земле. А сейчас она принадлежит всем.
Рейн. Я человек иной эпохи и прошу отпустить меня.
Радаманов. Дорогой мой, безумцем я назвал бы того, кто отпустил бы вас.
Рейн. Что это значит?
Радаманов. Я с увлечением читал в газете о том, как к вам появился этот, ну, как его… царь Иван Грозный… Он в девятнадцатом веке жил?
Рейн. В шестнадцатом.
Радаманов. Прошу прощения. Я плоховато знаю историю. Да это и неважно. Иван ли, Сидор, Грозный ли… Голубь мой, мы не хотим сюрпризов… Вы улетите… Кто знает, кто прилетит к нам?
Рейн. Довольно. Я понял. Вы не отпустите меня.
Радаманов. Ах, голубь мой. Зачем же такие жестокие слова! Мы просим, мы молим вас остаться с нами, не покидать нас. Вы не пожалеете, смею уверить вас. О, Рейн. Пройдет краткий срок, и ваша психология изменится резчайше. О, как жаль, что вы не родились в наш век. Забудьте свою эпоху!
Рейн. Я пленник!
Радаманов. Вы терзаете меня, Рейн. Я даю вам честное слово наркома. Мне верят все, что мы дадим вам возможность совершить те путешествия, которые вам будут интересны. Я обещаю вам это. Но вы совершите их вместе с нами. Человечество поставит вам памятник! О, Рейн! Вы только подумайте, какую чудовищную пользу вы принесете людям. Мы обследуем иные века и возьмем из них все, что нужно. Я не могу сравниться с вами, мой драгоценный! Я посредственность, но я кое-что знаю и пылаю при одной мысли о проникновении во время. Как велик радиус действия машины? Я надеюсь, что она не может бить по бесконечности? Надеюсь, потому что мой мозг не вместил бы этого, я сошел бы с ума!
Рейн. Конечно, не бесконечен. Я полагаю, примерно лет четыреста.
Радаманов. А от нашей, значит, тоже на четыреста… А от той, куда мы прилетим, еще на четыреста… О, Рейн! Мы, возможно, еще при нашей жизни увидим замерзающую землю и над ней тусклый догорающий шар солнца… О, Рейн!
Рейн. Я понял. Мне интересно, как же вы все-таки осуществите контроль надо мной? Чтобы вы ни говорили, а ведь вам придется прибегнуть к насилию. Я ведь варвар… Милиционера вы, что ли, приставите ко мне?
Радаманов. Обидел, обидел. Единственный экземпляр милиционера в Москве находится в пятом проспекте Голубой Вертикали, во втором этаже, шестой шкаф… да, да, Аврора затащила меня… он восковой, душечка моя золотая, и платье его пропитано нафталином… Душистый мой ананас… не обижайтесь, так маленькой меня называла Аврора… вы возбуждаете во мне нежность!..
Рейн. Ананас интересуется вопросом о том, как вы осуществите контроль?
Радаманов. Единственным способом, какой мы применили бы ко всякому, в том числе и ко мне. Вы, пушистый коврик, по выражению той же Авроры, вы обнимете меня, вынете механизм, сдадите его мне, я запру его в кассу, а завтра с утра мы вам дадим подручных инженеров. Они будут глядеть вам в глаза, Рейн! О такой славе, как ваша, никто не мечтал на земле… Впрочем, плохо знаю историю… Затем что… затем… все магазины будут торговать вашими бюстами… Что нужно вам еще, о сын нашего, нашего века!
Рейн вынимает механизм, подает Радаманову. Тот прячет его в несгораемую кассу.
Радаманов. Поздравляю вас, инженер Рейн… Так, стало быть, не будет объятий?..
Рейн. Потом.
Радаманов. Потом так потом. Ах, вот память… Оперу я слышал… Тоже вашу, старинную. Как там поется… Погостите… нет, гость… нет… дорогой гость… ну, словом, забыл…
Рейн. Ключ найден. Вот он. Спрячьте и его. Завтра останется только одно: отлить обратный шифр на диске…
Радаманов. О, теперь уже объятия обязательны! О, Рейн! Вы понимаете, как ужасно было бы, если бы вы утаили ключ? Положительно вы
