руку Дантеса, рукой жмет ее.
Строганов. Это молодой барон Геккерен? А-а, узнаю вашу руку. Но она совершенно ледяная. Вас что-нибудь обеспокоило?
Геккерен(в дверь). Никого не принимать! (Закрывает дверь.) Граф, у нас случилось несчастье. Помогите нам вашим советом. (Берет письмо.) Сейчас я получил ужасное письмо от человека, который ненавидит Жоржа и меня.
Строганов. Мне трудно подать вам совет, не читая письма, дорогой барон.
Геккерен. Я заранее прошу у вас извинения за те гнусности, которые мне придется прочесть вам.
Дантес вздрагивает, отходит к окну.
Но перед сим; злокозненные слухи, распространенные врагами моего сына, явились причиною мерзкой выходки. Письмо написано господином Пушкиным. Слепой ревнивец вообразил, что барон Дантес обращает внимание на его жену, и вот он ищет столкновения. Это ужасная личность! Чтобы усугубить оскорбление, он пишет бранное письмо мне! Он пишет…
Дантес. Я против того, чтобы оглашать эту гнусность!
Геккерен. Ах, нет, нет, Жорж! Ты не смеешь вмешиваться в это! Письмо адресовано мне, граф — мой друг
Строганов. [Какой это Пушкин? Не тот ли…] Какой именно из Пушкиных пишет письмо? Александр?
Геккерен. Да, он.
Строганов. Племянница моя была красавицей. Сейчас я не могу, к сожалению, судить о том, хороша ли она. Итак, дорогой барон…
Геккерен(читает). «…Подобно старой развратнице, вы подстерегали мою жену в углах, чтобы говорить ей о любви вашего незаконнорожденного сына…» Дальше он пишет о том, что Жорж болен сифилисом. Он осыпает его площадной бранью и угрожает… Словом, это ужасно! Граф, я безгранично верю вам, вам известно мое уважение. Скажите, граф, что нам делать теперь? Я должен вызвать его?
Строганов. О, нет.
Геккерен. Он лжет и клевещет! Жорж не подавал повода, и тем не менее он второй раз бросается на нас, как ядовитая собака!
Строганов. Теперь это не имеет значения, подавал ли ему повод барон Дантес или не подавал. Вам надобно, барон, тотчас же написать ему письмо о том, что барон Жорж Геккерен вызывает его, а вы предуведомите его, что вы, посланник короля, сумеете внушить ему уважение к вашему знанию. А вы (в сторону Дантеса) должны написать на этом письме, что вы его и читали, и одобряете.
Геккерен. Так будет.
Дантес(во внезапной ярости схватывает со стены пистолет). Я убью этого негодяя! (Стреляет в картину, швыряет пистолет и уходит из комнаты.)
Строганов. Собираясь к вам на обед, дорогой барон, и не знал, что это будет такой шумный обед… Я отвык…
Геккерен. Я умоляю, простите! Оцените всю тяжесть оскорбления, которое он получил.
Темно
Картина шестая
[Замерзший] ручей в сугробах. Через ручей — горбатый пешеходный мостик. Сторожка. Рядом со сторожкой сарай. Зимний закат. Багровое солнце. Слышна вдали балалайка и веселая пьяненькая песня. Потом послышался свист полозьев, топот лошадей.
На мостике появляется Геккерен, озирается, вынимает из кармана подзорную трубу. Прикладывает трубу к глазам, смотрит, вздрагивает, испуганно озирается.
Геккерен оглядывается и прячется за сарай. Потом послышался женский смех, мужской голос. На мостик поднимаются Воронцова и Воронцов. Воронцов тяжело дышит в тяжелой шубе.
Воронцов. Охота пуще неволи! Дальше не пойду, хоть убей меня, Сашенька, не пойду.
Воронцова. Дальше и нет надобности. (Поворачивает Воронцова к солнцу.) Смотри! О, как красиво!
Воронцов. Очень красиво, только поедем, Сашенька, домой.
Воронцова. Какое солнце! Да гляди уж ты, если я тебя привезла!
Воронцов. Душенька, я не люблю солнца.
Воронцова. Снег играет, смотри.
Воронцов. Он мне вот в сапоги набился. Чьи это сани, интересно знать? Вот еще подъехали. Ах, обезьянство!
Воронцова. От этой песни волнение в сердце! И песня, и солнце!..
Воронцов. Пьяные мужички, душенька. Поедем домой. Признаюсь тебе, я озяб, долго ли простудиться.
Воронцова. Ах, какой ты скучный!
Воронцов. Нет, что? Ну, полюбовались, и честь пора знать. Вот еще какие-то чудаки на поляне.
Воронцова удивленно вглядывается. Воронцов также. [На мосту появляются Дантес в шинели и в фуражке. За ним — д’Аршиак в шубе.]
Вот что, едем, матушка, домой.
Воронцов. Постой! Погоди… (Вглядывается) Это он!
Воронцов. Кто он?
Воронцова. Пушкин. Ты посмотри! Иван, бежим туда, останови их! Я знаю, это дуэль!
Воронцов(схватив ее за руку). Ты что, ошалела, матушка? Едем домой, я тебе говорю!
Воронцова. Я знала, знала, его убьют! Там Дантес! Пусти руку, мне больно!
Воронцов. Опомнись! Кучера смотрят!
Воронцова. Там Пушкин! Я знала, что это будет! Знала!
Воронцов. Одумайся! Как ты можешь это остановить? Уходи отсюда! Едем! Зачем я поехал?
Воронцова. Я тебя презираю!
Воронцов. В какое положение ты меня ставишь? Дура! Девчонка! Уходи отсюда!
Воронцова. Останови! Его убьют!
Воронцов. Опомнись, ведь это же смешно! Это нельзя остановить!
Воронцова. В город… Предупредить… послать… Боже мой, я не знаю, что делать!
Воронцов увлекает Воронцову. Геккерен тотчас выскакивает из-за сарая, прикладывает трубу к глазам, смотрит. На мосту показывается слегка выпивший сторож, напевает, идет к сторожке. Потом останавливается, смотрит вдаль.
Солнце садится. Начинает темнеть. Очень негромко вдали щелкнул выстрел.
(Всматривается.) Батюшки! Что ж это офицеры делают? Батюшки мои! Господи! Ну их!.. (Скрывается в сторожку.)
Геккерен входит на мост. Смотрит вдаль. Закрывает глаза рукою. Послышался второй выстрел. Геккерен вцепляется рукой в перила мостика, потом схватывается за сердце. Потом медленными шагами идет к краю мостика, вглядываясь [вдаль]. Потом отшатывается.
На мост всходит Дантес. Шинель его наброшена на одно плечо и волочится по снегу. Сюртук залит кровью. Рукав сюртука разрезан. Рука обвязана платком. Дантес бледен. Геккерен бросается к нему, судорожно хватается за карманы, вытаскивает носовой платок, вытирает пот со лба Дантеса.
Геккерен. Небо! Небо!.. Благодарю тебя!.. (Бормочет, крестится.) Обопрись о мое плечо!
Дантес. Нет… (Прислоняется к перилам, отплевывается кровью.)
Геккерен(кричит с моста). Сани! (Подхватывает под руки Дантеса. Тихо.) Он убит?
Дантес. Почем я знаю? Он без памяти.
Геккерен. О, Боже, все погибло! Ах, Жорж, Жорж!..
В этот момент на мосту появляется быстро Данзас.
Данзас(козыряет Геккерену). Это ваши сани?
Геккерен. Да, да, да…
Данзас. Ваши сани просторнее. Вам придется их уступить другому противнику.
Геккерен. Mais…
Дантес. Да, да!
Данзас(кричит с мостика). Кучер! Эй, ты, ты, в широких санях! Объезжай низом! Низом! Там есть дорога! Жердь эту сними! Что ты глаза вытаращил, дурак! Говорю тебе, низом поезжай! (Убегает с мостика.)
Геккерен(ведя Дантеса). Грудь, грудь цела?
Дантес. Цела.
Геккерен(тихо). А тот?
Дантес. Он больше не напишет [письма]
Уходят.
Темно.
Картина седьмая
День. У кабинетного камина в кресле Никита в очках. Читает по тетрадке.
Никита. На свете счастья нет… Да, нету у нас счастья… Вот горькая участь, нету. Но есть покой и воля… Покой! Вот уж нету чего, так нету… По ночам не спим, какой же это покой. (Читает.) Давно, усталый раб, замыслил я побег… Вот тебе раз! Куды побег? Вот уж не было беды!.. Замыслил я побег… Что же это он замыслил? (Читает.) Давно, усталый раб, замыслил я побег… Не разберу…
Битков(входит с сумкой). В обитель дальнюю трудов и чистых нег!.. Здорово, Никита Андреевич.
Никита. Ты откуда знаешь? Здравствуй, Степан Ильич.
Битков. Я вчера в Шепелевском дворце был у господина Жуковского. Трубу подзорную чинил. Читали стихи твоего барина…
Никита. А… ну?
Битков. Одобрительный отзыв дали. Глубоко, говорят. Ко мне обратились. Правда, говорят, глубоко?
Никита. А ты что?
Битков. Так точно, говорю, глубоко….
Никита. Глубоко-то оно глубоко… (Кладет тетрадь на камин.)
Битков. А сам-то он где?
Никита. Кататься поехал с [полковником] Данзасом. Надо быть, на горы.
Битков. Зачем с Данзасом? Это с полковником? А чего ж его еще до сих пор нету?
Никита. А тебе-то что? Понадобился он что ль тебе?
Битков. Да ты верно знаешь, что на горы?
Никита. Может, к Дюме заехали… Да что ты чудной какой сегодня? Выпивши, что ли?
Битков. Я к тому, что поздно. Обедать пора.
Никита. Чудно ей-богу. К обеду он тебя что ль звал?
Битков. Я полагаю, камердинер все знать должен.
Никита. Где работать сегодня будешь?
Битков. Кабинет.
Никита. Посмотри хорошенько. А то после того как ты последний раз в столовой починил, кабинетные как их кто заколдовал. Час показывают — тринадцать раз бьют…
Битков. Посмотрим, всю механику в порядок поставим… (Идет в кабинет.)
Никита. Вот, наверное, и он… (Ворошит угли в камине.)
Жуковский. Здорово, Никита!
Никита. Ваше превосходительство! Бог радость послал! Пожалуйте…
Жуковский. Он дома?
Никита. Одна Александра Николаевна. И детишки с нянькой…
Жуковский. Нету? Да что ж ото такое? А? Я тебя спрашиваю.
Никита. Да они будут сейчас, ваше превосходительство, будут…
Жуковский. Я тебя спрашиваю, что это такое?
Александра. Бесценный друг! Здравствуйте!
Жуковский. Здравствуйте, милая Александра Николаевна! Позвольте вас спросить, что это такое? Я не мальчик, Александра Николаевна!
Александра. Что вас взволновало, Василий Андреевич, дорогой. Садитесь… Как ваше здоровье?
Жуковский. Ма sante est gatée par les attaques de nerfs![104 — Мое здоровье пошатнулось нервными приступами! (фр.)] И все из-за него.
Александра. Что такое?
Жуковский. Да помилуйте. Ведь условились же! Сам назначил мне час, я откладываю дела, скачу сюда сломя голову, и он, изволите ли видеть, кататься уехал.
Александра. Ну простите, милый друг. Я за него прошу… Ну я вас поцелую…
Жуковский. Не хочу я никаких поцелуев. Простите, забылся… Я человек злой… Отрекаюсь! Отрекаюсь! На веки веков! Из чего я хлопочу? Из чего? Только что-нибудь состряпаешь, только наладишь, тотчас же испакостит! Поглупел он, что ли? Драть его надобно, драть!
Александра. А что такое?
Жуковский. А то, что царь гневается, вот что-с…
Битков показывается у камина в кабинете.
Извольте-с. Позавчера на бале государь… и что скажешь… ну что скажешь? Сгорел со стыда… Двор, корпус… не угодно ли-с… стоит у колонны во фраке и в черных портках! Простите, Александра Николаевна! Никита…
Битков скрывается в глубине кабинета. Входит Никита.
Ты что барину подал позавчера на бал?
Никита. Фрак-с.
Жуковский. Мундир надо было подать. Мундир!
Никита. Они велели… Не любят они мундир.
Жуковский. Мало ли чего он не любит! Твое дело. Бал — мундир. Ступай.
Никита. Ах ты, горе… (Уходит.)
Жуковский. Скандал! Не любит государь фраков. Государь фраков не выносит. Да он права не имеет. Непристойно, неприлично. У государя добрейшее сердце, но искушать нельзя. Нельзя! Государь огорчен! Смотрите, Александра Николаевна, Наталии Николаевне скажите… Оттолкнет от себя государя — потом не поправишь!
Александра. Бесценный, лучший, прекрасный, драгоценный друг. (Целует Жуковского.)
Жуковский. Да что вы меня все целуете! Я не нянька! Вредишь? Вреди, вреди! Себе вредишь! А насчет сегодняшнего извольте передать, что это… ну, словом…
Александра. Все, все передам… Останьтесь, подождите… Он сейчас придет. [Он все это исправит.]
Жуковский. Видеть не хочу! Да мне и некогда… Мне к цесаревичу в половину шестого.
Александра. Смените гнев на милость. Он исправится.
Жуковский. En cette dernière chose je ne compte guère! Au revoir…[105 — В этом последнем случае я не иду в счет! До свидания… (фр.)](Проходит, видит книгу.)
В кабинете играют часы.
Этого я еще не видел…
Александра. Сегодня из типографии прислали.
Жуковский(вертит в руках книгу). Хорошо… Смирдин знает дело…
Александра. Я уж гадала по [этой книге] ней…
Жуковский. По книге? Погадайте мне…
Александра. Какая страница?
Жуковский. Сто сорок четвертая.
Александра. Строчка?
Жуковский. Пятнадцатая.
Битков выходит из кабинета [скромно] кланяется Жуковскому.
А, ты здесь?
Александра. Познал я глаз иных желаний, познал я новую печаль. Для первых нет мне упований…
Битков(шепотом)…А старой мне печали жаль.
