все меры к тому, чтобы было соблюдено надлежащее уважение к телу…

Жуковский. Повинуюсь, повинуюсь. (Перекрестившись, уходит во внутренние комнаты.)

Дубельт поправляет эполеты и, перекрестившись у дверей в столовую, уходит в них.

Темно.

Картина девятая

[Окна квартиры Пушкина, выходящие на Мойку. Сквозь прозрачные занавески свет бесчисленных свечей. Домовая арка, возле нее уличный фонарь.]

Показывается набережная Мойки перед квартирой Пушкина. Вечер. Уличный фонарь. Перед зрителем медленно начинают плыть окна пушкинской квартиры, потом останавливаются. На набережной появляются Кукольник и Бенедиктов.

Кукольник. За мной, Владимир.

Бенедиктов. Ох, не задавили бы нас!

Кукольник. Следуй за мной!

Тотчас показывается конный жандарм, лошадь под ним танцует. Вслед за конным жандармом появляется квартальный.

Квартальный(Кукольнику). Виноват, господин!.. Нельзя-с… Вы куда?

Кукольник. Почему вы преграждаете нам путь? Мы ко гробу господина Пушкина.

Бенедиктов. Поклониться праху.

Квартальный. Извините, не могу… Прошу повернуть. Доступа нет больше. Извольте посмотреть, что делается!

Показывается плохо одетый человек. Квартальный обращается к нему.

Куда ты прешь? Назад!

Плохо одетый человек ловко проскальзывает мимо жандармской лошади и скрывается.

Ах, вот народ!

Бросается за плохо одетым человеком. Жандарм наезжает на Кукольника.

Жандарм. Назад, назад, господин! Не приказано!

Бенедиктов. Нестор, идем назад.

Кукольник. Но позвольте…

Жандарм, не слушая, отъезжает.

Ну, что ж, нельзя так нельзя. Попрощаемся и тут. Сними шапку, Владимир!

Бенедиктов. Голова озябнет.

Кукольник(сняв шапку). Прощай, Александр! Ты был моим злейшим врагом! Сколько обид, сколько незаслуженных оскорблений!.. За что?.. Был у тебя порок — зависть! Однако в сию минуту я забываю все это!.. (Обращается к окнам) И, как русский, душевно скорблю об утрате! Кланяюсь твоему праху! Прощай, Александр!

Бенедиктов снимает шляпу, крестится. Выбегает студент.

Студент(Кукольнику). Верно ли, что умер?..

Кукольник(торжественно). Прах!

Дом начинает медленно плыть. Появляются окна квартиры, сквозь тонкие занавесы виден свет свечей. Домовая арка. Толпа народа гудит. В толпе встревоженный квартальный, конный жандарм. Полицейские сдерживают напор толпы, стараются не пропустить в арку.

Полицейский. Не велено! Не велено! Назад!

Возгласы в толпе:

— Да позвольте!.. Я в этом доме проживаю!..

— Позвольте пройти…

— Голландец застрелил!..

— Ничего не голландец, кавалергард!

— Что врать-то? Француз!

— Наших, стало быть, иностранцы почем зря могут бить!

— Я жаловаться буду: — квартирую я в этом доме!

Хорошо одетый человек, стиснут толпой.

Хорошо одетый. Pardon, messieurs, pardon!.. Виноват! А!

Квартальный. Извините, господин, нельзя!

Хорошо одетый(ломаным языком). Я посланник Франции. (Распахивает шубу, показывает ордена.)

Квартальный. Пропусти его превосходительство! Господа, осадите!

Полицейские оттесняют толпу, пропускают посланника в арку.

Студент. Это что такое?! Почему нам нельзя? Почему иностранцев пропускаете?! Погиб национальный поэт!

Возгласы в толпе: Они ухлопали, их и пущают?

Внезапно из толпы выделяется фигура в студенческой [одежде] форме. Человек этот без шапки.

Человек. Тише!

Толпа несколько стихает.

Тише! Не тревожьте прах поэта! (Проворно вынимает из кармана бумажку) Слушайте! (Уцепившись одной рукой за фонарь, читает при свете его по бумажке.)

Не вынесла душа поэта

Позора мелочных обид.

Толпа стихает совсем. Квартальные от удивления застыли.

Восстал он против мнений света,

Один, как прежде, и убит!

Квартальный(отчаянно). Господин, что это вы делаете?!

Крик в толпе: «Шапки долой!»

Человек.

…Убит. К чему теперь рыданья.

Похвал и слез ненужный хор?

И жалкий…

В толпе засвистели полицейские.

Квартальный. Иваненко! Снимай его!

Человек. Не вы ль сперва так долго гнали…

Свист. Возгласы в толпе: «Убили! Слушайте!..»

Человек…Угас, как светоч, дивный гений!

Из подворотни выбегает жандармский офицер.

Офицер. Эге-ге! Арестовать!

Выбегают трое жандармов. Толпа шарахается в сторону.

Человек. Руки прочь!

…Его убийца хладнокровно

Навел удар. Спасенья нет!..

Жандармы протискиваются к фонарю, берут человека, вырывают у него бумажку.

Офицер. Тесните толпу!

Человек с фонаря исчезает вместе с жандармами. Из подворотни выбегают жандармы, начинают теснить толпу. Пространство очищается, кругом стихает. Потом из дверей, выходящих в подворотню, показываются чинно жандармские офицеры, и послышалось стройное, приятное пенис «Святый Боже…» Подворотня наполняется светом, показались первые свечки.

Темно.

(Картина десятая)

Помещение глухой почтовой станции. Огонь в русской печке, лавка, стол, фонарь, свеча. За окном — вьюга. Жена смотрителя припала к окошку, что-то рассматривает. За окошком мелькнул свет фонарей, глухо послышались голоса. Дверь раскрывается, первым входит смотритель в шинелишке, с фонарем в руках, кланяется, пропускает вперед себя Ракеева. Тот — в шинели, запорошен снегом видимо, сильно иззяб. Смотрительша кланяется.

Ракеев. Есть кто на станции?

Смотритель. Никого нету, ваше высокоблагородие, никого?

Ракеев(всматривается). Это кто?

Смотритель. Жена моя, супруга, ваше высокоблагородие.

Ракеев. Так… Через два часа дашь лошадей. Под мой возок тройку, и под… (указывает коротким жестом в окно) пару! (Трет у огня руки.)

Смотритель. Тройку-то ведь ваш…

Ракеев. Слышал, что я сказал? Через два часа дашь лошадей!

Смотритель. Слушаю, слушаю.

Ракеев (раздельно). Никому не болтать, понял? Чтобы ни одна душа не знала?

Смотритель. Слушаю, ваше высокоблагородие…

Ракеев(смотрительше). А ты, матушка, смотри, язык держи на привязи. Да нечего смотреть на улицу, ничего там любопытного нет. На улицу тебе незачем выходить!

Смотритель. Незачем, незачем… Ты у меня смотри! (Ракееву.) Чайку, ваше высокоблагородие, не прикажете ли?

Ракеев. Нет. Я на час прилягу. Ровно через час… Часы-то есть у тебя? Через час меня разбудишь? Если будет какой-нибудь проезжий, буди раньше. И жандарму дашь знать.

Смотритель. Понял. Слушаю. Пожалуйте на чистую половину.

Ракеев уходит, закрывает за собой дверь. Лишь только Ракеев скрылся, смотритель грозит пальцем жене. Та подбегает.

Смотрительша. Кого, кого?..

Смотритель. Молчи ты, дура! И ежели на улицу выглянешь!.. Беду с тобой наживешь! Вот оказия навязалась? Нужно же было им по этому тракту! (Жене.) Выглянешь — я тебе вожжой?.. Ты с ним не шути!

Смотрительша. Чего мне выглядывать? Чего я там не видела?

Смотритель уходит. Смотрительша в ту же минуту бросается к окну, дышит на стекло, всматривается. Потом крадучись идет к наружной двери, хочет выйти. Навстречу ей входит замерзший жандарм.

Жандарм Пономарев. Лег?

Смотрительша. Лег.

Жандарм. Давай скорей на двугривенник! Кости замерзли!

Смотрительша бросается в угол, достает штоф, наливает стаканчик водки. Пономарев торопливо выпивает, закусывает хлебом, прислушивается.

Заснул. Давай второй! (Выпивает.)

Смотрительша. Вы что ж так… Вы б обогрелись…

Пономарев. Обогреешься тут!

Смотрительша. Куда путешествуете?

Пономарев. Ох вы, бабье племя! Ты все равно как Ева! Вот отдерут тебя когда-нибудь! Не посмотрят, что смотрительша! (Уходит.)

Смотрительша быстро накидывает платок, бросается к дверям. Из них выходит Битков. Уши у него под шапкой повязаны платком.

Битков(стонет). Заснул? Ох! (Подходит к огню.)

Смотрительша. Зазябли?

Битков. Да ты в окно посмотри, что спрашиваешь?.. (Садится на лавку, кряхтит, разматывает платок.) Ты — смотрительша? То-то, я сразу вижу. Как звать?

Смотрительша. Арина Никитишна.

Битков. Давай, Никитишна, штоф.

Смотрительша подает штоф, хлеб. Битков жадно выпивает стаканчик.

Что ж это такое?.. Мать пресвятая Богородица!.. Двадцать две версты!.. Вот связала!

Смотрительша. Кто это связала?

Битков. Судьба! (Выпивает второй стаканчик, согревается, пьянеет.) Ведь это рыбий мех, а?.. (Выпивает третий стакан.)

Смотрительша. Вот разрази меня на месте гром, вот никому ни словечечка не скажу! Скажите, кого везете, а?

Битков. Не спрашивай. Государственное дело.

Смотрительша. Так и думала. Ведь это что ж?.. И нигде не отдыхаете? Да ведь замерзнете!

Битков. Ему не холодно. Ему теперь тепло. (На цыпочках подходит к двери.) Захрапел. Ведь это зря опять. Ведь сейчас будить. (Возвращается, выпивает.) Пошло, пошло, вот оно…

Смотрительша. Куда везете-то?

Битков. Но-но-но-но! У меня выпытывать!.. Это, тетка, не твое дело! Это наше занятие. (Пауза.) В Святые Горы… Как его закопаем — сейчас же и мою душу на покаяние… Ныне отпущаеши раба твоего, владыко!.. Ах, сколько я стихов переучил!.. Могу стихами говорить!.. Не веришь?..

Смотрительша. Что это вы меня мучаете, вполовину говорите!

Битков. Каждого человека я насквозь вижу, и еще под землей вижу, и по твоему лицу вижу, что тебя отдерут. Вот вспомни мое слово!..

Смотрительша. Но-но-но… А чего это вы — стихи говорите?

Битков. Да, стихи писал… Из-за этих стихов никому покоя, ни ему, ни начальству, ни мне, рабу Божиему Лариону Биткову! Год за ним всюду! Умора! Не везло! Как ни напишет — мимо попал! Не те, не такие!

Смотрительша. Да неужто казнили за это?

Битков. Ну, ну, ну!.. Ты смотри, дура! А впрочем, может быть, ты и не дура… Но Битков на него зла не питает. Человек как человек!.. Одна беда — стихи! Я с ним всюду… На извозчик — я за ним прыг!.. (Пьянеет.)

Смотрительша. Да ведь теперь-то он помер, чего же это вы за ним? Теперь-то чего же?

Битков. Хе? Помер?.. Помереть-то помер, а вон видишь!.. (Указывает на дверь.) Видела? Ночью! Буря! А мы по восемьдесят верст? Вот тебе и помер! Я и то опасаюсь, будет ли толк — закопаем его — опять, может быть, спокойствия не будет.

Смотрительша(жадно). Да может быть, оборотень?

Битков. Может, и оборотень. Кто его знает! И чего это меня мозжит, а?.. Налей-ка мне еще! Что-то сосет! Да, нехорошо умирал… Ох, мучился… Пулю-то он ему в живот засадил…

Смотрительша. Ай-яй-яй!..

Битков. Да!.. Так руки закусывал!.. Так и помер!.. А на Мойку мне теперь не ходить… Квартира теперь там пустая…

Смотрительша. А это старичок-то с вами?

Битков. Камердинер его.

Смотрительша. Что же он не обогреется-то?

Битков. Не желает. Так и караулит. Я ему вынесу.

Смотрительша. Да вы-то сами чиновник будете?

Битков. Эх… Нет, тетка Никитишна, мы поважнее будем чиновников! (Встает) Ой, буря! Ой, буря! Самые лучшие стихи написал:

Буря мглою небо кроет,

Вихри снежные крутя.

То, как зверь, она завоет,

То заплачет, как дитя!

Слышишь? Верно — как дитя?

То по кровле обветшалой

Вдруг соломой зашуршит….

Штоф сколько?

Смотрительша. Цена известная.

Битков(швыряет деньги широким жестом). То, как путник запоздалый, вдруг…

Двери распахиваются, вбегает смотритель, за ним жандарм. Смотритель стучит кулаками в дверь.

Смотритель. Ваше высокоблагородие, ехать!

Мгновенно в дверях показывается Ракеев.

Ракеев(кричит). Ехать!

Занавес

Конец

27. III.35

Александр Пушкин.

Пьеса в четырех действиях.

I Вариант

И, сохраненная судьбой

Быть может, в Лете не потонет

Строфа, слагаемая мной…

Действуют

Пушкина

Гончарова

Воронцова-Дашкова

Салтыкова

Смотрительша

Девушка

Битков

Никита

Дантес

Шишкин

Бенедиктов

Кукольник

Долгоруков

Богомазов

Салтыков

Николай I

Жуковский

Геккерен

Дубельт

Бенкендорф

Ракеев

Пономарев

Строганов

Воронцов-Дашков

Данзас

Арендт

Студент

Станционный смотритель

Тургенев

Филат

Агафон

Преображенец 1

Преображенец 2

Негр

Камер-юнкер

Звездоносец

Гость

Павел Максимович

Слуга

Сторож

Квартальный

Конный жандарм

Посол

Жандармы

Офицеры

Жандармы

Полицейские

Толпа

Действие происходит в конце января и начале февраля 1837 года

Действие первое

Вечер. Гостиная в квартире Пушкина. Горят две свечи на стареньком фортепиано и свечи в углу возле стоячих часов. В открытую в кабинет дверь виден камин, в котором тлеют угли часть книжных полок. Слабый огонь в камине в гостиной. Гончарова сидит за фортепиано, а Битков с инструментами стоит у часов и чинит их. Часы под руками Биткова то бьют, то играют. Гончарова тихо наигрывает на фортепиано и напевает. За окном слышна вьюга.

Гончарова(напевает)…И печальна и темна. Что же ты, моя старушка, приумолкла у окна… Буря мглою небо кроет, вихри снежные крутя… То, как зверь, она завоет, то заплачет как дитя…

Битков. Какая чудная песня. Сегодня я чинил тоже у Прачешного мосту… На мосту иду, господи! Крутит, вертит!.. И в глаза, и в уши…

Пауза.

Дозвольте узнать, это кто же такую песню сочинил?

Гончарова. Александр Сергеевич.

Битков. Скажите! Ловко! Воет в трубе, истинный бог, как дитя! Прекрасное сочинение.

Послышался дверной колокольчик. Входит Никита.

Никита. Александра Николаевна, подполковник Шишкин просит принять.

Гончарова. Какой Шишкин?

Никита. Шишкин, подполковник.

Гончарова. Зачем так поздно? Скажи, что принять не могут.

Никита. Да ведь как же, Александра Николаевна, его не принять?

Гончарова. Oh, mon Dieu![110 — Боже мой! (фр.)] Ах ты, Боже мой! Вспомнила!.. Проси сюда.

Никита. Слушаю. (Идет к дверям.) Ах, неволя… Ах, разорение… (Уходит.)

Пауза.

Шишкин(входя). Покорнейше прошу извинить, очки запотели. Имею честь рекомендовать себя: подполковник в отставке Алексей Петрович Шишкин. Простите великодушно, что потревожил. Погодка-то, а? Хозяин собаку на улицу не выгонит. Да