как-то.
Долгоруков. Графиня, вы огорчаете меня. Но это нервическое, уверяю вас. Прогулка завтра — и к вам вернется то расположение духа, которым пленяете вы всех.
Воронцова-Дашкова. Нет, грусть безысходна. Князь, вам не приходила в голову мысль о том, сколько подлости в мире? Неужели вы не задумывались над этим?
Долгоруков. Всякий день, графиня. Как вы правы. Тот, у кого чувствительное сердце, не может не понимать этого. Оно сжимается при мысли о том, до чего дошло падение нравов. И слезы невольно…
Воронцова-Дашкова. Висельник! Pendard!..[123 — Висельник! (фр.)]
Гость(вышедший из-за колонны). Madame la comtese j’ai l’honneur de vous…[124 — Графиня, имею честь… (фр.)](Шарахнулся и исчез.)
Долгоруков. Вы больны, графиня! Я кликну людей.
Воронцова-Дашкова. Так вот кто этот мерзавец! Ужели бы я только не боялась нанести ему еще один удар, вызвать волнение, я бы выдала вас ему! Вас надо убить как собаку! Желаю тебе погибнуть на эшафоте! Вон! Вон! (выходит в гостиную.)
Гость в звездах(в сопровождении Воронцова-Дашкова в гостиной). Madame la comtesse, j’ai l’honneur…
Воронцов-Дашков. Сашенька, и князь покидает нас.
Воронцова-Дашкова. Bonne nuit, mon cher prince.[125 — Доброй ночи, дорогой князь. (фр.)]
Все трое уходят из гостиной. Всюду опустело. И вдруг начинает убывать свет.
Долгоруков(один). Подслушала. Ох, дикая кошка! Ты что же, тоже любовница его? Этот слышал за колонной, да, слышал! [А все он! Все эта проклятая обезьяна на моем пути!] Ну, ладно! Вы вспомните меня! Вы все вспомните меня, клянусь вам!
Хромая, идет к колоннаде.
Тьма.
Ночь. Большой казенный кабинет. Лампы под зелеными экранами. Большой письменный стол. Шкафы с делами. За столом сидит Дубельт. Дверь приоткрывается. Входит Ракеев.
Ракеев. Ваше превосходительство, там Битков к вам.
Дубельт. Да.
Ракеев выходит, а в кабинете появляется Битков. Пауза. Дубельт пишет, потом поднимает глаза.
Битков. Здравия желаю, ваше превосходительство.
Дубельт. А, наше вам почтение. Как твое здоровье, любезный?
Битков. Вашими молитвами, ваше превосходительство.
Дубельт. Положим, и в голову мне не впадало за тебя молиться. Но здоров? Что ночью навестил?
Битков. Находясь в неустанных заботах…
Дубельт. В заботах твоих его величество не нуждается. Тебе что препоручено? Секретное наблюдение, каковое ты и должен наилучше исполнять. И говори не столь витиевато, ты не на амвоне.
Битков. Слушаю. В секретном наблюдении за камер-юнкером Пушкиным проник я даже в самое его квартиру…
Дубельт. Ишь, ловкач? По шее тебе не накостыляли?
Битков. Миловал Бог!
Дубельт. Как камердинера его зовут, Фрол, что ли?
Битков. Никита.
Дубельт. Ротозей Никита. Далее.
Битков. Первая комната, ваше превосходительство, столовая…
Дубельт. Это в сторону.
Битков. Вторая комната — гостиная. В гостиной на фортепиано лежат сочинения господина камер-юнкера.
Дубельт. На фортепиано? Какие же сочинения?
Битков(вспоминает, потом декламирует). Буря мглою небо кроет, вихри снежные крутя. То, как зверь, она завоет, то заплачет, как дитя. То по кровле обветшалой вдруг соломой зашумит. То, как путник запоздалый, к нам в окошко застучит. Буря мглою небо кроет, вихри снежные крутя. То, как зверь, она завоет, то заплачет, как дитя.
Дубельт. Экая память у тебя богатая! Фортепиано тоже в сторону. Дальше.
Битков. С превеликой опасностью я дважды проник в кабинет. Каковой кабинет весь заполнен книгами.
Дубельт. Какие книги?
Битков. Что успел, запомнил, ваше превосходительство. От камина по левую руку на ближайшей полке: Сова — ночная птица, Кавалерист-девица, История славного вора Ваньки-Каина и о запое и о лечении оного в наставление каждому в университетской типографии…
Дубельт. Последнюю книгу тебе рекомендую. Пьешь?
Битков. В рот не беру.
Дубельт. Оставим книги. Дальше.
Битков. Я обнаружил лежащую на полу чрезвычайной важности записку: «Приезжай ко мне немедленно, дело слишком серьезно». Записка подписана неизвестным человеком, которого зовут Вильям Джук.
Дубельт звонит. Ракеев входит.
Дубельт. Павла Максимовича ко мне.
Пауза. Входит Павел Максимович, чиновник в гражданской форме.
Вильям Джук?
Павел Максимович. Ваше превосходительство, все перерыли, такого нету в Санкт-Петербурге.
Дубельт. Надобно, чтобы был.
Павел Максимович. Нахожусь в недоумении, ваше превосходительство, нету такого.
Дубельт. Что за чудеса! Англичанин в Питере провалился.
Ракеев. Ваше превосходительство, Петр Петрович Богомазов, по этому вопросу.
Дубельт. Да.
Богомазов(входя). Прошу прошения, ваше превосходительство, у вас в канцелярии Джука ищут, это Жуковский. Он шуточно подписываться любит.
Ракеев и Павел Максимович дико смотрят на Биткова.
Дубельт(махнув рукой Ракееву и Павлу Макаровичу). Хорошо, господа. (Богомазову.) Извольте подождать там, Петр Петрович, я вас потом приму,
Трое выходят.
(Биткову.) Ну, не сукин ты сын после этого? Дармоеды! Наследника цесаревича воспитатель, Василий Андреевич Жуковский, действительный статский советник. Ведь ты почерк должен знать!
Битков. Ай, проруха! Виноват, ваше превосходительство.
Дубельт. Отделение взбудоражил! Тебе морду надо бить, Битков! Дальше.
Битков. В правом ящике стола сегодня утром появилось письмо, адресованное иностранцу…
Дубельт. Опять иностранцу?
Битков. Иностранцу, ваше превосходительство. [Французское письмо, черновичок.
Дубельт. Фамилия?
Битков. Мудреная фамилия.
Дубельт(подает перо Биткову). Черти.
Битков(берет перо, медленно выводит буквы). А следующая…
Дубельт(пишет букву). Подходит?
Битков. Она, она!]
Дубельт. Довольно! Битков! (Протягивает руку)
Битков в недоумении.
Письмо, письмо мне сюда подай!
Битков. Ваше превосходительство… сами посудите, как же письмо?! На мгновение заскочишь в кабинет, руки трясутся… Да ведь он придет, письма хватится! Ведь это рыск!
Дубельт. Жалованье получать у вас ни у кого руки не трясутся. [Ну, вот что, Битков, за каждое слово в копии заплачу тебе по целковому.] Точно узнай, когда будет доставлено письмо, кем, когда будет доставлен ответ. Ступай!
Битков. Слушаю.
Ваше превосходительство, велите мне жалованье выписать, я ведь за прошлый месяц не получал.
Дубельт. Жалованье? За этого Вильяма Джука с тебя еще получить следует. Ступай к Павлу Максимовичу, скажи, что я приказал тебе выписать тридцать рублей.
Битков. Что же тридцать рублей, ваше превосходительство? У меня детишки.
Дубельт. Иуда Искариотский иде к архиереям, они же обещаша сребреники дати… И было этих сребреников, друг любезный, тридцать. В память его всем так и плачу.
Битков. Ваше превосходительство, пожалуйте тридцать пять.
Дубельт. Эта сумма для меня слишком грандиозная. Ступай. Попроси ко мне Петра Петровича Богомазова.
Битков уходит. Входит Богомазов.
Богомазов. Ваше превосходительство, извольте угадать, что за бумага? (Вынимает из кармана бумагу)
Дубельт. Гадать грех. Копия письма к Геккерену
Богомазов. Леонтий Васильевич, вы колдун (Подает бумагу.)[И французская и русская копия]. Вчера зашел к Пушкину с визитом, поджидал его в кабинете.
Дубельт. Искусник вы, Иван Варфоломеевич[126 — Петр Петрович, Иван Варфоломеевич, Варфоломей Павлович — варианты имени Богомазова.]. Отправлено?
Богомазов. Завтра Никита повезет в посольство
Дубельт. Благодарю вас. Еще что, Варфоломей Павлович?
Богомазов(вынув бумаги). Был на литературном завтраке у Салтыкова.
Дубельт. Что говорит этот старый [книжный] враль?
Богомазов. Ужас! Государя императора называет le grand bougeois!.. Говорит, что кучер Антип (Вынимает бумагу.) Пушкинское. Петя Долгоруков дал списать…
Дубельт. Bancal?[127 — Хромой? (фр.)]
Богомазов. Он самый. [(Вынимает вторую бумагу.) А сегодня, после воронцовского бала, прибежал ко мне, говорит, что это старое, но опять будто бы заходило по рукам.
Дубельт(посмотрев листок). Пушкин ли?
Богомазов. Клянется, пушкинское, говорит.
Дубельт. Так. И еще, Петр Петрович?
Богомазов. Бал. Государь император, удостоил беседы госпожу Пушкину.
Дубельт. [Ах, так.] Как вы говорите… Благодарю вас.
Богомазов. Леонтий Васильевич, надобно на хромого Петю внимание обратить. Ведь это что несет, сил человеческих нет. Холопами всех так и чешет. Вторую ногу ему переломить мало. Говорит, что от святого мученика происходит…
Дубельт. Дойдет очередь и до мучеников.
Богомазов. И в заключение — сюрприз, ваше превосходительство. Хромой признался, что он написал диплом Пушкину.
Дубельт. А! Петр Петрович, по этому поводу вы ко мне завтра особо.]
Богомазов. Честь имею кланяться, ваше превосходительство.
Дубельт. Деньжонок не надо ли, Петр Петрович?
Богомазов. Рубликов двести, двести пятьдесят не мешало бы.
Дубельт. А я вам триста для ровного счета выпишу, там сочтемся. Тридцать червонцев. Скажите Павлу Максимовичу, что я распорядился.
Богомазов кланяется, выходит.
(Читает бумаги, принесенные Богомазовым.) Буря мглою… небо кроет… (Свистит, прислушивается, глядит в окно, поправляет эполеты.)
В дверь стукнули. Тотчас дверь распахивается. Первым появляется жандарм Пономарев, вытягивается у дверей. [Вслед за ним быстро входит Бенкендорф, делает знак глазами Дубельту.] Дубельт встает. Входит Николай I, он в кирасирской каске и в шинели, а вслед за ним Бенкендорф.
Николай I. Здравствуй.
Дубельт. Здравия желаю, ваше императорское величество. В штабе корпуса жандармов, ваше императорское величество, все обстоит в добром порядке. Больных офицеров и нижних чинов не имеется.
Николай I. Проезжал с графом, вижу у тебя огонек. Занимаешься? Не помешал ли я?
Дубельт. Пономарев, шинель!
Николай I и Бенкендорф сбрасывают свои шинели. Пономарев, приняв их, выходит. Бенкендорф пододвигает кресло Николаю I.
Николай I(садясь, Бенкендорфу). Садись, граф.
Бенкендорф садится.
(Дубельту.) Садись, Леонтий Васильевич.
Дубельт. Слушаю, ваше величество. [(Остается стоять.)]
Николай I. Работаешь?
Дубельт. Стихи читаю, ваше величество. Собирался докладывать его сиятельству.
Николай I. Докладывай. Я не буду мешать. (Берет с камина какую-то книжку, открывает.)
Дубельт. Вот, ваше сиятельство, бездельники в списках распространяют пушкинское стихотворение по поводу брюлловского распятия. Помните, вы изволили приказать поставить часовых. (Читает.)
…Но у подножия теперь креста честнаго,
Как будто у крыльца правителя градскаго.
Мы зрим поставленных на место жен святых
В ружье и кивере двух грозных часовых
К чему, скажите мне, хранительная стража?
Или распятие казенная поклажа,
И вы боитеся воров или мышей?
…Иль опасаетесь, чтоб чернь не оскорбила
Того, чья казнь весь род Адамов искупила,
И, чтоб не потеснить гуляющих господ,
Пускать не велено сюда простой народ?
И озаглавлено «Мирская власть»…
Николай I. Этот человек способен на все. Исключая добра. Ни благоговения к божеству, ни любви к отечеству. Ах, Жуковский!.. Вчера пристал ко мне, сравнивал его с Карамзиным. И как поворачивается язык у балаболки! Карамзин был святой жизни человек, доблестный певец, составивший славу героев и честь народа. Семью жалко, жену жалко. Хорошая женщина. Продолжай, Леонтий Васильевич.
Дубельт. Кроме сего, ваше сиятельство, [доставлено] краткое стихотворение [давнишнего сочинения, которое ныне, по донесениям, ходит по Санкт-Петербургу и приписывается господину Пушкину].
Бенкендорф. Прочитайте, пожалуйста.
Дубельт. Осмелюсь доложить, ваше сиятельство, неудобное…
Николай I(глядя в книгу). Прочитай.
Дубельт(читает).
В России нет закона,
А столб, а на столбе — корона.
Николай I. Это он?
Дубельт. [Покамест ручаться не могу.]
Бенкендорф. Отменно любопытно то, что кто бы ни писал подобные гнусности, а ведь припишут господину Пушкину. Уж такова фигура.
Николай I. Ты прав.
(Дубельту.) Сожги. [Ежели он, пусть совесть будет ему наказанием. Найти того, кто распространял.]
Дубельт бросает листок в камин.
Дубельт. Имею честь далее доложить вашему сиятельству, что не позднее послезавтрашнего я ожидаю в столице дуэль.
Бенкендорф. Между кем и кем?
Дубельт. Между двора его величества камер-юнкером Пушкиным и поручиком кавалергардского полка бароном Геккереном-Дантес. Имею копию черновика с пропусками письма Пушкина к барону Геккерену-отцу.
Николай I. Прочитай его.
Дубельт. Осмелюсь сообщить, письмо неприличное.
Николай I. Прочитай письмо.
Дубельт(читает)…Подобно старой развратнице, вы подстерегали мою жену, чтобы говорить ей о любви вашего незаконнорожденного сына. И когда, больной позорною болезнью, он оставался дома, вы говорили… пропуск… не желаю, чтобы жена моя продолжала слушать ваши родительские увещания… пропуск… ваш сын осмеливался разговаривать с ней, так как он подлец и шалопай. Имею честь быть…
Николай I. Он дурно кончит. Я говорю тебе, Александр Христофорович, он дурно кончит. Теперь я это вижу.
Бенкендорф. Он бретер, ваше величество.
Николай I. Верно ли, что Геккерен нашептывал ей?
Бенкендорф. Верно, ваше величество. Вчера на балу у Воронцовой.
Николай I. Посланник.
Прости, Александр Христофорович, что такую
