Пушкин» Булгаков работал больше и тщательнее, чем над некоторыми другими своими произведениями. И тому несколько причин: В. В. Вересаев, суровый оппонент чуть ли не всего того, что создавал Булгаков; писал о любимом, писателе, судьба которого была столь же тягостна, как и его собственная; светила малюсенькая надежда поставить эту пьесу к 100-летию со дня гибели Пушкина в 1937 году.
О ходе работы над пьесой узнаем из переписки с В. Вересаевым, П. С. Поповым, из документов и «Дневника» Е. С. Булгаковой.
25 августа 1934 года Е. С. записывает: «У М. А. возник план пьесы о Пушкине. Только он считает необходимым пригласить Вересаева для разработки материала, М. А. испытывает к нему благодарность за то, что тот в тяжелое время сам приехал к М. А. и предложил в долг денег. М. А. хочет этим как бы отблагодарить его, а я чувствую, что ничего хорошего не получится. Нет ничего хуже, когда двое работают».
18 октября 1934 года: «Днем были у В. В. Вересаева. М. А. пошел туда с предложением писать вместе с В. В. пьесу о Пушкине, то есть чтобы В. В., подбирал материал, а М. А. писал.
Мария Гермогеновна встретила это сразу восторженно. Старик был очень тронут, несколько раз пробежался по своему уютному кабинету, потом обнял М. А.
В. В. зажегся, начал говорить о Пушкине, о двойственности его, о том, что Наталья Николаевна была вовсе не пустышка, а несчастная женщина.
Сначала В. В. был ошеломлен — что М. А. решил пьесу писать без Пушкина (иначе будет вульгарной) — но, подумав, согласился».
18 декабря: «У Вересаева. М. А. рассказывал свой план пьесы. Больше всего запомнилось: Наталья, ночью, облитая светом улицы. Улыбается, вспоминает. И там же — тайный приход Дантеса. Обед у Салтыкова. В конце — приход Данзаса с известием о ранении Пушкина».
28 декабря: «…В девять часов вечера Вересаевы. М. А. рассказывал свои мысли о пьесе. Она уже ясно вырисовывается».
12 февраля 1935 года: «Вечером — к Вересаевым. М. А. читал четвертую, пятую, шестую, седьмую и восьмую картины. Старику больше всего понравилась четвертая картина — в жандармском отделении.
Вообще они все время говорят, что пьеса будет замечательная, несмотря на то, что после читки яростно критиковали некоторые места. Старик не принимает выстрела Дантеса в картину.
А Мария Гермогеновна оспаривает трактовку Натальи. Но она не права, это признал и В. В.».
28 мая 1935 года: «М. А. диктует все эти дни „Пушкина“. 2 июня — чтение в Вахтанговском театре, а 31 мая он хочет нескольким знакомым дома прочесть».
29 мая: «Сегодня М. А. закончил первый вариант „Пушкина“. Пишу вариант, так как М. А. сам находит, что не совсем готово.
Пришел Вересаев и взял экземпляр с тем, чтобы завтра вечером придти обсуждать».
30 мая: «Был Вересаев. Начал с того, что говорил о незначительных изменениях в ремарках и репликах (Никита не в ту дверь выходит, прибавить Богомазову слова „на театре“).
Потом пришел Гр. Конский, и мы с ним сидели в кабинете, а М. А. и Вересаев разговаривали в столовой. Со слов М. А. — старик вмешивается в драматургическую область, хочет ломать образ Дантеса, менять концовку с Витковым и т. д. Сначала говорил очень решительно, даже говорил, что им „придется разъехаться“ и он снимет свою фамилию (получая 50 % гонораров). Но потом опять предложил — давайте мириться.
Решили — 1-го опять встретиться.
1 июня — Вчера было чтение. Оленька, ребята, Дмитриев, Жуховицкий, Ермолинские, Конский, Яншин и мы с Доли (И Доли, и Оля плакали в конце).
Оля, уходя сказала:
— Пройдут века, а эта пьеса будет жить. Никто никогда так о Пушкине не писал и не напишет.
Яншин потом за ужином сказал, что эта пьеса перекликается с „Мольером“ и что М. А. за нее так же будут упрекать, как за „Мольера“ — что не выведен великий писатель, а человек, что будут упрекать в поверхности, что он, как актер, знает, что это не так. Говорил, что ему не понравились Наталья, Дантес и Геккерен… Дмитриев позвонил часа в четыре ночи и сказал, что пьеса „замечательна“, „она его встревожила, он взволнован, не может уснуть. Она так необычна, так противоречит всему общепринятому“.
2 июня. Сегодня М. А. читал вахтанговцам. Успех большой. После чтения говорили сначала артисты, потом М. А. и Вересаев. М. А. аплодировали после его выступления и после чтения».
Все лето 1935 года М. А. Булгаков шлифовал пьесу, вел полемику с Вересаевым. Пьесой заинтересовались «наверху».
20 сентября Е. С. Булгакова записала, что Репертком разрешил «Пушкина», а днем раньше она отправила в Ленинград Вольфу в Красный театр — «под двумя фамилиями».
Пьесой заинтересовались мхатовцы, вахтанговцы протестуют против постановки во МХАТе; Сергей Прокофьев и Дмитрий Шостакович думают написать оперы на эту тему.
Даже в газетах мелькнули сообщения о том, что М. Булгаков написал пьесу «Александр Пушкин» и в ближайшее время Театр им. Вахтангова осуществит ее постановку. За это время были заключены договоры со многими театрами. Но все перечеркнула статья в «Правде» от 9 марта 1936 года «Внешний блеск и фальшивое содержание» — о мхатовском «Мольере».
16 марта 1936 года состоялся разговор с председателем комитета по делам искусств П. Н. Керженцевым, после которого Булгаков сказал Е. С. Булгаковой, что «Пушкина» снимут.
Так оно и оказалось. Началась травля «драмоделов» — Булгакова и Вересаева.
Лишь через три года после этого МХАТ возобновил разговоры о постановке пьесы. Но Булгаков так и не увидел свою пьесу на сцене.
Эти комментарии относятся и к публикуемой в этом томе пьесе под названием «Александр Пушкин», ко всем здесь публикуемым материалам о Пушкине.
10
Прошу вас, садитесь (фр.)
11
Можно войти?.. Александр, вам нездоровится? (фр.)
12
Бог мой!.. Муж сестры (фр.)
13
Каждое мгновение жизни — это шаг к смерти (фр.)
14
15
Второй часть. Второй (лат.) Салтыков подчеркивает типографскую опечатку. Правильно «secunda pars» — вторая часть, так как «pars» женского рода. (Исторический случай — у Салтыкова действительно была эта книга с указанной опечаткой.)
16
Мой муж… (фр.)
17
Свод римских законов! Эльзевир! (лат.) Эльзевир — голландская типография XVI–XVII веков.
18
19
Конвент (фр.)
20
Государь… (фр.)
21
Ваше императорское величество!.. (фр.)
22
23
До свидания, барон (фр.)
24
Негодяй! (фр.)
25
В последнее время я чувствовал себя очень усталым (фр.)
26
Нет такого места на свете, как Петербург, где до такой степени я чувствую себя дома (фр.)
27
О, не думайте, что я забыл об этом… (фр.)
28
Тысяча извинений (фр.)
29
Мое здоровье разрушено нервными приямками… (фр.)
30
Ну, на это уж я не рассчитываю (фр.)
31
Ваша последняя баллада, доставила мне бесконечное наслаждение… (фр.)
32
До свидания… я замечаю, что слишком болтлив… (фр.)
33
Присаживайтесь сударь… (фр.)
34
Parlez russe, mademoiselle. — Говорите по-русски, сударыня. (фр.)
35
До свидания, сударь… (фр.)
36
Можно войти? (…) Александр, вам нездоровится? (фр.)
37
Ах, Боже мой! (фр.)
38
Свояк (фр.)
39
Каждое мгновение жизни — это шаг к смерти (фр.)
40
41
Secundus pars! Secundus! Второй часть! Второй! (лат.) Салтыков говорит о типографской опечатке. Правильно «secunda pars» — вторая часть, так как «pars» женского рода… (Достоверный факт — у графа Салтыкова действительно была книга с указанной опечаткой)
42
Мой муж… (фр.)
43
Corpus juris romani — Свод римского права (лат.)
44
45
в Национальный конвент (фр.)
46
Государь… (фр.)
47
Ваше императорское величество!.. (фр.)
48
tete-a-tete. — Свидание наедине (фр.)
49
До свидания, господин барон (фр.)
50
До свидания, мадам. До свидания, мадемуазель. (фр.)
51
Негодяй! (фр.)
52
Хромой. (фр.)
53
В последнее время я чувствовал себя очень усталым (фр.)
54
На всем свете нет другого места, кроме Петербурга, где бы я чувствовал себя как дома (фр.)
55
Ради Бога, не думайте, что я забыл об этом… (фр.)
56
Тысяча извинений (фр.)
57
Мое здоровье разрушено нервными приступами. (фр.)
58
На это уж я не рассчитываю (фр.)
59
Ваша последняя баллада доставила мне бесконечное наслаждение… (фр.)
60
До свидания, сударыня, я заметил, что заболтался… (фр.)
61
Публикуется машинопись с авторской правкой, внесенной Е. С. Булгаковой, карандашом и чернилами, по расклейке книги: Булгаков М. А. Кабала святош. М., Современник, 1991, хранящейся в ОР РГБ, Ф. 562, к. 16, ед. хр. 8.
2 редакция датирована: 1936 ноября 18.
Кроме того, в ОР хранятся 1 и 3 редакции (к. 16, ед. хр. 7). Автограф и рукою Е. С. Булгаковой внесены поправки. Стоят даты: 1936, окт. 16 — ноября 9, 1937, марта 7—18.
На титульном листе дано полное описание материалов этой единицы хранения: На стр. 1–6, 65–68 — материалы к либретто; на стр. 7—55 — первая редакция; на стр. 69—151 — третья редакция (не закончена); на стр. 182–183 — список источников.
Как всегда у М. Булгакова, первая редакция «Черного моря» четче выявляет творческий замысел, а вторая — емче в художественном отношении. Приведу пример: Марич объясняется с Болотовой. Сначала во второй редакции было: «Марич. Ну, хорошо, я вам скажу. Я вижу вы не можете сочувствовать тем, кто сделал это. Нет! Итак, я коммунист. Я состою в подпольном ревкоме. За мною гонятся. Мне нужно скрыться. Со мною важные бумаги организации. И прибежал я к вам с одною целью, позвольте мне их у вас сжечь, мне некуда девать их. И я оставлю ваш дом».
Синим карандашом внесены исправления и окончательный текст стал значительно лучше: «Марич. Нет, нет, я объясню. Я вижу вы не с теми, кто сделал это… Нет! Итак, я коммунист… За мною гонятся… Мне нужно скрыться. Со мною важные бумаги. Позвольте мне у вас их сжечь, мне некуда девать их. Бежать я должен».
И на других страницах после вмешательства синего карандаша окончательный текст становится экономнее, благозвучнее, ярче.
Хранится в ОР РГБ еще один экземпляр машинописи, в котором главная героиня именуется Ольгой Андреевной Шатровой, а не Ольгой Андреевной Болотовой, — а ее муж — Шатров, а не Болотов. Отсутствует Зейнаб, из отряда зеленых. Есть и другие разночтения.
Тема либретто возникла не сразу. Как только М. А. Булгаков ушел из МХАТа, а после гибели «Мольера» это было неизбежно, перед ним встали новые задачи: он пошел служить в Большой театр либреттистом. 2 октября 1936 года он писал В. В. Вересаеву: «Теперь я буду заниматься сочинением оперных либретто. Что ж, либретто так либретто» (Письма, с. 367). Но слухи о переходе распространялись гораздо раньше, а потому к Булгакову стали приходить музыканты с различными просьбами и предложениями. 9 сентября 1936 года Е. С. Булгакова записала в «Дневнике»: «Вечером — композитор Потоцкий и режиссер Большого театра Шарашидзе Тициан. Пришли с просьбой — не переделает ли М. А. либретто оперы Потоцкого „Прорыв“. М. А., конечно, отказался. Потоцкий впал в уныние. Стали просить о новом либретто…»
В сентябре шли переговоры с художественным руководителем Большого театра Самуилом Абрамовичем Самосудом о совместной творческой работе, в разговорах принимали участие все те же — Шарашидзе и Потоцкий. После предложения Самосуда работать в Большом театре — «Мы вас возьмем на любую должность. Хотите — тенором?»
