ваша. Поверьте, к ней не подойдет другой.
Люсьен. Прошу вас, подождите, я скоро деньги принесу…
Телье. Час подожду, не задержите.
Люсьен(уходя, Рашели). Жди меня!
Телье(Рашели). А ты глупа, моя бедняжка. А, впрочем, в молодости кто не глуп!
Рашель уходит. В зал входит Ледевуар. Лишь только оркестр его увидел, заиграл веселенькое, но на Ледевуара это не производит никакого впечатления, и оркестр умолкает.
Мое почтенье, господин военный!
Ледевуар. Я из замка д’Ювиль. Послан к вам полковым адъютантом, бароном фон Кельвейнгштейн. Он просит вас прислать на ужин пять хорошеньких девчонок.
Телье. Какая честь! Я знаю хорошо барона, очаровательный мужчина! Присядьте, унтер-офицер. Угодно рюмочку шартреза?
Ледевуар. Мерси.
Телье. Эй, деточки! Сюда скорей, мои красотки!
Выходят женщины.
Вот, деточки, какой сюрприз приятный. Есть приглашение на ужин в замок под Руан, в немецкий кирасирский полк. Прелестнейшие люди офицеры, все титулованы. Э, деточки, я рассержусь, вы знаете, я не люблю капризов!
Женщины. Нас изобьют потом французы, изменницами назовут!
Телье. Довольно глупостей! Не забываться! Вам захотелось на тротуар? В порту матросам продаваться? Молчать!
Молчание.
Итак, поедут пять. Поедешь ты, Памела, ты, Блондина, Аманда, Ева и Рашель! Не прячь свой носик, выходи!
Рашель. Я не поеду…
Телье. Сию минуту замолчи! Не забывай, что ты в долгу, как в клетке! Ты хочешь познакомиться с тюрьмой? Ты бойся рассердить меня, очаровательная детка!
Рашель. Пусть будет так, я не поеду. Не будьте так жестоки, ведь я дала другому слово!
Памела. Ах, вот как! Хороша подруга! Нас гонят к немцам, мы покоряемся, поедем, а она… Чем лучше нас она?
Женщины. Это нечестно! Хороша подруга!
Телье. Ты дура! Денег он не принесет.
Женщины. Любимица хозяйки! Фаворитка!
Рашель. Довольно! Не смейте оскорблять меня! Я еду!
Телье. Ну, вот и славно! Люблю, когда кончают дело миром.
Ледевуар. Что я вам должен за шартрез?
Телье. О, сударь, пустяки!..
Ледевуар дает монету Телье.
Но, деточки, без шалостей, все деньги честно сдать!
Рашель. Не беспокойтесь!
Ледевуар уводит Памелу, Блондину, Аманду, Еву и Рашель. Все женщины уходят из зала. Через некоторое время торопливо входит Люсьен.
Люсьен. Вот золотой… Рашель всю эту ночь свободна!
Телье. Прошу прощенья, дорогой! Вы опоздали. Рашель уехала на ужин в гости…
Люсьен. Вы обманули меня! Это бесчестно! Что это значит? Я заплатил, она моя!
Телье. Прошу вас, сударь, не шуметь, вы не в порту, не на базаре! Эй, Жак! Эй, Теодор!
Входят двое подручных Телье.
Люсьен. Куда уехала она?
Телье. Прошу вас не кричать? К пруссакам в гости, в кирасирский полк!
Люсьен. К пруссакам в гости?! Сводня!!! Я тебя зарежу!
Бросается к Телье. Теодор и Жак набрасываются на Люсьена. Выбегает встревоженный гость со своей женщиной.
Телье. Мне дурно… В полицию его! Но только тихо, тихо! Я не хочу скандала!..
Гость, Теодор и Жак выводят Люсьена.
Играйте же, играйте, что вы замолчали? Я не хочу скандала!..
Оркестр заиграл весело.
Москва, 22 января 1939 года.
Картина третья
Опять зал в замке д’Ювиль, Ночь. Много света. Кирасиры в нетерпении всматриваются в окна. А за окнами по-прежнему ненастье. Послышался стук подъехавшей повозки.
Гросслинг. Это они! Они!
Шейнаубург. Они, они! О, радость!
Кельвейнгштейн. Они! Они! (Подражает трубе.) Трам-та-та-там!
Входят Блондина, Памела, Аманда, Ева и Рашель.
Ну, наконец-то! Мы счастливы вас видеть, милые мои! Снимайте ваши грязные плащи.
Женщины снимают плащи.
Ну, вот, это иное дело! Ну, что ж теперь вы скажете нам, граф?
Фарльсберг. Гм… Да, черт возьми, они недурны!
Кельвейнгштейн. Они прелестны?
Шейнаубург(Гросслингу). Девчонки, правда, первый сорт!
Гросслинг. Да здравствует барон!
Шейнаубург целует Блондину.
Кельвейнгштейн. Нет, нет, не торопитесь! Все нужно делать по ранжиру. (Шутливо). Эй, по росту строиться прошу!
Женщины(шутливо). Слушаем, господин офицер!
Кельвейнгштейн(Памеле). Как звать тебя, очаровательная дама?
Памела. Меня зовут Памела.
Кельвейнгштейн. Памела, номер первый, командиру.
Фарльсберг. Я очень рад.
Памела. Ах, боже мой, какая борода!
Кельвейнгштейн. А ты, красоточка, ко мне сюда! Как имя?
Блондина. Я — Блондина.
Кельвейнгштейн. Целуй меня! А ты?
Аманда. Меня зовут Аманда.
Кельвейнгштейн. Аманда — лейтенанту Отто! Ты счастлива, прелестная вострушка! Уверен, что лейтенант понравится тебе!
Аманда. Он очень мил!
Кельвейнгштейн. Как звать тебя?
Ева. Я называюсь Евой.
Кельвейнгштейн(Шейнаубургу). Вам достается Ева! И наконец, последняя… Смугляночка, как имя?
Рашель. Рашель.
Кельвейнгштейн. Маркизу Эйрику Рашель! Его зовут мамзель Фифи. Всмотритесь, Рашель, в его глаза. Как небо ясное, они лазурны. Но все же ты остерегись его. Он тих на вид, но темперамент бурный!
Эйрик.
Иди, красоточка, ко мне!
Я расцелую алый ротик.
Утопим горе мы в вине,
Иди, не бойся, черный котик!
Целует Рашель, пускает ей в рот сигарный дым.
Рашель. Ах!.. Что вы… Я задыхаюсь, я дыму не переношу…
Эйрик. Ну, ну, не дуйся, это шутка!
Кельвейнгштейн. Там-там-там! К столу прошу! Нас ждет приятный ужин! (Вестовому). Ступай, ты больше нам не нужен.
Фарльсберг.
Да, ваша мысль, майор, блестяща!
Теперь я вижу это сам.
Да, это пир, пир настоящий!
Пью за здоровье наших дам!
Шейнаубург. За дам, за дам, за наших дам!
Кельвейнгштейн. Еще бокал, еще! Пей смело, моя крошка! Да, не промокли ль твои ножки?
Блондина. Ах, вы шалун! Прочь руки, прочь.
Кельвейнгштейн. Ну что ж, я буду терпелив, ведь впереди у нас вся ночь, ночь наслажденья с чудной девой!
Гросслинг. Я за Аманду пью!
Шейнаубург. А я за Еву!
Все вместе. Мы пьем за дам, за наших дам!
Фарльсберг. А ты бы спела нам что-нибудь, прекрасная Памела!
Памела. Я все забыла, я давно уже не пела. А вот Рашель у нас поет.
Аманда, Ева. Она поет прекрасно!
Эйрик. Ах, так скорей сюда! Сюда ее, на стол! (Гросслингу). Лейтенант, садитесь к фортепиано! Красотка, не стесняйся!
Рашель. Я не стесняюсь, я привыкла…
Качая головой седой:
«Томилась я любовной жаждой,
Когда была я молодой!
Ах, промчались времена!
Где ты, буйная весна?
Где вы, звезды яркие?
Поцелуи жаркие?»
«Бабуся, что вы говорите?
Вы, значит, не были святой?»
«Тсс… внучки, только вы молчите,
Ах, промчались времена!
Где ты, буйная весна?
Где вы, звезды яркие?
Поцелуи жаркие?
Семнадцать лет мне ровно было,
Я миг тот помню до сих пор,
Когда на первое свиданье
Ко мне явился мой Линдор!
Шейнаубург, Гросслинг.
Ах, промчались времена!
Где ты, буйная весна?
Где вы, звезды яркие?
Поцелуи жаркие?
Рашель.
Мне не забыть очей Линдора,
Его сменил другой — Валер…
Все вместе.
Ах, умчались времена!
Где ты, буйная весна?
Где вы, звезды яркие?
Поцелуи жаркие?
Рашель.
«Ах, бабушка, что ты сказала?
Ужель любила ты двоих?!»
«Эх, детки, то ль еще бывало!..
Эх, детки милые мои!..»
Все вместе.
Ах, умчались времена!
Где ты, буйная весна?
Где вы, звезды яркие?
Поцелуи жаркие?
Рашель.
Но вот я деда повстречала,
Надела платьице к лицу.
Его недолго обольщала
И привела его к венцу…
Все вместе.
Ах, умчались времена!
Где ты, буйная весна?
Где вы, звезды яркие?
Поцелуи жаркие?
Рашель.
«Но деду вы не изменяли?
Вы были скромною женой?»
«Конечно… Как же… выйдя замуж.
Все вместе.
Ах, умчались времена!
Где ты, буйная весна?
Где вы, звезды яркие?
Поцелуи жаркие?
Рашель.
Эх, внучки, внучки дорогие,
Наивны вы, как погляжу…
О том, что было в нашем браке,
Я сатане не расскажу!..
Все вместе.
Ах, умчались времена!
Где ты, буйная весна?
Где вы, звезды яркие?
Поцелуи жаркие?
Гросслинг, Шейнаубург. Браво, браво!
Эйрик. Да ты — артистка! Браво, браво!
Все вместе. Да у нее большой талант!
Эйрик. Иди ко мне, моя смуглянка, ты разбудила жар в крови! Иди ко мне скорее, жрица продажной легонькой любви! (Целует Рашель.)
Рашель. Отпусти меня, мне больно, ты груб, жесток, и я тебя боюсь!
Эйрик. Ну, пустяки, это невольно! Дай в губки алые вопьюсь!
Рашель. Что это, кровь? Я поцелуи продаю, но ты не смеешь меня мучить! Смотри, когда-нибудь тебе придется поплатиться!
Эйрик. Ну, что же, я охотно заплачу! (Высыпает из кошелька на голову Рашели золотые монеты.)
Блондина. Он мучает Рашель!
Кельвейнгштейн. Вздор! Он просто слишком страстен, как каждый храбрый офицер! За офицеров!
Аманда, Ева. За офицеров!
Гросслинг. Нет, громче тост! Полней бокалы! Да здравствует победа! Мы Францию разбили!
Эйрик. Долой французов! Они все трусы!
Рашель. Мне приходилось знать французов, при которых ты этих слов не произнес бы!
Эйрик. Ах, вот как! Вот с этим палашом в руках всю Францию прошел я, таких французов я не встретил.
Лишь только германские рати
Пришли от восточных границ,
И в ужасе падали ниц.
Германец наносит смертельный удар.
Вспомни, красоточка, Мец и Седан!
Все наше теперь, и леса и поля,
Французские жирные пашни,
И островерхие башни!
С германцем в боях
Не уйти от судьбы!
Мы вами владеем,
Вы — наши рабы!
Рашель. Замолчи! Замолчи! Не смей над побежденною страною издеваться! Вы нас разбили, но наши братья защищались и за Седан своею кровью заплатили!
Эйрик. Нет, ты замолчи! Ты — рабыня моя! Все женщины Франции — рабыни!
Рашель. Несчастный! Ты лжешь! Никогда, никогда не будут рабынями женщины наши!
Эйрик. Не будут? Да это смешно! А как же ты здесь оказалась?
Рашель. Я?.. Я?.. Ты ошибаешься, мой кирасир, я не женщина, нет, я проститутка. Мое дело — за деньги любить, меня всякий на улице может купить. Но тебя хорошо я узнала теперь: бесплатно никто тебя не полюбит! Так пусть хоть продажная девка тебя приголубит, тупой, омерзительный зверь!
Эйрик. Что ты сказала? Ах, дрянь! (Ударяет Рашель по лицу.)
Памела, Блондина, Аманда, Ева. Граф, заступитесь! Он женщину бьет! За что же нас обижать, ведь мы беззащитны.
Фарльсберг. Маркиз!
Гросслинг, Шейнаубург. Она оскорбила его!
Рашель. Я вижу теперь, ты действительно храбр, непобедимый германец! Ну, что же, ударь еще раз… Ну, ударь!
Эйрик(замахиваясь). Вот тебе, тварь!
Рашель(ударяет Эйрика в горло десертным ножом). От женщин французских тебе мой привет!
Эйрик. А… (Ловит воздух руками, падает и затихает.)
И кирасиры и женщины застывают в оцепенении. Рашель бросается к окну, выбивает стекло и выскакивает в завесу дождя.
Памела, Блондина. О боже! О, боже!
Кельвейнгштейн(стреляет из револьвера в окно). Часовой! По беглянке огонь! (За сценой ружейный выстрел.) В ружье, караул! Трубите тревогу! (Выбегает.)
Фарльсберг. Будь она проклята, эта затея! (Наклоняется к Эйрику.) Неужели?..
Гросслинг, Шейнаубург. Он мертв, он мертв…
Убить! Убить потаскушек поганых! Убить!
Смерь им, смерть! (Хватаются за палаши.)
Аманда, Ева. Милосердие к нам! Милосердие! О, пощадите нас, бедных девчонок! За что же нас убивать?
Блондина. Пощадите!
Памела. У меня есть ребенок!
Фарльсберг. Эй, лейтенанты, назад!.. Черти бы, черти бы взяли!..
Вбегает Кельвейнгштейн, с ним Ледевуар.
Схватили? Скажите, схватили?
Кельвейнгштейн. Нет, ускользнула во тьму!
Фарльсберг. Будите в казарме второй эскадрон! Облаву немедля, облаву! Взвод один на дорогу в Руан!.. Ведь видел же я, что он пьян!.. Награду тому, кто убийцу найдет! (Наклоняясь к Эйрику.) О, идиот!..
Кельвейнгштейн, Гросслинг, Шейнаубург, Ледевуар. Она не уйдет! Она не уйдет!
За сценой тревожно запели трубы.
Москва, 26 января 1939 года.
Картина четвертая
Ночь в домике Шантавуана. Шантавуан в одиночестве, сидит за письменным столом и пишет. Зашумел ливень.
Шантавуан. Опять разверзлись небеса! Благословенна ночь ненастья! Лей, ливень, лей и смой всю кровь с лица земли моей несчастной! Благословенна ночь уединенья, здесь в тишине меня покинула тоска, и мысль моя значительна и голова моя легка. Ко мне нисходит вдохновенье… К рассвету проповедь закончу. (Пишет.) Гром и град и огонь на земле, и погибло, что было в полях, и вселились в сердца унынье и страх… (Два
