— Вос-кре… Воскресенье. Ох, голубчики родные, воскресенье, воскресеньице, милые.
— Завтра, в понедельник, приходи… Впрочем, нет, завтра не приходи… Тоже праздник… После Нового года приходи.
— Я в старом помру, ох-ох-ох, о-о-о!
— Иди в другую аптеку, что ж поделать!
— Где ж другая-то здесь?
— Я не знаю, голубчик, у милиционера спроси.
Черный сорвался с крыльца, завился винтом, несколько раз вскрикнул задушенно и полетел наискосок через улицу к милиционеру.
— Живот болит, товарищ милиционер, — кричал он, размахивая рецептом, умоляю вас…
Милиционер вынул изо рта папиросу и, взмахивая рукой, стал объяснять гражданину, куда бежать…
Тот потоптался еще секунд пять и исчез.
* Михаил Булгаков. Банан и Сидараф
Собр. соч. в 5 т. Т.2. М.: Худож. лит., 1992.
OCR Гуцев В.Н.
— Какое правление в Турции?
— Э… э… турецкое!
«Экзамен на чин»
рассказ А. П. Чехова
I
Дело происходило в прошлом году. 15 человек на родной из станций Ю.-В. ж. д. закончили 2-месячный курс школы ликвидации безграмотности и явились на экзамен.
— Нуте-с, начнем, — сказал главный экзаменатор и, ткнув пальцем в газету, добавил: — Это что написано?
Вопрошаемый шмыгнул носом, бойко шнырнул глазом по крупным знакомым буквам, подчеркнутыми жирной чертой, полюбовался на рисунок художника Аксельрода и ответил хитро и весело:
— «Гудок»!
— Здорово, — ответил радостно экзаменатор и, указывая на начало статьи, напечатанной средним шрифтом, и хитро прищурив глазки, спросил:
— А это?
На лице у экзаменующегося ясно напечатались средним шрифтом два слова: «Это хуже…»
Пот выступил у него на лбу, и он начал:
— Бе-а-ба, не-а-на. Так что банан!
— Э… Нет, это не банан, — опечалился экзаменатор, — а Багдад. Ну, впрочем, за 2 месяца лучше требовать и нельзя. Удовлетворительно! Следующего даешь. Писать умеешь?
— Как вам сказать, — бойко ответил второй, — в ведомости только умею, а без ведомости не могу.
— Как это так «в ведомости»?
— На жалованье, фамелие.
— Угу… Ну, хорошо. Годится. Следующий! М… хм… Что такое МОПР?
Спрашиваемый замялся.
— Говори, не бойся, друг. Ну…
— МОПР?.. Гм… председатель. Экзаменаторы позеленели.
— Чего председатель?
— Забыл, — ответил вопрошаемый.
Главного экзаменатора хватил паралич, и следующие вопросы задавал второй экзаменатор:
— А Луначарский?
Экзаменующийся поглядел в потолок и ответил:
— Луна…чар…ский? Кхе… Который в Москве…
— Что ж он там делает?
— Бог его знает, — простодушно ответил экзаменующийся.
— Ну, иди, иди, голубчик, — в ужасе забормотал экзаменатор, — ставлю четыре с минусом.
II
Прошел год. И окончившие забыли все, чему выучились. И про Луначарского, и про банан, и про Багдад, и даже фамилию разучились писать в ведомости. Помнили только одно слово «Гудок», и то потому, что всем прекрасно, даже неграмотным, была знакома виньетка и крупные заголовочные буквы, каждый день приезжающие в местком из Москвы.
III
На эту тему разговорились как-то раз рабкор с профуполномоченным. Рабкор ужасался.
— Ведь это же чудовищно, товарищ, — говорил, — да разве можно так учить людей? Ведь это же насмешка! Пер человек какую-то околесину на экзамене, в ведомости пишет какое-то слово: «Сидараф», корову через ять, и ему выдают удостоверение, что он грамотный!
Профуполномоченный растерялся и опечалился.
— Так-то оно так .. Да ведь что ж делать-то?
— Как что делать? — возмутился рабкор — Переучивать их надо заново!
— Да ведь что за два месяца сделаешь? — спросил профполномоченный.
— Значит, не два, а четыре нужно учить или шесть, Или сколько там нужно. Нельзя же, в самом деле, выпускать людей и морочить им головы, уверяя, что он грамотный, когда он на самом деле как был безграмотный, так и остался! Разве я не верно говорю?
— Верно, — слезливо ответил профуполномоченный и скис. Крыть ему было нечем.
* Михаил Булгаков. Неунывающие бодистки
Собр. соч. в 5 т. Т.2. М.: Худож. лит., 1992.
OCR Гуцев В.Н.
Есть такой аппарат системы Бодо. Чрезвычайно удобная штука для телеграфирования. Вы, к примеру, сидите в Киеве, а ваша подруга у аппарата в Москве. И обеим на дежурстве до того скучно, что глаза пупом лезут. И аппарату тоже ни черта делать. И вот вы пальчиками начинаете колдовать по клавишам, и получается очень интересный разговор.
Киев (начинает): Трык, трык… Это ты, Лиза?.. Здравствуй, милашка…
Москва (приятно удивлена): Неужели ты, Оля!.. Ну, рассказывай, какие новости.
Киев (гордо): А у меня есть .. а у меня есть…
Москва (заинтересованно): Что есть?
Киев: Милый муженек — Колечка!
Москва: Правда?
Киев: Ей-бо… Но и кроме Колечки все мною увлекаются… А я, как всегда, кружу всем головы… Летом еду в Крым на курорт. (Гордо.) Все за мною, как за дичью, гоняются…
Москва (крыть нечем): А я после болезни располнела. И вообще играю на сцене. Бросила ныть и мямлить.
Киев (дразнит): Мой Колечка цаца… Но я нарочно холодна с ним (интимно) трак-трак… Чтобы он жарче ласкал… Вообще здесь лучше, не то что на прежней должности. (Пауза) Они меня любят… Ну, а как ты, девочка, золото… По-прежнему такая же чистенькая, скромница и внутренними чувствами, и внешними? (Аппарат вздыхает.) Эх, детка, муж мой, Колечка, моложе меня, к тому же хохол… А вот есть, трык-трак… Васенька из Ленинграда, до чего он мне нравится!
Москва (шпильку по аппарату): Ты же (аппарат шипит) увлекалась недавно Петенькой?.. Хи-хи… Не правда ли? (Ш-шсс, как змея.)
Киев (равнодушно): Ну, ведь это же была фантастическая любовь. Меня оболгали всякие гады… Муж как раз уехал, а там мерзавцы сплетники наплели, что будто бы я с ним сыграла плохую штучку… (Пауза) Ну, он и умер.
Москва (после молчания): Какие еще новости?
Киев: Катя в партию записалась!!!
Москва: Ну?!!
Киев: Шурочка проездом из Одессы была у меня. Летом я думала к ней катнуть, но потом решила лучше в Крым, на курорт… Да, Коханюк-то, помнишь, который за тобой ухаживал, женился. Ты слышишь?.. Женился… Хи-хи… Женился!
Москва (вздрагивает по аппарату): Трр ..
Киев: Ну, всего лучшего, детка, хочу спатки и тебе советую.
Москва: А скажи, пожалуйста, у вас сокращения не предвидится? Не уволят тебя?
Киев (весело): О нет, я теперь очень прочна… Спокойной ночи. Трык…
ПРИМЕЧАНИЕ. Материал для фельетона взят с контрольных лент, копии которых присланы рабкором. По этим лентам 2 бодистки передали 1230 слов галиматьи, частично дословно записанной в фельетоне.
* Михаил Булгаков. Пивной рассказ
Собр. соч. в 5 т. Т.2. М.: Худож. лит., 1992.
OCR Гуцев В.Н.
Вагон-лавка киевского ТЕПЕО в течение
четырех месяцев привозила только одно
пиво.
Из письма корреспондента
Вагон-лавку на станции ждали с нетерпением и дождались. Она приехала, и железнодорожники кинулись к ней толпой.
— Сподобились…
Первое, что бросилось в глаза обитателям станции, — это лозунг на стене вагона:
«Неприличными словами не выражаться».
А под ним другой:
«Лицам в нетрезвом состоянии ничего не продается».
— Здорово! — изумились железнодорожники. — Ишь какие лозгуны пошли. Раньше все, бывало, писали: «Укрепляй кооперацию»… или, там: «Советская кооперация спасет, как ее… ситуацию, что ли…» Или еще что-нибудь ученое… А теперь просто.
— Стало быть, укрепили!
— И, значит, не выражаться матерным образом.
— Пивом, братцы, запахло!.. Не пойму, откуда?
— От Еремкина пахнет, он только что с мастером полдюжины раздавил.
Дверь вагона открылась, и выглянул гражданин кооперативного вида.
— Не напирайте, гражданчики, — попросил он, и от слов его ударила в воздухе столь приятная струя, что Еремкин вместо того, чтобы спросить: «Сапоги есть?» — спросил:
— Как же-с, любительская, — радостно ответил коопспец.
— Ситцу мне бы.
— Ситцу, извиняюсь, нету.
— Сарпинки нету, извиняюсь.
— Бязь?
— Нету бязи, извиняюсь.
— Так что ж есть из материй?
— Пиво бархатное, черное.
— Хо-хо!.. Позвольте мне полдюжинки.
— Сапог, извините, нету… Чего-с?.. Керосин? Не держим. Газолин не держим. Вместо газолина могу предложить вам, тетушка, «Стеньку Разина» или «Красную Баварию».
— На что мне твой «Разин»! Мне для примуса.
— Для примусов ничего не держим.
— Что ж вы, черти полосатые!
— Попрошу вас, бабушка, не выражаться по матушке.
— Взять бы эту бутылку да по голове ваших кооператоров. Тут ждешь товару, а они пойла привезли…
— Пивка позвольте две дюжины.
— Горошку нет ли?
— Пивка!
— Пивка!
— Пивка!
— Пивка!
— Пивка!
— Пивка!
x x x
Вечером, когда станция утонула в пиве по маковку, единственно трезвый корреспондент сидел и при свете луны (в лампу нечего было налить) писал в «Гудок»:
«От имени служащих нашей станции М. — К. — Вор. ж. д. и косвенно от имени линии прошу «Гудок» понудить спящий учкпрофсож-5 и правление кооператива выехать на линию с продуктами. В противном случае в виде протеста выходим из добровольного членства кооперации».
Жирная луна сидела на небе, и казалось, что она тоже выпила и подмигивает…
* Михаил Булгаков. Библифетчик
Собр. соч. в 5 т. Т.2. М.: Худож. лит., 1992.
OCR Гуцев В.Н.
На одной из станций библиотекарь в
вагоне-читальне в то же время и буфетчик
при уголке Ильича.
Из письма рабкора
— Пожалте! Вон столик свободный. Сейчас обтиру. Вам пивка или книжку?
— Вася, библифетчик спрашивает, чего нам… Книжку или пивка?
— Мне… ти…титрадку и бутирброд.
— Тетрадок не держим.
— Ах вы… вотр маман… трах-тарарах…
— Неприличными словами просють не выражаться.
— Я выра… вы…ражаю протест!
— Сооруди нам, милый, полдюжинки!
— «Азбука», сочинение товарища Бухарина, имеется?
— Совершенно свежий, только что получен. Герасим Иванович! Бухарин один раз! И полдюжины светлого!
— Воблочку с икрой.
— Вам воблочку?
— Нам чиво-нибудь почитать.
— Чего прикажете?
— Ну, хоша бы Гоголя.
— Вам домой? Нельзя-с. На вынос книжки не отпускаем. Кушайте, то бишь читайте, здеся.
— Я заказывал шницель. Долго я буду ждать?!
— Чичас. Замучился. За «Эрфуртской программой» в погреб побежали.
— Наше вам!
— Урра! С утра здеся. Читаем за ваше здоровье!
— То-то я и смотрю, что вы лыка не вяжете. Чем это так надрались?
— Критиком Белинским.
— За критика!
— Здоровье нашего председателя уголка! Позвольте нам два экземпляра мартовского.
— Нет! Эй! Ветчинки сюда. А моему
