мальцу что-нибудь комсомольское для развития.
— Историю движения могу предложить.
— Ну, давай движение. Пущай ребенок читает.
— Я из писателей более всего Трехгорного обожаю.
— Известный человек. На каждой стене, на бутылке опять же напечатан.
— Порхает наш Герасим Иванович, как орел.
— Благодетель! Каждого ублаготвори, каждому подай…
— Ангел!
— Герасим Иванович, от группы читателей шлем наше «ура».
— Некогда, братцы… Пе… тоись читайте, на здоровье.
— Умрешь! Па…ха…ронють, как не жил на свети…
— Сгинешь… не восстанешь… к ви… к ви…селью друзей!
— Налей… налей!..
* Михаил Булгаков. Черное море
(Либретто оперы в семи картинах)
Собрание сочинений в десяти томах. Том 7. М., «Голос», 1999.
OCR Бычков М.Н.
Действующие лица:
Болотова Ольга Андреевна, певица.
Маша, прислуга у Болотовых.
Mapич Андрей Васильевич, член подпольного ревкома и предводитель зеленых.
3ейнаб, из отряда зеленых.
Mаслов, полковник, начальник контрразведки в Севастополе.
Пантюша, из контрразведки.
Болотов Алексей Петрович, художник.
Михайлов, командующий красным фронтом.
Командир конной армии.
Комдив.
Генерал Агафьев Анатолий Сидорович.
Хозяин ресторана.
Генеральские дамы.
Адъютанты генерала Агафьева.
Цыганский хор.
Человек в кепке.
Сольский. |
Астров. } белые офицеры.
Немилов. |
Брегге, командир полка у белых.
Белый главком.
Марк, вестовой главкома.
Адъютант главкома.
Цепи красных, офицерская рота, публика в ресторане, цыганский хор.
АКТ I
КАРТИНА ПЕРВАЯ
Вечер в квартире Болотовых в Симферополе. Слышен ветер. Болотова сидит за
роялем.
Болотова. Песнь моя летит с мольбою… песнь моя… Нет, скучно. Я больна. И не могу понять, не знаю, что тревожит сердце, и почему меня томит предчувствие. Озноб, я не могу согреться. А там, снаружи, ветер, ветер…
Стукнула дверь. Появляется Маша.
Что с вами. Маша?
Маша. Ой, лихо, ой, беда! Сейчас иду и вижу, на нашей улице на фонарях висят покойники. Народ бежит, кто крестится, кто охает. Поймали коммунистов и повесили.
Болотова (у окна). Какая гнусная жестокость! Безумие! Ужель они не понимают, какие чувства возбуждают, что себе готовят? Злодейство даром не пройдет. Я не могу смотреть. Уйдите, Маша, я больна|
Маша уходит. Болотова ложится на диван, закутывается.
Мне страшно стало, я одна. Где муж?
Алеша, ты?.. Кто вы такой?! А что вам надо? Ну, хорошо.
Открывает дверь в передней. Входит Mapич.
Mapич. Не бойтесь. Извините, что к вам врываюсь. Позвольте мне немного отдохнуть. Со мной несчастье. Я поскользнулся, упал и руку повредил… Позвольте посидеть у вас минуту, пока я с силой соберусь.
Болотова. Хорошо. Садитесь. Но ведь рука у вас в крови!
Mapич. Царапина. Упал.
Болотова. Я помогу вам.
Мариx. Нет, не надо, я завязал платком. Нет, не глядите с подозреньем. Я не бандит, не причиню вам зла.
Болотова. Ну, хорошо, я верю вам.
Mapич (указывая на окно). Видали?
Болотова. Видала.
Пауза. Mapич тревожно озирается.
Вы странны мне, вы странны.
Марич. Нет, нет, я объясню. Я вижу, вы не с теми, кто сделал это… Нет! Итак, я коммунист… За мною гонятся… Мне нужно скрыться… Со мною важные бумаги. Позвольте мне у вас их сжечь, мне некуда девать их. Бежать я должен.
Болотова. Жгите. (Открывает печку). Нет, подождите. А кто мне поручится, что вы…
Mapич. Не провокатор я, не бойтесь. Посмотрите — рука моя прострелена. Теперь вы верите?
Болотова. О, боже! Я помогу вам.
Mapич. Платок, и больше ничего.
Бумаги в печке вспыхивают. Болотова перевязывает руку Марину.
Спасибо, спасибо. У вас есть черный ход?
Болотова. Туда нельзя. Сюда. Окно выходит в сад. Но, может быть, вас лучше спрятать?
Mapич. О, нет, это погубит вас. Прощайте. Прощайте. И знайте, что скоро им конец.
Болотова. Останьтесь.
Марин. Нет. Играйте на рояле и помните, здесь не было меня.
Болотова (возвращается к роялю). Песнь моя…
Стук. Пробегает Маша. Маша. Кто там?
Пантюша (за дверью). Откройте, стрелять будем.
Маша. Ольга Андреевна, контрразведка!
Болотова. Открой.
Маша открывает дверь. Первым появляется Пантюша, за ним мелькнули еще
две-три фигуры. Последним входит Mаслов.
Mаслов. Добрый вечер, мадам. Простите, мы должны вас потревожить. Долг службы…
Болотова. Что вам угодно?
Mаслов. С кем имею честь?
Болотова. Я певица.
Масло в. Чем занимается ваш муж?
Болотова. Он художник, его нет дома. Но что угодно вам?
Пантюша (наклоняется к полу, молча указывает Маслову на пятно).
Mаслов. Ага! Скажите нам, мадам, кто был сейчас у вас?
Болотова. Я… одна…
Mаслов (Маше). Кто был сейчас у вас?
Маша. Ей-богу, никого.
Mаслов. Ведите ее в кухню. (Машу уводят.) Ну, если вы так скрытны, я сам скажу, кто был у вас. Андрей Васильич Марич, член ревкома и предводитель банды зеленой там, в горах. Поймите, мы идем по следу.
Пантюша. За красным зверем!
Маслов. За красным зверем!
Болотова. Политика — не наше дело, мы люди мирные.
Маслов. О, нет, мадам, я вам не верю. У мирных жителей откуда кровь здесь на полу? Ох, вы рискуете, мадам! От контрразведки не уйдет никто! (Сопровождающим.) Искать!
Болотова. Здесь никого нет!
Mаслов. Куда ты скроешься, преступник? В подвал? Найдем в подвале! Чердак, мадам, доступен нам! Уйдет в другой он город, а там уж ждут его. В селениях, в горах, в каменоломнях, нигде от контрразведки не спастись? Пусть он нырнет на дно морское…
Пантюша. Мы выловим его и там!
Mаслов. Полковник Маслов перед вами! Полковник Маслов! Что, слыхали? Бледнеете? Недаром!
Пантюша. Бумаги в печке жгли!
Маслов. Понятно все. Не зря сюда он бросился. Это подпольная квартира.
Болотова. Неправда! Я ни в чем не виновата! Клянусь, клянусь!
Маслов. Плачет, смеется, в любви клянется… Но кто поверит…
Пантюша. |
} Тот ошибется!
Маслов. |
Пантюша. Бежал через окно. Следы на подоконнике.
Маслов (Пантюше). Ротмистр с людьми пойдет за ним! Взять живым! В голову не стрелять! Ну-с, прошу, товарищ коммунистка!
Болотова. Куда вы тащите меня?
Маслов. Туда, туда, поближе к морю. Там, я надеюсь, вы будете со мною откровеннее.
Болотова. Насилие! Насилие! Будьте вы прокляты! Я буду счастлива, когда они придут и всех вас передушат!
Пантюша. Ага!
Маслов. Ага! Ну, вот певица и запела правдивым голоском! А там, на берегу Пантикапии, вы нам споете и много чудных арий. Бери ее! Ты здесь останешься. Когда вернется муж, возьмешь его. Я уезжаю в Севастополь.
Маша (за сценой). Ой, лихо!
Маслов и Болотова, увлекаемая сопровождающими, уходят.
Пантюша. «Останься здесь»!.. Ишь, севастопольский герой!.. К чертям собачьим это дело, не стану я возиться с ними! В квартале красные шалят, меня подстрелят, как собаку… (Маше.) Пойди-ка ты сюда!
Маша (входит.) Ратуйте, ратуйте, кто в бога верует!
Пантюша. Не хнычь, дуреха! Смотри в глаза мне! Рассказывай, где их секретные бумаги?
Маша. Не знаю ничего!
Пантюша. Ну, ладно, сам найду. (Открывает письменный стол, вынимает деньги, прячет.) Когда придет хозяин, скажи, что у него был обыск и чтоб немедленно явился в контрразведку! Перед тобой Пантюша! Перед тобой Пантюша! Что, бледнеешь?
Маша. Ратуйте!
Пантюша. Не хнычь! Прощай! (Скрывается.)
Маша (одна). Ой, боже мой! Ой, боже мой, что ж это будет?
Стук в дверь. Маша открывает Болотову.
Болотов (оглядываясь). Негодяи! Негодяи!
Маша. Ой, Алексей Петрович! Алексей Петрович, поглядите!
Болотов. Что здесь такое?
Маша. Барыню забрали!
Болотов. Как забрали? Кто забрал? Больную женщину? За что?
Маша. Контрразведка!
Болотов. За что? Зачем? С ума сошла ты!
Маша. Пантюша был! Ой, страшный! Ой, горе! Барыню забрали!
Болотов. Да как же смеют?! Какой Пантюша? Что ты бредишь! Куда же повели ее?
Маша. В Севастополь повезли!
Болотов. Как в Севастополь? Быть не может! Ты ничего не путаешь?
Маша. Увезли, увезли.
Болотов, (у стола). Где ж деньги?
Маша. Был обыск, обыск. Все забрали!
Болотов, (вынимает бумажник, считает деньги). Маша, ты остаешься здесь. Я еду выручать ее, я еду в Севастополь. Они не смеют! Она ни в чем не виновата! Ты понимаешь, она ни в чем не виновата! Прощай! (Скрывается.)
Маша. Ой, боже мой! Ой, боже мой! Ой, боже мой!
КАРТИНА ВТОРАЯ
Изба. Вечер. Керосиновая лампа. Огонь в печке. Полевые телефоны. Михайлов
спит на лавке.
Михайлов (во сне). Не смейте бить! Не подходите! (Просыпается.) Где я? Ах, это сон! Проспал? (Смотрит на часы.) Нет, восемь. Ах, если б можно было опять на лавку повалиться и заснуть… хоть час, хоть полчаса! Уж сколько дней не сплю по-человечески. Мне кажется, что я не спал всю жизнь. Болит нога и ноет, и грызет. Боль никогда меня не отпускает. Мне хочется лежать. Что снилось мне? Что всколыхнуло душу? Да, централ. Централ. Приснилося, что бьют прикладами. И загорелась боль. А что ж потом? Ах, память, память, ты не гаснешь! Я видел живо сибирскую тоскливую пустыню, конвой, мороз, тяжелые удары в спину. Не отпускала боль в ногах, обремененных кандалами. О, кандалы мои, Сибирь, когда я вас забуду? Я знаю — никогда! Уйти! Уйти и отдохнуть! Пришел мой час болеть. Как обнимает слабость! Нет, шалят больные нервы! Вставать! Вставать! Вставать! (Встает, хромая. Зажигает свечу над картой.) А, вот он, здесь! И всякий раз, как я твое увижу логово, моя усталость исчезает, я вновь живу, я вновь дышу! Товарищ, что они приехали? Зовите, я проснулся.
Входят: Командарм, Командир конной армии и Комдив.
Здравствуйте, товарищи! Ну, какова же обстановка?
Командарм. На Перекопе армия стоит у Турецкого вала, и он нас задержал. На западе мы овладели полуостровом Чонгарским, стоим у взорванных мостов.
Михайлов. (Комдиву). У вала стоит дивизия ваша?
Комдив. Да, моя.
Михайлов. В каком же состоянии бойцы?
Комдив. Признаться откровенно, обносились. Стоим мы, в чем пришли. Бойцы мои разуты, у многих нет шинелей.
Михайлов. Что же, ропщут?
Комдив. Нет, жалоб мало. Ведь взять нам негде.
Михайлов. Да, нам негде взять. Да, горе, да, беда, но негде взять. Скажите мне, что будет, если вал начнем немедля штурмовать?
Командарм. На узком пространстве, на местности ровной, без прикрытий, огня разжечь нельзя, напиться даже негде. И опояшется Турецкий вал огнем, начнут косить красноармейцев.
Комдив. Великие жертвы!..
Михайлов. Великие жертвы!
Командарм. Обозы не подтянем, снабженья не наладим. Начнут голодные красноармейцы замерзать.
Михайлов. Довольно! Я понял обстановку. Штурм невозможен. Последний враг, последний враг, ты здесь, в своей берлоге. Но штурмовать нору нельзя. Полки республики стоят от края и до края, к преддверьям Индии пришли, и нет нигде врага
