а игра природы – тараканий царь. Ну и везет тебе! Впрочем, ваша нация вообще везучая!
А р т у р. Если вы опять начнете проповедовать здесь антисемитизм, я прекращу беседу с вами.
Ч а р н о т а. Да тебе-то что? Ты же говорил, что ты венгерец.
А р т у р. Тем не менее.
Ч а р н о т а. Вот и я говорю: везет вам, венгерцам! Вот чего, Артур Артурович: хочу я ликвидировать свое предприятие. (Показывает на лоток.)
А р т у р. Пятьдесят.
Ч а р н о т а. Чего?
А р т у р. Пиастров.
Ч а р н о т а. Ты что же, насмешки строишь надо мной? Я штуку продаю по пятьдесят!
А р т у р. Ну и продолжай!
Ч а р н о т а. Вы, стало быть, и впредь намерены кровопийствовать?
А р т у р. Я вам не навязываюсь.
Ч а р н о т а. Счастливый вы человек, Артур Артурович, не попались вы мне в Северной Таврии!
А р т у р. Ну, здесь, слава Богу, не Северная Таврия!
Ч а р н о т а. Возьми газыри. Серебряные.
А р т у р. Газыри вместе с ящиком – две лиры пятьдесят.
Ч а р н о т а. На, бери! (Отдает ящик и газыри Артуру.)
А р т у р. Пожалуйста. (Отдает деньги Чарноте.)
В карусель проходят т р о е в шапках с павлиньими перьями, в безрукавках и с гармониями.
(Скрылся, потом опять выглянул, кричит.) Пять часов! Мы начинаем! Пожалуйте, господа!
Над каруселью взвивается русский трехцветный флаг. В карусели гармонии заиграли залихватский марш. Чарнота первым устремляется к кассе.
Ч а р н о т а. Давайте, Марья Константиновна, на две лиры пятьдесят на Янычара!
К кассе повалила публика. Вламывается группа и т а л ь я н с к и х в о е н н ы х м о р я к о в, за ними – а н г л и й с к и е м а т р о с ы, с ними – П р о с т и т у т к а-к р а с а в и ц а. Полезли ж у л и к и разного типа, мелькнул Н е г р. Марш гремит. В ресторане летает Л а к е й, подает пиво, А р т у р, во фраке и в цилиндре, взвился над каруселью. Марш смолк.
А р т у р. Мсье, дам! Бега открыты! Не виданная нигде в мире русская придворная игра! Тараканьи бега! Курс де кафар! Карсо дель пьятелло! Рейс оф кок-рочс! Любимая забава покойной императрицы в Царском Селе! Ламюземан префере де ла дефянт эмператрис рюсс в Царское Село!
Появляются д в о е п о л и ц е й с к и х – итальянский и турецкий.
Первый заезд! Бегут: первый номер – Черная Жемчужина! Номер второй – фаворит Янычар.
И т а л ь я н ц ы-м а т р о с ы (аплодируют, кричат). Evviva![30 — Да здравствует (итал.)]
А н г л и ч а н е-м а т р о с ы (свистят, кричат). Away! Away![31 — Долой! Долой! (англ.)]
Вламывается потная, взволнованная Ф и г у р а в котелке и в интендантских погонах.
Ф и г у р а. Опоздал?! Побежали?
Голос: «Поспеешь!»
А р т у р. Третий – Баба-Яга! Четвертый – Не плачь, дитя! Серый в яблоках таракан!
Крики: «Ура!», «Не плачь, дитя!» «It is a swindle! It is a swindle!».[32 — Афера! Афера! (англ.)]
Шестой – Хулиган! Седьмой – Пуговица!
Свист. Крики: «A trap!», «A trap!»[33 — Ловушка! Ловушка! (англ.)]
А р т у р. Ай бег ер пардон![34 — I beg your pardon! – Прошу прощения! (англ.)] Никаких шансов! Тараканы бегут на открытой доске, с бумажными наездниками! Тараканы живут в опечатанном ящике под наблюдением профессора энтомологии Казанского императорского университета, еле спасшегося от рук большевиков! Итак, к началу! (Проваливается в карусель.)
Толпа игроков хлынула в карусель. М а л ь ч и ш к и появились на каменном заборе. В карусели гул, потом мертвое молчание. Потом гармонии заиграли «Светит месяц»; в музыке побежали, шурша, тараканьи лапки.
Отчаянный голос в карусели: «Побежали!»
Мальчишка-грек, похожий на дьяволенка, танцует на заборе, кричит: «Побезали, побезали!» Крик в карусели: «Янычар сбоит!» Гул.
Ч а р н о т а (у кассы). Как – сбоит? Быть этого не может!!!
Голос в карусели: «Не плачь, дитя!»
Другой голос: «Давай, давай, давай!»
Личико беспокойно высовывается из кассы. Полицейские проявляют беспокойство, заглядывают в карусель.
Ф и г у р а (выбежав из карусели). Жульничество! Артурка пивом опоил Янычара!
Артур вырывается из карусели. Обе фалды фрака у него оторваны, цилиндр превращен в лепешку, воротничка нет. Лицо в крови. За ним гонится толпа игроков.
А р т у р (кричит отчаянно). Марья Константиновна, зовите полицию!
Личико исчезает. Полицейские свистят.
И т а л ь я н ц ы-м а т р о с ы (кричат). Ladro! Scroccone! Trufatore![35 — Жулик! Мошенник! Плут! (итал.)]
П р о с т и т у т к а-к р а с а в и ц а. Бей Артура, Джанни! (Артуру.) Ingannatore![36 — Мерзавец! (итал.)]
М а т р о с ы-а н г л и ч а н е. Hip, hip, hurrah! Long live Pugovitza![37 — Хип, хип, ура! Да здравствует Пуговица! (англ.)]
П р о с т и т у т к а-к р а с а в и ц а. Братики! Фрателли! Кто-то подкупил Артурку, чтобы Пуговицу играть! Фаворит трясет лапками, пьян, как зюзя! Где это видано, чтобы Янычар сбоил?!
А р т у р (в отчаянии). Где вы видели когда-либо пьяного таракана? Же ву деманд эн пе, у эсе-ке ву заве вю эн кафар суль! Полис! Полис! О скур!.. Полиция! На помощь!
П р о с т и т у т к а-к р а с а в и ц а. Мансонж! Ложь! Вся публика играла Янычара! Бейте его, мошенника!
И т а л ь я н е ц-м а т р о с (схватывает Артура за глотку, кричит). A, marmalia![38 — Сброд! (итал.)]
И т а л ь я н ц ы (кричат). Canalia![39 — Негодяй! (итал.)]
А р т у р (томно). Убивают…
Б о ц м а н-а н г л и ч а н и н (Итальянцу). Stop! Keep back![40 — Стой! Назад! (англ.)] (Схватывает Итальянца.)
Ф и г у р а. Дай ему по уху!
П р о с т и т у т к а-к р а с а в и ц а (Англичанину). А, так вы заступаться?!
Англичанин ударяет Итальянца, тот падает.
П р о с т и т у т к а-к р а с а в и ц а. A soccorso, fratelli! На помощь, братики! Бейте, братики, англичан! Итальянцы, на помощь!
Англичане схватываются с итальянцами. Итальянцы вытаскивают ножи. При виде ножей публика с воем бросается в разные стороны. Мальчишка-грек, танцуя на стене, кричит: «Англицанов резут!!!» Из переулка, свистя, врывается т о л п а и т а л ь я н с к и х и т у р е ц к и х п о л и ц е й с к и х с р е в о л ь в е р а м и.
Чарнота у кассы, схватывается за голову.
Сон вдруг разваливается. Тьма. Настает тишина, и течет новый сон.
Сон шестой
Появляется двор с кипарисами, двухэтажный дом с галереей. Водоем у каменной стены, тихо стучат капли воды. Каменная скамья у калитки. Повыше дома кривой пустынный переулок. Солнце садится за балюстраду минарета. Первые предвечерние тени.
Тихо.
Ч а р н о т а (входит во двор). Чертова Пуговица! Впрочем, дело не в Пуговице, а в том, что я пропал бесповоротно… Съест она меня, съест. Убежать, что ли? А куда, если спросить вас, Григорий Лукьянович, вы побежите? Здесь вам не Таврия, бегать не полагается. Ай-яй-яй!
Дверь на галерейку открывается, и выходит Л ю с ь к а. Одета неряшливо. Люська голодна, от этого глаза ее блестят, а лицо дышит неземно мимолетной красотой.
Л ю с ь к а. А, здравия желаю, ваше превосходительство! Бонжур, мадам Барабанчикова!
Ч а р н о т а. Здравствуй, Люсенька!
Л ю с ь к а. Отчего же вы так рано? Я бы на вашем месте прошлялась до позднего вечера, тем более что дома очень скучно – ни провизии, ни денег. Но счастливые вести написаны на вашем выразительном лице, и ящика нет. И газыри отсутствуют. Кажется, я начинаю понимать, в чем дело. Пожалуйте деньги, я и Серафима не ели со вчерашнего дня ничего. Будьте любезны.
Ч а р н о т а. А где Серафима?
Л ю с ь к а. Это не важно. Она стирает. Ну, подавай деньги.
Ч а р н о т а. Случилась катастрофа, Люсенька.
Л ю с ь к а. Неужели? Где газыри?
Ч а р н о т а. Я, Люся, задумал продать их и, видишь ли, положил в ящик, на минутку снял ящик на Гран-Базаре, и…
Л ю с ь к а. Украли?
Ч а р н о т а. Угу…
Л ю с ь к а. Конечно, человек с черной бородой украл, не правда ли?
Ч а р н о т а (слабея). При чем тут человек с черной бородой?
Л ю с ь к а. А он всегда крадет у мерзавцев на Гран-Базаре. Так честное слово – украли?
Чарнота кивает головой.
Тогда вот что. Ты знаешь, кто ты, Гриша, таков?
Ч а р н о т а. Кто?
Л ю с ь к а. Последний подлец!
Ч а р н о т а. Как ты смеешь?!
С е р а ф и м а выходит с ведром, останавливается. Ссорящиеся ее не замечают.
Л ю с ь к а. Смею, потому что ящик был куплен на мои деньги.
Ч а р н о т а. Ты мне жена, и у нас общие деньги.
Л ю с ь к а. У мужа – от торговли чертями, а у жены – от торговли совсем другими вещами!
Ч а р н о т а. Что ты сказала?
Л ю с ь к а. Да что ты валяешь дурака! На прошлой неделе с французом я псалмы ездила петь? Кто-нибудь у меня спросил, откуда у меня пять лир появилось? И на пять лир неделю жили, и ты, и я, и Серафима! Но
