получили. Такие вина, что ахнешь. Государственных подвалов Азербайджанской республики. Автономные виноградники на Воробьевых горах в Москве. Не свыше! Херес, портвейн, мадера, аликанте, шабли типа бордо, мускат, порто-франко порто-рико… э 14…
— Что ты меня искушаешь? Фашист!
— Я тебя не искушаю. Для твоей же пользы говорю. Попробуй автономного портвейна. Намедни помощник начальника купил 3 бутылки, как крушение дрезины было.
— Что ты меня мучаешь?!
— Красные, столовые различных номеров. Сухие белые, цинандали, напареули, мукузани, ореанда!..
— Перестань!
— Ай-даниль!
— Ну, я лучше пойду, ну тебя к Богу.
— Постой! Рислинг, русская горькая, померанцевая, пиво мартовское, зубровка, абрау, портер.
— Ну дай, дай ты мне… Шут с тобой. Победил ты меня. Дай две бутылки рябиновой…
— Заверни, чтоб ты издох. x x x — Эх! Эх! А дрова-то все осина!
— Эх! Не горят без керосина!..
Плачет Дунька у крыльца!
Ланца-дрица! Ца, ца!!!
— Ха-рош… Где ж ты так набрался?
— Аз… Ряби… ряби… би-би. В кипи-кипиративе… x x x — Граждане! Заявляю вам прямо. Нету больше моих сил. Плачу, а пью!.. Мукузани… Единственное средство — закрыть осиное гнездо!
— Осиное!
— Осиное гнездо с бутылками. Сахару нету, а почему в противовес: московская малага есть? Позвольте вам сделать запрос: заместо подсолнечного предлагают цинандали не свыше 1 р. 60 коп. бутылка.
— Правильно!!
— Прекратить!
— В полной мере не допускать!
— Я — за!
— Секретарь, именем революции. «Гудок», 25 сентября 1924 г Михаил Булгаков. Незаслуженная обида Собр. соч. в 10 т. Т.2. М.: Голос, 1995.
OCR Гуцев В.Н. Заведует железнодорожной школой при ст. Успенская Екат. дороги учитель Николай Гаврилович Кириченко. 7-го мая он устроил в помещении успенского сельбудинка спектакль (играли ученики), сбор которого шел в пользу школы.
Спустя четыре дня после спектакля получил учитель от местной ячейки комсомола записку, которая, как он сам пишет, «перевернула ему все нутро».
И, действительно, можно перевернуть:
Завшколой тов. Кириченко.
После постановки вашего спектакля вы не позаботились привести сцену в порядок, а потому просим сегодня же привести в надлежащий вид, в крайнем случае уборка будет произведена за ваш счет.
За секретаря ячейки…
Следуют подписи.
Крайнего случая не произошло: не пришлось за счет учительских грошей производить уборку, потому что учитель сам взялся за метлу и убрал со сцены сор, набросанный, главным образом, самими же комсомольцами.
Но покончив с обязанностями уборщицы, учитель взялся за перо (оно ему свойственно более, чем метла) и написал:
«Я приходил к комсомольцам в сельбудинок безвозмездно читать лекции и политбеседы и часами в холод поджидал, пока соберутся комсомольцы.
Я сам приносил им в клуб географические карты и гвозди и этими гвоздями карты прибивал.
Устраивал бесплатные спектакли, причем сам устанавливал декорации и убирал сцену.
Работал и по праздникам и по ночам.
Словом, никаким трудом не пренебрегал и за это получил обиду. Не важно, что пришлось подметать пол, а важно то, что молодые ребята приказывают мне делать то, что я вовсе не обязан, да еще в обидном недопустимом тоне. На ружейный выстрел не захочешь после такого отношения к учителю подойти к сельбудинку и что-нибудь сделать для него».
Крыть в ответ нечем. Успенские комсомольцы! Поступили вы с учителем нехорошо, неаккуратно: обидели его, а за что — совершенно неизвестно.
Всякую культурную силу, работающую в нашей школе, нужно беречь и уважать.
Вывод тут один: если обидели, нужно извиниться перед учителем и добрые отношения с ним восстановить.
Это вам настойчиво советует «Гудок». М.Б. «Гудок», 13 июня 1924 г. Михаил Булгаков. Под мухой (Сцены с натуры) Собр. соч. в 10 т. Т.2. М.: Голос, 1995.
OCR Гуцев В.Н. На станции э открывали красный уголок. В назначенный час скамьи заполнились железнодорожниками. Приветливо замелькали красные повязки работников. Председатель встал и торжественно объявил:
— По случаю открытия Уголка, слово предоставляется оратору Рюмкину. Пожалуйте, Рюмкин, на эстраду.
Рюмкин пожаловал странным образом. Он качнулся, выдрался из гущи тел, стоящих у эстрады, взобрался к столу, и при этом все увидели, что галстук у него за левым ухом. Затем он улыбнулся, потом стал серьезен и долго смотрел на электрическую лампу под потолком с таким выражением, точно видел ее впервые. При этом он отдувался, как в сильную жару.
— Начинайте, Рюмкин, — сказал председатель удивленным голосом.
Рюмкин начал икать. Он прикрыл рот щитком ладони и икнул тихо. Затем бегло проикал 5 раз, и при этом в воздухе запахло пивом.
— Кажись, буфет открыли? — шепнул кто-то в первом ряду.
— Ваше слово, Рюмкин, — испуганно сказал председатель.
— Дара-гие граждане, — сказал диким голосом Рюмкин, подумал и добавил: — А равно и гражданки… женска…ва отдела.
Тут он рассмеялся, причем запахло луком. На скамейках невольно засмеялись в ответ.
Рюмкин стал мрачен и укоризненно посмотрел на графин с водой. Председатель тревожно позвонил и спросил:
— Вы нездоровы, Рюмкин?
— Всегда здоров, — ответил Рюмкин и поднял руку, как пионер. В публике засмеялись.
— Продолжайте, — бледнея, сказал председатель.
— Прадал… жать мне нечего, — заговорил хриплым голосом Рюмкин, — и без продолжения очень… хорошо. Ик! Впрочем… Если вы заставляете… так я скажу… Я все выскажу!!! — вдруг угрожающе выкрикнул он. — По какому поводу вообще собрание? Я вас спрашиваю? Которые тут смеются? Прошу их вытьтить! Гражданин председатель, вы своих обязана… зяби… зана…
Гул прошел по рядам, и все стали подниматься. Председатель всплеснул руками.
— Рюмкин! — в ужасе воскликнул он, — да вы пьяны?
— Как дым! — крикнул кто-то.
— Я? — изумленно спросил Рюмкин. Он подумал, повесил голову и молвил: Ну и пьяный. Так ведь не на ваши напился…
— Вывести его!
Председатель, красный и сконфуженный, нежно подхватил Рюмкина под руку.
— Руки прочь от Китая! — гордо крикнул Рюмкин. Секретарь поспешил на помощь председателю, и Рюмкина стали выводить.
— Из союза таких китайцев надо выкидывать! — крикнул кто-то.
Собрание бурно обсуждало инцидент.
Через 5 минут все успокоились; сконфуженный председатель появился на эстраде и объявил:
— Слово предоставляется следующему оратору. «Гудок», 15 ноября 1924 г. Михаил Булгаков. Приключения стенгазеты (ее собственный дневник) Собр. соч. в 10 т. Т.2. М.: Голос, 1995.
OCR Гуцев В.Н. Я — стенгазета. Издаюсь на ст. Павлоград Южных жел. дор. Зовут меня «Клевак». Имя, может быть, и не особо красивое, но рабочее. Так меня окрестил мой папаша — профкружок в честь инструмента, которым вытягивают гнилые шпалы из-под пути. *
В начале моей жизни (в декабре 1923 года) меня писали на больших листах в пяти экземплярах, причем я висела на всех стенах. *
Через некоторое время меня стали писать на трех листах, а потом на одном. Причем мой заголовок нарисовали на доске, а статьи на листах бумаги приклеивали на нее. Из двухнедельной меня сделали постоянной и на старые новости наклеивали новые новости. Жаль только, что вися под постоянным заголовком, я никуда из месткома не выходила. *
В одно прекрасное время вместо новостей на мне почему-то появились объявления, и притом в таком количестве, что я совершенно ослепла. Невероятно воняло клеем, и как сквозь сон я слышала, что мой профкружок распался к чертям *
Однажды летом 1924 года я слышала разговор, что будто бы меня берется издавать ячейка комсомола. *
И точно: однажды утром с меня содрали все бельмы, и я вижу, что передо мной стоит секретарь месткома и внимательно смотрит на меня. Проходили всякие люди и спрашивали:
— Чего ты смотришь?
Он ответил:
— Я хочу раскрасить ее попривлекательнее и поидейнее, но рисовать совершенно не умею. *
Тем не менее, не умея рисовать, он нарисовал эскиз идейного содержания, потратил на это дело восемь дней. *
Затем он призвал нашего уважаемого маляра-артиста — комика-режиссера бывшего ремонтного рабочего, а ныне истопника и совершенно безыдейного художника Петрушку и вручил ему деньги и свой эскиз. *
Петрушка данный ему эскиз потерял и нарисовал меня по своему собственному эскизу: желтыми буквами по зеленому фону, устроив таким образом надо мной пивную вывеску.
Когда я высохла, меня торжественно внесли в местком, и не смотря на то, что я была единогласно признана двухнедельной, в течение пяти месяцев выпустили всего лишь три номера. *
Самым лучшим периодом моей жизни был третий номер, который был очень хорошо раскрашен и вывешен не в месткоме, а в культуголке, где рабочие любовались мной. *
Затем про меня почему-то забыли, а так как на мне была карикатура, изображающая рабочих, бегущих в ватерклозет, то какой-то шутник изобразил на мне кучки брызжущего человеческого кала, испакостив таким образом всю мою физиономию. *
Можете судить сами. *
Однажды вечером подошел ко мне секретарь месткома, |увидал на мне безобразие и содрал меня, сказав стоящим «ядом комсомольцам:
— Надо, ребята, следить за газетой и не подрывать ее ав»ритета дурацкими рисунками. *
Слова его были очень умные. Но так как он, содрав меня, счего на доску не навесил, то очень скоро меня поперли со стены и поставили в темный коридор. *
Где я стою и до сих пор. *
Стою и думаю — до каких же пор я буду стоять? Разные люди ходят вокруг меня и говорят, что вся моя редколлегия яростно занимается физкультурой. Кроме этого, в местном кинематографе появились две изумительные по глупости картины: одна — «Месть маркитантки», а другая — «Муж, жена и вопрос». Эти картины проглотили не только все внимание редакторов, но и все их главные средства. *
Однако где эти 93 коп. — неизвестно. Боюсь, не слопала бы их маркитантка? *
Таким образом, я стою в пыли и паутине. Зарастаю грязью и думаю, что в один прекрасный день вместе с моим пивным заголовком расколют на дрова. С почтением стенгазета «Клевок» Дневник записали совместно рабкор Клевак и фельетонист Булгаков. «Гудок», 5 февраля 1925г. Михаил Булгаков. Проглоченный поезд Рассказ рабочего Собр. соч. в 10 т. Т.2. М.: Голос, 1995.
OCR Гуцев В.Н. Если какой-нибудь администратор — ретивый и напористый, то он может так пакость учинить, что ее никакими ковшами не расхлебаешь.
Ничего не подозревая, пришли мы в свои муромские мастерские и заметили на стенах объявление, которое гласит: Объявление
По распоряжению управления дороги ввиду больших расходов на содержание рабочего поезда Муром — Селиванове по М.-Ниж. ж. д. курсирование последнего в скором времени будет отменено, а потому предлагается всем служащим, мастеровым и рабочим, ездящим на рабочем поезде по М.-Ниж. ж. д., отметиться в списке у табельщика своего цеха, кто останется на службе после отмены рабочего поезда, т. е. будет ежедневно ходить на квартиру в селение пешком или найдет частным образом квартиру в городе, так как предоставление квартир от дороги, за неимением таковых, не представляется возможным.
Следует отметиться и тем, кто с прекращением курсирования рабочего поезда Муром — Селиванове вынужден будет уволиться из мастерских.
За ТМ Муром
