смутно, в жарк. дымке.
Все еще неизвестно, где Муссолини.
Бои в Сицилии продолжаются – англ., очевидно, не хотят спешить, ждут сдачи.
Да, какой позор свалился вдруг на Мус«солини»!
5.8. Четв.
Был в Ницце. Тотчас узнал, что взяли Орел. В третьем часу – Катанью. «…»
В Ницце множество немцев, много мальчишек; одеты все тяжело и неопрятно, сапоги пудовые.
6.8.
Два-три посл. дня сносно, ветерок. А до того нестерп. жара и духота, неподвижность. Не запомню таких жаров – оч. давно не было. И все пожары, пожары – то там, то тут. Нынче огненное солнце в дыму. Огромн. пожары в сторону Тулона и возле Cagnes. Говорят о поджогах.
Чувствую себя посл. время сносно. Погода?
Вечер. Пожары от Antibes до Cagnes.
«Великий Дуче» исчез как иголка. «…»
23.8. Воскр.
В понедельник 16-го ходили с Верой страшно – жарким утром в Bres’y. Чудесный, старый дом, огромное поместье. Одинокий, за 60 или больше, сухой, худой, умный. Нашел мое здоровье не плохим.
Все дни жара редкая – тяжкая, душная, ходил почти голый, спал посл. три ночи внизу, в маленьк. кабинете.
Записать о дневниках Гиппиус – верно, все пишет – и воображаю, что только не напишет про всех, про всех, про меня в частности! «…»
30.8. Понед.
Вчера завтрак с Верой у Клягина. Он читал 2 рассказа. Второго я совсем не слыхал – выпил за завтр. рюмку мару и стакана 3 вина, за кофе 2 рюмки коньяку и 1/2 рюмки ликеру – и сидя, спал. Придя домой, спал от 6 до 10. В 11 лег и проспал еще часов 10. Переутомление. Нельзя мне так пить.
2.IX.
Четверг. Пришел Бахр и сказал, что в Grasse приходят немцы.
3.IX.
Все хорошие дни, а все слабость.
Нынче на рассвете высадка англичан в Италии, утром ужасная бомбард. Парижа. «…»
7.IX. Вторн.
Нынче письма из Ниццы: Елена Александр. Пушкина (фон Розен Мейер) умерла 14 Авг. после второй операции. Еще одна бедная человеч. жизнь исчезла из Ниццы – и чья же! родной внучки Александра Сергеевича! И м.б. только потому, что по нищете своей таскала тяжести, которые продавала и перепродавала ради того, чтобы не умереть с голоду! А Ницца с ее солнцем и морем все будет жить и жить! Весь день грусть. «…» Оргия нажив в Париже.
8.IX. Среда.
Огромная весть: в 6 1/2 ч. вечера узнали, что Италия вышла из войны, капитулировала – и никто в мире, кроме Руз«вельта», Черч«илля» и Сталина, не знал, что сговорились об этом еще 3 сент. (августа?) [236]. Что же с нами-то теперь будет?
12 1/2 ночи. Молодая луна за домом, ни одного огня в сумрачно видной долине, выстрелы. Итальянцы бегут.
9. IX.
Ночью разоружали и арестовывали итальянцев. Из Parc Palace Hotel бежали высшие чины, но пойманы на дороге в Ниццу.
Couvre feu y нас с нын. вечера с 8 вечера до 7 утра.
17.IX.
Опять поэтич. грусть – о той, первой, осени в Париже.
Как уже давно, давно это было!
Бомб. Париж, Нант, Montmolisson – сотни убитых. Сейчас, к вечеру, все замутилось, серо, похоже на близкий дождь.
Ночью (прошлой) была где-то, близко от нас, бомб«ардировка».
25.IX. Суб.
Дождь, прохл., кажется, повернуло на осень.
Все последи, дни чувствовал себя не плохо, пишу по целым дням. (Принимаю уже дней 10 фитин.)
Рус. берут город за городом. Нынче – Рославль и Смоленск. «…»
13.X. Четв.
«…» Час ночи, мелкий дождь, луна за облаками. Весь день чувств, себя удивит, скверно, лежал пластом, засыпал. Вечером кровь.
В 3 ч. дня Италия в лице короля и Бодольо объявила войну Германии.
17.X.
Пил чай у Кл«ягина». Какой очар. живой человек! Бои в Мелитополе – берут дом за домом. Все последние дни холод – необычный в эту пору. Сейчас 11 веч. (т.е. 10 по-настоящему) – мрак, холод, дождь.
21.X. Четверг.
Письмо Олечке:
Милая Олечка, как поживаешь?
В школе бываешь иль просто гуляешь,
Дома же в куклы и с Котькой играешь,
А вечерами, под ручку с мама,
Ходишь то в гости, а то в синема?
Я вас обеих целую и жду
Вскоре иметь от тебя billet – doux.
Р.S. Очень жалею, что Котьки тут нет:
Аля сварил бы его на обед.
23/10 окт. Суббота.
Господи, сохрани и помилуй. День моего рождения.
Спал мало, часов 7 (а мне всегда нужно 8 1/2 или 9), но чувствую себя сносно.
Дописал рассказик «Начало».
Вечер: взяли Мелитополь.
29.X. Пятница.
Вчера в полночь дописал последн. страницу «Речн«ого» ресторана». Все эти дни писал не вставая и без усталости, оч. напряженно, хотя не досыпал, терял кровь и были дожди. Нынче падение. День был тихий, милый, на душе тихо и грустно, воспоминания.
Взяты за эти дни Екатеринослав, Лоцманская Каменка (когда-то я там был перед проходом по порогам). Теперь это, верно, город, гнусно называемый «Днепродзержинск».
1.XI.43. Понед.
«День всех святых», завтра самый страшный праздник – «день всех мертвых». Сумрачно, холодно. Сейчас час ночи, соверш. непроглядная тьма, ни единого огня и мелкий дождь. Вечером писал начало «Иволги» – не знаю, что напишу дальше, пишу наугад. Нынче переписаны «Дубки», напис. 29-го и 30-го.
Вечером – взят Перекоп.
5.XI. Пятн.
Был у Клягина, он читал начало своего «Дяди Пети».
6.XI.
12 1/2 ночи. Туман, сыро, темно, полумесяц уже зашел.
Скверная погода к вечеру, сонливость, разбитость, но, одолевая себя, продолжал «Иволгу».
Взят Киев. В Грассе много русских в солдатской немецкой форме. Ходят из бара в бар.
11.XI. Четверг.
В одиннадцатом часу, в чудесную лунную ночь, началась бомбардировка Восса и продолжалась минут 40. Смотрели с заднего балкона и из окон. Редкое, дивное зрелище. Наш дом весь дрожал,
10.XII. Пятница.
10 лет тому назад стал в этот вечер почти миллионером. Банкет, Кронпринц, Ингрид. Нынче у нас за обедом голые щи и по 3 вареных картошки. Зато завтракали у Клягина – жито, рис, все плавает в жиру.
Взята Знаменка.
18.XII. Суббота.
Прекрасная погода.
Все думаю о краткости и ужасах жизни.
Слушал радио – прованс. музыка и пение – девушки – и опять: как скоро пройдет их молодость, начнется увядание, болезни, потом старость, смерть… До чего несчастны люди! И никто еще до сих пор не написал этого как следует!
1944
1.I.44. Новый год.
Господи, спаси и сохрани.
День опять солн. и оч. холодный.
Ничего не делал. Бесплодно тревожно.
Сейчас 11 1/2 ночи, первая треть луны, ледяная ночь. Ходил бросить письмо Долгополову – как всегда резкий свет электрич. фонарика в лицо возле клиники – ходят два немецких солдата с 6 часов возле нее. «…»
2.I.44.
Солнце только что село. Оч. высоко белый, чуть зеленоватый почти полумесяц (над Клягиным). Пять часов. Сижу у окна на запад – впереди вся в фиолет. дымке.
Пять часов 5 м. Уже все фиолет. исчезло – стало темнеть под зеленоватой дымкой. День был чудесный. Было 2 алерта – после второго где-то бухало, дым где-то за Cagnes.
1 ч. 35 м. вечера – опять алерт!
3.I.
Заснул вчера, несмотря на алерт, раньше 12. Спал не плохо и долго, от 9 до 10 в полусне. И опять около 9 алерт.
В 12 – опять.
Прекр. день, тишина, солнце. На солнце совсем горячо. Чувствую себя совсем не плохо.
Нынче утром опять страшно били Берлин.
Вчера взяты Новгород, Волынск и Олевск.
Вот-вот будут страшные дни!
4.I. Вторник.
Опять прекрасный день. В 2 – алерт.
Ездил на вокзал Р. L. M. – посылка от Шведск. Кр. Креста.
Взяли Белую церковь, перешли в неск. местах польскую границу.
6.I. Четв.
«Праздновали» русский сочельник. «…» Грибной суп с кусочками сальца, котлеты, картофельное пюре!
В 12-ом часу ночи (ледяной, лунной) вышли с В. погулять в сад – с дороги два резких огня фонариков, крики – дозора возле «Helios». Поспешили в дом.
7.I. Наше Рождество.
«…» Было 2 алерта.
Нынче и вчера читал рассказы Зощенко 37 г. Плохо, однообразно. Только одно выносишь – мысль, до чего мелка и пошла там жизнь. И недаром всегда пишет он столь убогим, полудикарским языком – это язык его несметных героев, той России, которой она стала.
8.I. Суб.
«…» Вся Европа разрушена чудовищно. Прошлая «вел. война» была совершен, пустяки. И Г«ермания», помимо того, как страшно сдерут с нее шкуру, потеряла уже 3/4 своего самого сильного населения. А что ждет Болгарию, Венгрию, Румынию и несчастную Италию, зарезанную этим быком!
17.I. Понед.
Солнце (порой горячее), облака.
Сейчас 12 ночи (т.е. 11) – луна еще не взошла.
Война все тянется. И конца этому не видно! Когда же, Господи, что-н«ибудь» решительное?
19.I. Среда.
Серо, холодно. Ничего не делал, тоска.
Взяты Красн. Село, Петергоф, Ропша, большая добыча. Убито тысяч 20.
20.I.
Опять прекр. день. Был у Кл«ягина».
Взят Новгород.
Ночи звездные, чистые, холодные. Что ни вспомнишь (а обрывки восп. поминутно), все больно, грустно. Иногда сплю по 9 и больше часов. И почти кажд. утро, как только откроешь глаза, какая-то грусть – бесцельность, конченность всего (для меня).
Просмотрел свои заметки о прежней России. Все думаю, если бы дожить, попасть в Р«оссию»! А зачем? Старость уцелевших (и женщин, с которыми когда-то), кладбище всего, чем жил когда-то…
25.I.
«…» Вдруг вспомнил Гагаринск. переулок, свою молодость, выдуманную влюбленность в Лоп«атину», – которая лежит теперь почему-то (в 5 километрах от меня) в могиле в какой-то Валбоне. Это ли не дико!
27.1.
Без 1/4 6. Сижу у окна на запад. На горизонте небо зеленое – только что село солнце, – ближе вся часть неба (передо мной) в сплошном облаке, испод которого (неразборчиво. – О. М.) как руно и окрашен оранжево-медным.
Теперь цвет его все краснее, лесная долина к Драгиньяну в фиолетовом пару.
Кругом, – к Ницце, к Cannes, – все в меру, грубовато цветисто, – верно, завтра будет непогода.
Нынче, после завтрака, большая бодрость – бифштекс с кэри, настоящий кофе и лимон?
Получил 2 шведск. посылки. «..»
28.1. Пятн.
«…» Нынче утром С. Маковский читал свои стихи «Из Апокалипсиса».
Немец осматривал дом.
Был у Кл«ягина». Он читал.
Взяли Любань. Били Берлин.
30.I.
Гулял в одной куртке. Зацветают фиолет. подушечки.
Чудовищно били Бруншвик и Франкфурт.
31.I.44.
Вчера письмо от Зайцева – Г. и М. в Дрездене, Г. «ведет хозяйство» (у Степунов, конечно), «М. готовится к весеннему концерту».
Да, хорошо я выдумал слова мужика в «Вес. вечере»: «Жизнь нам Господь Бог дает, а отнимает всякая гадина». «…»
4.2.
«…» Прочел две книжки К. Федина [237] – «Братья» и «Похищ„ение“ Европы». Оч. много знает, оч. неглуп – и наряду с этим сумбур, выдумки.
8.2. Вторн.
Взят Никополь и огромн. кол. воен. материала, взято пл. тысячи 2, убито тысяч 15.
Погода все та же. Ночи удивительные. Луна над самой головой. Небо пустое – только Юпитер (к востоку) и Орион (к западу, над нашими террасами).
15.2.
Немцами взяты у нас 2 комн. наверху.
Нынче 1-й день полной нем. оккупации A«lpes» M«aritimes».
18.3.44. Суббота.
«…» Разметал площадку перед домом, жег сухую листву, было совсем тепло. Вечером опять прохладно.
2.4.44. Воскр.
В 12 ч. ночи часы переведены еще на час вперед.
5.4.44.
Туман, к вечеру легкий дождь. Закричали как следует лягушки – с опозданием против
