утро, чувствует, что в его жилах течет уже не рабская кровь, а настоящая человеческая…» ***

1877-1883 г.

M. M. Чехову (двоюродному брату), 29 июля, Таганрог, Чехову 17 лет:

…Наши писали мне, что ты сыграл свадьбу на славу! Желаю, очень желаю, чтобы побольше было таких братьев для сестер, как ты.

Мы все для одной сестры не сделаем того, что ты делаешь для всех (не исключая и двоюродных). Хвала тебе и честь! Одно только досадно, я не был на свадьбе и не пил в Москве. А я люблю всевозможные гульбища, русские гульбища, сопряженные с плясками, с танцами, с винопийством. ***

Есть намек на намерение Антона Павловича по окончании гимназии (через 2 года) поступить в {229} Цюрихский университет, что видно из письма Александра Павловича к нему от 23 июня 1877 г. (Письма Ал. Чехова, стр. 42).

Он, по-видимому, учил только немецкий язык, хотел отправиться в немецкую Швейцарию.

Был стипендиатом таганрогской городской Управы. Стипендия (25 р. в месяц) высылалась неаккуратно. ***

…с юности заботился о других. ***

Селиванов, к которому не совсем чистыми путями перешел во владение таганрогский дом Чехова, получил его за 500 рублей. ***

У Чехова каждый год менялось лицо:

В 79 г. по окончании гимназии: волосы на прямой ряд, длинная верхняя губа с сосочком.

В 84 г.: мордастый, независимый; снят с братом Николаем, настоящим монголом.

В ту же приблизительно пору портрет, писанный братом: губастый, башкирский малый.

В 90 г.: красивость, смелость умного живого взгляда, но усы в стрелку.

В 92 г.: типичный земский доктор.

{230} В 97 г.: в каскетке, в пенснэ. Смотрит холодно в упор.

А потом: какое стало тонкое лицо!

Самый лучший портрет его приложен к книге «Чехов в воспоминаниях современников». ***

Ал. П. Чехову, 20 февраля 1883.

…»Николка шалаберничает; гибнет; гибнет хороший, сильный, русский талант ни за грош… Еще год-два, и песенка нашего художника спета, он сотрется в толпе портерных людей, подлых Яронов и другой гадости… Ты видишь его теперешние работы, что он делает? Делает все то, что пошло, копеечно, а в зале стоит начатой замечательная картина. Ему предложил «Русский театр» иллюстрировать Достоевского… Он дал слово и не сдержал своего слова, а эти иллюстрации дали бы ему имя, хлеб…» ***

А. П. Чехову, 2 января 1889, Москва.

…»Я прошу тебя вспомнить, что деспотизм и ложь сгубили молодость твоей матери. Деспотизм и ложь исковеркали наше детство до такой степени, что тошно и страшно вспомнить. Вспомни те ужас и отвращение, какие мы чувствовали, во время оно, когда отец поднимал бунт из-за пересоленного супа или ругал мать дурой. Отец теперь никак не может простить себе всего этого». {231} ***

Г. А. Харченко, 19 января 1899 г. Ялта.

«Многоуважаемый Гавриил Алексеевич! Исполняю Ваше желание, сообщаю подробности, касающиеся моей семьи. Начну с отца, Павла Егоровича. Он скончался 12-го октября прошлого года в Москве, после тяжелой операции. Последние годы своей жизни он прожил у меня в имении; старость у него была хорошая. Мать, Евгения Яковлевна, обыкновенно проживает у меня. Мать очень добрая, кроткая и разумная женщина, ей я и мои братья обязаны многим. Что касается братьев, то старший, Александр, служит в Петербурге, второй, Николай, прекрасный художник, подававший блестящие надежды, умер в 1889 г. от чахотки, третий, Иван, образцовый педагог, служит в Москве заведующим Покровско-Басманным училищем; четвертый, Михаил, в Ярославле, начальник отделения Казенной Палаты. Александр, Иван и Михаил — женаты, я холост. Все мы давно повыросли, но изменились мало в своих отношениях к тем, кто когда-либо был близок к нам».

«Дядя мой, Митрофан Егорович, умер, его похоронили в церковной ограде в уважении к его особым заслугам». ***

Жизнь его, с детства и до последних лет, была перегружена страданиями, лишениями, тяжелыми трудностями. ***

Чехов жил небывало напряженной внутренней жизнью. ***

По мнению М. П. Чехова годы 1888-1889 были какими-то необыкновенными по душевному подъему Антона Павловича: «Он всегда был весел, шутил много и без устали работал, не мог обходиться без людей».

«Я положительно не могу жить без гостей, — читаем мы в одном письме Чехова. — Когда я один, то мне почему-то делается страшно». ***

Среди видений, посещавших его, была темная, грязная лестница, в пролет которой бросился Гаршин, которого он любил. ***

«Невыносимая жизнь! А лестница ужасная. Я ее видел: темная, грязная».

Щепкина-Куперник: ***

«Известность его как врача быстро росла, скоро его выбрали в члены серпуховского санитарного {233} совета. Тем временем на Россию надвинулась холера. Ему, как врачу и члену Совета, предложили взять на себя заведование санитарным участком. Он тотчас же согласился и, конечно, безвозмездно. У земства было мало средств, и А. П. взялся собирать их. Он стал объезжать соседних фабрикантов и помещиков и убеждать их давать средства на борьбу с холерой. Немало типов он перевидал тогда — от местных толстосумов до изящнейшей помещицы-графини, с тысячными бриллиантами в ушах, один вид которых в нем возбуждал желание «нагрубить ей по-семинарски», как признавался.

— Я, верно, был бы очень хорошим нищим, — говорил он, — сколько удалось выпросить!

…в его ведении был участок в двадцать пять деревень, четыре фабрики и один монастырь — и со всем этим он управлялся один, с помощью фельдшера, который, как он жаловался, без него не мог сделать ни шагу и «считал его начальством». ***

…»в 1892 году в России был голод. …А. П. организовал широкую подписку и в суровую зиму отправился туда (в Нижегородскую губернию. И. Б.). Там он устроил столовые, кормил крестьян, делал, что только мог. Между прочим: голодавшее население или продавало за бесценок скот, который нечем было кормить, или убивало его, тем самым обрекая себя еще на голодный год. Чехов организовал скупку лошадей на местах и прокорм их на общественный счет с тем, чтобы весной раздать безлошадным крестьянам». {234} ***

…»Ушел с головой в вопросы народного образования и здравоохранения. Ему обязаны школами Талеж, Новоселки и Мелихово. Он сам наблюдал за стройкой, закупал материалы, делал сметы и чертежи. Принимал деятельное участие в постройке земской больницы, добился проведения шоссе от Лопасни до Мелихова, строил в деревнях пожарные сараи и пр.». ***

…Он говорил: «Человек должен быть ясным умственно, чистым нравственно и опрятным физически». ***

«Боже мой, как богата Россия хорошими людьми — писал Антон Павлович сестре. ***

Мелиховские наблюдения послужили основой для рассказов Чехова о русской деревне. ***

Толстой, отношение которого к Чехову было отношением нежной влюбленности, сказал: «Вот вы — русский! да, очень, очень русский», ласково улыбаясь, обнял Чехова за плечо. {235} ***

На Енисее,- писал Чехов, — жизнь началась стоном, а кончится удалью, какая нам и во сне не снилась. На этом берегу Красноярск, самый лучший и красивый из всех сибирских городов, а на том — горы, напоминавшие мне о Кавказе, такие же дымчатые, мечтательные. Я стоял и думал: «Какая полная, умная и смелая жизнь осветит со временем эти берега».

А потом, что писал:

«Могу сказать: пожил! Будет с меня. Я был и в аду, каким представляется Сахалин, и в раю, т. е. на острове Цейлоне» (из письма к Щеглову).

«На Сахалине я видел голодных детей, видел тринадцатилетних содержанок, пятнадцатилетних беременных. Проституцией начинают заниматься девочки с 12 лет. Церковь и школа существуют только на бумаге, воспитывают же детей только среда и каторжная обстановка». (Из письма к А. Ф. Кони). ***

Перед тем, как засесть за книгу «Остров Сахалин», Чехов совершил с Сувориным первое свое заграничное путешествие на запад. Сахалин Выехал 19 апреля 1890, с Ярославского вокзала в 8ч. вечера.

С Волги М. П. Чеховой:

23 апреля:

Ливень в Ярославле и на Волге. Дальше солнце… Письма превосходны.

Опился сатуринским.

{236} По Каме — холод, кое-где снег. Кашель, геморрой. Двое брюк. Валенки.

Перед отъездом из Москвы было кровохарканье. 14 октября 1888, Суворину: первая кровь в 1884.

Сахалин — нормально? ***

Чехов любил с приятелями обедать, ужинать, инициатива была его.

20 октября 1888, Шехтелю: «…Надо бы нам с Вами поужинать»… ***

Прежний характер матери, (а отец!). ***

О Чехове у Телешова стр. 193.

Еще о Чехове: «В столовой у Варв. Констан.»

Чехов о Сытине — стр. 198.

О Чехове и Эртеле. ***

…описание воскресного торга у Чехова (В Москве на Трубной площади: «Копошатся, как раки в решете, сотни тулупов, бекеш, меховых картузов, цилиндров. Слышно разноголосое пение птиц, напоминающее весну»).

Хорошо. ***

А «Убийство» все-таки необыкновенно замечательный рассказ. (И. Б.). ***

20 марта 1897 поехал в СПБ, но в Москве — кровь — и клиника! А тут еще Авилова… Лучшие, по моему мнению, произведения Чехова. 1883 — Дочь Альбиона.

1884 — Жалобная книга. Устрицы.

1885 — Ворона.

1886 — Святой ночью. Тина. На пути. Хористка.

1887 — Беглец. Холодная кровь. Тиф. Каштанка. Враги.

1888 — Степь. Припадок. Пари (?). Красавицы (первая). Именины (?). Скучн. ист.

1889 — Княгиня.

1890 — Гусев.

1891 — Дуэль.

1892 — Попрыгунья (рассказ хорош, но ужасное заглавие). Жена. Палата № 6. В ссылке (напечатано во «Всемирной иллюстрации»).

1893 — Рассказ неизвестного человека. Володя большой и Володя маленький.

1894 — Учитель словесности. Черный монах. Бабье царство. Студент. Рассказ старшего садовника.

1895 — Три года. Убийство. Белолобый. Супруга. Ариадна (хороша женщина).

1896 — Чайка. Дом с мезонином.

1897 — Печенег.

1898 — Ионыч. О любви. Душечка.

1899 — Дама с собачкой. На святках.

1900 — В овраге.

1902 — Архиерей. {238} ***

Отчего умер Чехов? — Ответил Скиталец: ПАМЯТИ ЧЕХОВА Неумолимый рок унес его в могилу.

Болезнь тяжелая туда его свела….

Она была — в груди и всюду с ним ходила:

Вся жизнь страны родной — болезнь его была. Пророки и вожди, кипя душой мятежной,

Могли быть гневными, могли, любя карать,

А он любил людей такой любовью нежной,

Как любит женщина, как любит только мать. Печали жгучей яд он выпил полной чашей,

Впитал в себя всю грусть, глубокий, как родник.

И был отравлен он тоскою жизни нашей,

Терпением рабов, и тупостью владык. Дыханье пошлости ему дышать мешало,

До гроба мучила холодная вражда.

И наконец толпа любовью истерзала.

Но был он одинок повсюду и всегда. Он жил под темною, загадочною властью

Судьбы насмешливой, бесчувственной и злой,

И капля каждая им выпитого счастья

Была отравлена невидимой рукой. И, поздно понятый, судимый так напрасно,

Он умер от того, что слишком жизнь бедна,

Что люди на земле и грубы и несчастны,

Что стонет под ярмом родная сторона. И, оставляя мир, он звал тебя, свобода!

Последний вздох его уже звучал тобой,

Он чувствовал, что даль таит лучи восхода,

А ночь еще сильна и давит край родной. О родина моя, ты вознесешь моленья

И тень прекрасную благословишь, любя,

Но прокляни же ты проклятием презренья

Бездушных торгашей, что продают тебя! Пусть смерть его падет на гадов дряхлой злобы,

Чьи руки черствые обагрены в крови,

Кто добивал его, а после был у гроба

И громче всех кричал о дружбе и любви.