Блесни над родиной, могучее светило,

Птиц ночи разгони, пронзи ночную тень

И, возрождая жизнь над темною могилой,

Приди торжественный, давно желанный день. {239} Этими виршами открывается сборник, посвященный памяти Чехова «Знание».

Как мог Горький напечатать их! {240} III В своих воспоминаниях Телешов пишет[ldn-knigi1]:

В 1887 году вышла его книга рассказов «В сумерках» — первая за подписью «Антон Чехов», а не Чехонте, как раньше. Он только что выступил на настоящую литературную дорогу. Тогдашняя критика высокомерно молчала; даже «нововременский» зубоскал Буренин, сотрудник того же издательства, которое выпустило эту книжку, отметил ее появление таким четверостишием: Беллетристику-то — эх, увы!

Пишут Минские да Чеховы,

Баранцевичи да Альбовы.

Почитаешь — станет жаль Бовы. ***

…Михайловский отозвался о нем холодно и небрежно; а Скабичевский почему-то пророчил, что Чехов непременно сопьется и умрет под забором. ***

В воспоминаниях Лазарева-Грузинского сказано, что выражения смелости, которое вообще было свойственно Чехову, кроме дней тяжелой болезни, нет ни на одном портрете, более или менее известном публике. Ведь даже письма Чехова дают представление о нем как о смелом человеке.

Чехова до сих пор по-настоящему не знают (И.Б.). ***

«…ты не рожден субъективным писакой… выбрасывай себя за борт всюду, не суй себя в герои своего романа, отрекись от себя хоть на полчаса», — писал он в 1883 г. брату Ал. Павловичу.

…Нужно: отречься от личного впечатления… Субъективность ужасная вещь. Она не хороша уже тем, что выдает бедного автора с руками и ногами… Умеешь ты так хорошо смеяться, перенес много, видел чересчур много… Из твоего материала можно делать железные вещи. ***

Лейкину, 10 декабря 1883 г. Москва.

«Вот уже три дня прошло, как у меня ни к селу, ни к городу идет кровь горлом. Это кровотечение мешает мне писать, помешает поехать в Питер… Вообще благодарю, не ожидал!.. Три дня не видал я белого плевка, а когда помогут мне медикаменты, которыми пичкают меня мои коллеги, сказать не могу.

…Спасибо, хоть аптека отпускает по дешевой цене. Все-таки хоть этим утешаться можно…

…Как на смех, у меня теперь есть больные. Ехать к ним нужно, а нельзя… Не знаю, что и делать с ними… Отдавать другому врачу жалко, все-таки ведь доход». ***

Ему же 7 октября 1884 г.

Зачем Вы меня сравниваете с собой? Литература Ваша специальность. На Вашей стороне опыт, {242} уверенность в самого себя, министерское содержание… А я, пишущий без году неделю, знающий иную специальность, неуверенный в доброкачественности своих извержений, не имеющий отдельной комнаты для письма и волнуемый страстями (…) могу ли я поспеть за Вами? ***

M. E. Чехову, 31 января 1885 г. Москва.

…»Медицина моя шагает помаленьку. Лечу и лечу. Каждый день приходится тратить на извозчика более рубля. Знакомых у меня очень много, немало и больных. Половину лечу даром, другая же половина платит мне пяти-трехрублевки. Капитал, конечно, не нажил и не скоро наживу, но живу сносно и ни в чем не нуждаюсь. Если буду жив и здоров, то положение семьи обеспечено». ***

Лейкину, 12 октября 1885 г.

«…Да, непрочный кусок хлеба дает литература, и умно Вы сделали, что родились раньше меня, когда легче дышалось и писалось». …»Денежно я ужасно напуган и, вероятно, в силу этой денежной, совсем не коммерческой тугости я избегаю займов и авансов… Будь у меня деньги, я летал бы по городам и весям без конца…» {243} ***

H. П. Чехову, март 1886 г. Москва.

… «По-моему, ты добр до тряпичности, великодушен, не эгоист, поделишься последней копейкой, искренен, ты чужд зависти и ненависти, простодушен, жалеешь людей и животных, не ехиден, незлопамятен, доверчив… Ты одарен свыше тем, чего нет у других: у тебя талант. Этот талант ставит тебя выше миллионов людей, ибо на земле один художник приходится только на 200.000… Талант ставит тебя в обособленное положение: будь ты жабой или тарантулом, и тогда бы тебя уважали, ибо таланту все прощается». ***

Ал. П. Чехову, 6 апреля 1886 г. Москва.

…»Не выдумывай страданий, которых не испытал, и не рисуй картин, которых не видел, — ибо ложь в рассказе гораздо скучнее, чем в разговоре.

… Писал ли ты хоть одну вещь долее одного вечера?… Нет и нет. Литература для тебя труда не составляет, а ведь это труд!»

(Выдержка из письма Григоровича: «для этого нужно уважение к таланту, который дается так редко… берегите Ваши впечатления для труда обдуманного, обделанного, писанного не в один присест… Вы сразу возьмете приз и станете на видную точку в глазах чутких людей и затем всей читающей публики…») ***

Ал. П. Чехову, 10 мая 1886 г.

«Город будущего» выйдет художественным произведением только при следующих условиях: 1) отсутствие продлинновенных словоизвержений {244} политико-социально-экономического свойства; 2) объективность сплошная; 3) правдивость в описании действующих лиц и предметов; 4) сугубая краткость; 5) смелость и оригинальность; беги от шаблона; 6) сердечность. ***

М. Г. Чехову (дяде Антона Павловича) 18 января 1887 года.

… «Работа у меня нервная и волнующая, требующая напряжения… Она публична и ответственна, что делает ее вдвое тяжкой… Каждый газетный отзыв обо мне волнует и меня и мою семью…» ***

В. Г. Короленко, 1886 г.

… «Из всех ныне благополучно пишущих россиян я самый легкомысленный и несерьезный; я на замечании, выражаясь языком поэтов, свою чистую музу я любил, но не уважал, изменял ей и не раз водил ее туда, где ей не подобает быть. Вы же серьезны, крепки и верны. Разница между нами, как видите, большая, но тем не менее, читая Вас и теперь познакомившись с Вами, я думаю, что мы друг другу не чужды. Прав я или нет, я не знаю, но мне приятно так думать». ***

Ал. П. Чехову, октябрь 1886 г.

…»появились литературные враги, стихи «Тенденциозный Антон», где я назван ветеринарным врачом, хотя никогда не имел чести лечить автора». {245} ***

Ему же, 24 октября 1887 г. Москва.

…»Современные драматурги начиняют свои пьесы исключительно ангелами, подлецами и шутами, пойди-ка найди сии элементы во всей России! Найти-то найдешь, да не в таких крайних видах, какие нужны драматургам.

Я хотел соригинальничать: не вывел ни одного злодея, ни одного ангела (хотя не сумел воздержаться от шутов), никого не обвинил, никого не оправдал… Удалось ли мне это, не знаю». («Иванов»). ***

Первая постановка «Иванова» в театре Корша 19 ноября 1887 г. Петр Кичеев поместил злобный отзыв о пьесе, в котором называет ее «глубоко безнравственной», «нагло циничной путаницей понятий», и «сумбурной». («Московский листок»). ***

Пушкинская премия в размере 500 р. была присуждена Чехову Академией Наук 7 октября 1888 г. ***

«Степь» напечатана в «Северном вестнике» 1888 г., 3 марта. ***

Плещееву А. Н. 19 января 1888 г. Москва. …»Описываю я степь. Сюжет поэтичный, и если я не сорвусь с того тона, каким начал, то кое-что выйдет {246} у меня «из ряда вон выдающее». Чувствую, что есть в моей повестушке места, которыми я угожу Вам, мой милый поэт, но в общем я едва ли потрафлю… Выйдет у меня 4-5 печатных листов; из них два листа заняты описанием природы и местностей — скучно.

…Писать большое очень скучно и гораздо труднее, чем писать мелочь. Вы прочтете и увидите, какую уйму трудностей пришлось пережить моему неопытному мозгу». ***

И. Л. Щеглову (Леонтьеву) 22 января, 1888. Москва.

«…Кое-какие мысли о нашем бессилии, которое деликатный автор назвал безвластием, приходили и мне в голову. В наших талантах много фосфора, но нет железа. Мы, пожалуй, красивые птицы и поем хорошо, но мы не орлы…» ***

Д. В. Григоровичу, 5 февраля, 1888. Москва. …»Я знаю, Гоголь на том свете на меня рассердится… Он степной царь. Я залез в его владения с добрым намерением, но наерундил немало…» ***

Д. В. Григоровичу, 12 января 1888.

…»я взял степь, которую уже давно не описывали. Я изображаю равнину, лиловую даль, овцеводов, (…), попов, ночные грозы, постоялые дворы, обозы, {247} степных птиц и проч. Каждая отдельная глава составляет особый рассказ, и все главы связаны, как пять фигур кадрили, близким родством. Я стараюсь, чтобы у них был общий запах и общий тон, что мне может удасться тем легче, что через все главы у меня проходит одно лицо. Я чувствую, что многое и поборол, что есть места, которые пахнут сеном, но в общем выходит у меня нечто странное и не в меру оригинальное. От непривычки писать длинно, из постоянного, привычного страха не написать лишнее я впадаю в крайность.

Все страницы выходят у меня компактными, как бы прессованными; впечатления теснятся, громоздятся… Но я не робею… Быть может, она раскроет глаза моим сверстникам и покажет им, какое богатство, какие залежи красоты остаются еще нетронутыми, и как еще не тесно русскому художнику». ***

… «Самоубийство 17-летнего мальчика — тема очень благодарная и заманчивая, но ведь за нее страшно браться! На измучивший всех вопрос, нужен и мучительно-сильный ответ, а хватит ли у нашего брата внутреннего содержания? Нет. Обещая успех этой теме, Вы судите по себе, но ведь у людей Вашего поколения, кроме таланта, есть эрудиция, есть школа, фосфор и железо, а у современных талантов нет ничего подобного, и, откровенно говоря, надо радоваться, что они не трогают серьезных вопросов… я уверен, что X, сам того не сознавая, от чистого сердца наклевещет, налжет и скощунствует, Y подпустит мелкую, бледную тенденцию, a Z объяснит самоубийство психозом. Ваш мальчик — натура чистенькая, милая, ищущая Бога, любящая, чуткая сердцем и глубоко оскорбленная. Чтобы овладеть таким лицом, надо самому {248} уметь страдать, современные же певцы умеют только ныть и хныкать». ***

… «Прозаики еще туда-сюда, поэты же совсем швах. Народ необразованный, без знаний, без мировоззрения. Прасол Кольцов, не умевший писать грамотно, был гораздо цельнее, умнее и образованнее всех современных молодых поэтов, взятых вместе». ***

Я. П. Полонскому, 18 января 1888.

… «когда я еще учил историю литературы, мне уже было известно одно явление, которое я возвел почти в закон: все большие стихотворцы прекрасно справляются с прозой». ***

…»Требование, чтобы талантливые люди работали только в толстых журналах …вредно, как все предрассудки. Этот предрассудок глуп и смешон. Он имел еще смысл тогда, когда во главе изданий были люди с ясно выраженной физиономией, люди вроде Белинских, Герценов и т. п., которые не только платили гонорар, но и притягивали, учили и воспитывали, теперь же, когда вместо литературных физиономий во главе изданий торчат какие-то серые круги и собачьи {249} воротники, пристрастие к толщине издания не выдерживает критики, и разница между самым толстым журналом и дешевой газеткой представляется только количественной, то есть с точки зрения художника не заслуживающей никакого уважения и внимания…» ***

Н. А. Плещееву, 23