Индию. После того, что я видел и чувствовал на востоке, меня не тянет в Европу, но будь время и деньги, поехал бы опять в Италию и

Париж». А что пишет о нем Гиппиус! «Пишите мне, пожалуйста. Что Вы не были на похоронах Свободина, это хорошо. Вообще никогда не ходите на похороны». (Курсив мой. И. Б.) *** 1893 ***

Ал. П. Чехову, 4 апреля, Мелихово.

«Чем глубже погружаюсь я в старость (это в 33 года! И. Б.) тем яснее вижу шипы роз, коими усеян твой жизненный путь… Нервы скверные до гнусности, денег нет и не будет, смелости и уменья жить тоже нет, здоровье скверное, настроение хорошее для нас почти уже не доступно…»

(Подчеркнуто мною. Ив. Б.) ***

Л. А. Авиловой, 1 марта, Москва.

…

… «Мне, если говорить одну только сущую правду, очень хотелось побывать у Надежды Алексеевны уж {312} потому только, что мне нравится бывать у нее. У нее я хотел встретиться с Вами, можете себе представить. Как это ни невероятно, но верно. Я хотел сказать Вам несколько хороших слов насчет Ваших рассказов и, как выражаются литературные льстецы, приветствовать Ваши успехи, которые заметил не только Тихонов…» (Подчеркнуто мною. Ив. Б.)

…

«Я живу в деревне. Постарел, одичал. У меня по целым дням играют и поют романсы в гостиной рядом с моим кабинетом, и потому я постоянно пребываю в элегическом настроении, чем прошу объяснить мирный и спокойный тон этого письма».

(Подчеркнуто мною. Ив. Б.)

…

«Вы делаете большие успехи, но позвольте мне повторить совет — писать холоднее. Чем чувствительнее положение, тем холоднее следует писать и тем чувствительнее выйдет». (Подчеркнуто мною. Ив. Б.) ***

А. С. Суворину, 28 июня.

…

«Медицина утомительна и мелочна порой до пошлости. Бывают дни когда мне приходится выезжать из дому раза четыре или пять. Вернешься из Крюкова, а во дворе уже дожидается посланный из Васькина. И бабы с младенцами одолели. В сентябре бросаю медицинскую практику окончательно». {313} ***

А. С. Суворину, 7 августа.

…

…»Обидно, что Вы уезжаете за границу. Когда я прочел об этом в Вашем письме, то у меня в нутре точно ставни закрыли. В случае беды или скуки камо пойду? К кому обращусь? Бывают настроения чертовские, когда хочется говорить и писать, а кроме Вас я ни с кем не переписываюсь и ни с кем долго не разговариваю. Это не значит, что Вы лучше всех моих знакомых, а значит, что я к Вам привык и что только с Вами я чувствую себя свободно…» ***

Ему же 18 августа, Мелихово.

…»У меня не характер, а мочалка. Черткову я отдал «Палату № б», потому что перед весной и весной я находился в таком настроении, что мне было все равно. Если бы он стал просить все мои произведения, то я отдал бы, и если бы он пригласил меня на виселицу, то я пошел бы. Этакое безличное и безвольное состояние держит меня иногда по целым месяцам. Этим и отчасти и объясняется весь строй моей жизни». *** 1894 А. С. Суворину, 27 марта, 1894. Ялта.

…»В общем я здоров, болен в некоторых частностях. Например, кашель, перебои сердца, геморрой. Как-то перебои сердца у меня продолжались 6 дней, непрерывно, и ощущение все время было отвратительное. После того, как я совершенно бросил курить, у {314} меня уже не бывает мрачного и тревожного настроения. Быть может оттого, что я не курю, толстовская мораль перестала меня трогать, в глубине души я отношусь к ней недружелюбно и это, конечно, несправедливо. Во мне течет мужицкая кровь, и меня не удивишь мужицкими добродетелями. Я с детства уверовал в прогресс и не мог не уверовать, так как разница между временем, когда меня драли, и временем, когда перестали драть, была страшная. Я любил умных людей, нервность, вежливость, остроумие, а к тому, что люди ковыряли мозоли и что их портянки издавали удушливый запах, я относился так же безразлично, как к тому, что барышни по утрам ходят в папильотках.

Но толстовская философия сильно трогала меня, владела мною лет 6-7, и действовали на меня не основные положения, которые были мне известны и раньше, а толстовская манера выражаться, рассудительность и, вероятно, гипнотизм своего рода. Теперь же во мне что-то протестует; расчетливость и справедливость говорят мне, что в электричестве и паре любви к человеку больше, чем в целомудрии и воздержании от мяса… Но дело не в этом, не «в за и против», а в том, что так или иначе, а для меня Толстой уже уплыл, его в душе моей нет и он вышел из меня, сказав: се оставляю дом ваш пуст». ***

Ему же 21 апреля, Мелихово:

…

…»хожу с соседом-князем, разговариваю — вдруг в груди что-то обрывается, чувство теплоты и тесноты, в ушах шум, я вспоминаю, что у меня подолгу бывают перебои сердца — значит не даром, думаю; быстро {315} иду к террасе, на которой сидят гости, и одна мысль: как-то неловко падать и умирать при чужих. Но вошел к себе в спальню, выпил воды — и очнулся. Значит не одного Вас пошатывает!» ***

Ему же, 22 июня.

…

…»Мне хочется жить, и куда-то тянет меня какая-то сила. Надо бы в Испанию и в Африку. С 16 июля сажусь писать пьесу, содержание которой я рассказывал Вам. Не знаю, что выйдет. Боюсь напутать и нагромоздить подробностей, которые будут вредить ясности». ***

М. П. Чеховой, 25 декабря, Мелихово.

…

«Получил от Лики письмо. Пишет, что учится петь, учится массажу и английскому языку. Пишет, что ей хотелось бы посидеть на моем диване хотя бы 10 минут, и что приедет она в марте». Лика Мизинова Лидия Стахиевна (1870-1937), приятельница М. П. Чеховой, затем всей семьи. Дочь железнодорожного чиновника и учительницы музыки. Она преподавала в младших классах гимназии Ржевской, где и познакомилась с учительствовавшей там Марьей Павловной.

{316} …»У нашей сестры Марьи Павловны была подруга, очаровательная девушка, которую сестра в шутку представляла так: «Подруга моих братьев и моя». И действительно эта Лидия Стахиевна, или, как все мы ее звали, Лика, была нашим лучшим другом. Я не скажу, чтобы кто-нибудь из нас, братьев пылал к ней, но нам было с нею весело, и мы без нее скучали. (Подчеркнуто мною. Ив. Б.) Она обладала необыкновенным даром понимать шутки и отвечать на них еще более острыми и более удачными шутками. Она никогда не хныкала, не жаловалась и всегда была весела, хотя мы и знали отлично, как иногда тяжело ей приходилось в жизни. Когда она приезжала к нам, то у нас все оживало, и даже отец наш Павел Егорович подсаживал ее к себе и угощал настоечкой из березовых почек».

Это я выписал из воспоминаний М. П. Чехова. ***

Антон Павлович писал Александру Павловичу 28 августа, 1888 г.

…»ты отлично знаешь, что семья, музыка, ласка и доброе слово даются не женитьбой на первой, хотя бы и весьма порядочной встречной, а любовью. Если нет любви, то зачем говорить…» ***

В начале 1890 г. Лика служила в московской городской Думе, занималась в драматической школе, позднее училась пению, была отправлена за границу от частной оперы Мамонтова для подготовки к карьере оперной певицы. {317} ***

Письмо Л. С. Мизиновой к Чехову в Ниццу 2-го октября 1894 г..

«Ваша карточка из Таганрога повеяла на меня холодом (эта открытка Чехова к Мизиновой не сохранилась). Видно уж мне суждено так, что все люди, которых я люблю, в конце концов мною пренебрегают. Почему-то все-таки мне хочется сегодня поговорить с Вами. Я очень, очень несчастна. Не смейтесь. От прежней Лики не осталось следа, как я думаю, все-таки не могу не сказать, что виной всему Вы!..» ***

Л. С. Мизиновой, 27 декабря 1897, Ницца.

…»труд, каким бы скромным он ни казался со стороны — будь то мастерская или лавочка — даст Вам независимое положение, успокоение и уверенность в завтрашнем дне. Я бы сам тоже с удовольствием открыл что-нибудь, чтобы бороться за существование изо дня в день, как все». *** М. П. Чеховой, 9 января 1898, Ницца. …»Что Лика и как ее мастерская? Она будет шипеть на своих мастериц, ведь у нее ужасный характер. И к тому же она очень любит зеленые и желтые ленты, и громадные шляпы, а с такими пробелами во вкусе нельзя быть законодательницей мод и вкуса. (Но я не против того, чтобы она открыла мастерскую. Ведь это труд, как бы ни было.) (Подчеркнуто мною. Ив. Б.) {318} ***

Вернувшись из-за границы, некоторое время Лика состояла в труппе Московского Художественного театра, в 1902 г., после того, как Чехов женился, оставила сцену, выйдя замуж за актера и режиссера М. X. Т., А. А. Санина. ***

О. Л. Книппер, 12 марта 1902, Ялта:

…»Лику я давно знаю, она как бы ни было, хорошая девушка, умная и порядочная. Ей с Саниным будет нехорошо, она не полюбит его, а главное будет не ладить с его сестрой и, вероятно, через год уже будет иметь широкого младенца, а через полтора года начнет изменять своему супругу. Ну, да это все от судьбы». *** 1895 ***

А. С. Суворину, 25 февраля:

…»и по-прежнему мне никто не дарит ни подушек, ни брелок, ни галстуков…»

А брелок от Авиловой был получен… Ив. Б. ***

Е. М. Шавровой, 28 февраля, Мелихово.

…»Нашего нервного века» — я не признаю, так как во все века человечество было нервно». {319} ***

Г. М. Чехову, 21 марта, Мелихово.

…

…»А старость уже не за горами».

Это в 35 лет! Рано. ***

23 марта А. С. Суворину.

«Я говорил Вам, что Потапенко очень живой человек, но Вы не верили. В недрах каждого хохла скрывается много сокровищ».

…

…»Я обещаю быть великолепным мужем, но дайте мне такую жену, которая, как луна, являлась бы на моем небе не каждый день: оттого, что женюсь, писать не стану лучше». А. И. Урусову, 21 ноября, Мелихово.

…

…»вчера я кончил новую пьесу, которая носит птичье название: «Чайка». Комедия в 4-х действиях.

В декабре я буду в Москве (Большая Московская гостиница) и, буде пожелаете, пришлю или привезу Вам эту пьесу». ***

А. С. Суворину, 21 ноября, Мелихово.

«Ну-с, пьесу я уже кончил. Начал форте и кончил пьяниссимо — вопреки всем правилам драматического {320} искусства. Вышла повесть. Я более недоволен, чем доволен и, читая свою новорожденную пьесу, еще раз убеждаюсь, что я совсем не драматург». ***

Ему же, 6 декабря, Москва.

…»Завтра я пошлю Вам пьесу, но в рукописи».

…»Юбилей Чупрова прошел удивительно. В нем чествовали чистоту, и энтузиазм был всеобщий. Речи говорились вполне искренно, от всей души; ничего