утро не скоро, не скоро.

1900

Рассвет (Высоко поднялся и белеет…)

Высоко поднялся и белеет

Полумесяц в бледных небесах.

Сумрак ночи прячется в лесах.

Из долин зеленых утром веет.

Веет юной радостью с полей.

Льется, как серебряное пенье,

Звон костела, славя воскресенье…

Разгорайся, новый день, светлей!

Выйди в небо, солнце, без ненастья,

Возродися в блеске и тепле,

Возвести опять по всей земле,

Что вся жизнь — день радости и счастья.

1900

Родник

В глуши лесной, в глуши зеленой,

Всегда тенистой и сырой,

В крутом овраге под горой

Вьет из камней родник студеный:

Кипит, играет и спешит,

Крутясь хрустальными клубами,

И под ветвистыми дубами

Стеклом расплавленным бежит.

А небеса и лес нагорный

Глядят, задумавшись в тиши,

Как в светлой влаге голыши

Дрожат мозаикой узорной.

1900

Учан-Су

Свежее, слаще воздух горный.

Невнятный шум идет в лесу:

Поет веселый и проворный,

Со скал летящий Учан-Су!

Глядишь — и, точно застывая,

Но в то же время ропот свой,

Свой легкий бег не прерывая,

Прозрачной пылью снеговой

Несется вниз струя живая, —

Как тонкий флер, сквозит огнем,

Скользит со скал фатой венчальной

И вдруг, и пеной и дождем

Свергаясь в черный водоем,

Бушует влагою хрустальной…

1900

Зной

Горячо сухой песок сверкает.

Сушит зной на камнях невода.

В море — штиль, и ласково плескает

На песок хрустальная вода.

Чайка в светлом воздухе блеснула…

Тень ее спустилась надо мной —

И в сиянье солнца потонула…

Клонит в сон и ослепляет зной…

И лежу я, упоенный зноем.

Снится сад мне и прохладный грот,

Кипарисы неподвижным строем

Стерегут там звонкий водомет.

Старый мрамор под ветвями тисов

Молодыми розами увит,

И горит залив меж кипарисов,

Точно синим пламенем палит…

1900

Ночь и день

Старую книгу читаю я в долгие ночи

При одиноком и тихо дрожащем огне:

«Все мимолетно — и скорби, и радость, и песни,

Вечен лишь бог. Он в ночной неземной тишине».

Ясное небо я вижу в окно на рассвете.

Солнце восходит, и горы к лазури зовут:

«Старую книгу оставь на столе до заката.

Птицы о радости вечного бога поют!»

1901

На высоте, на снеговой вершине…

На высоте, на снеговой, вершине,

Я вырезал стальным клинком сонет.

Проходят дни. Выть может, и доныне

Снега хранят мой одинокий след.

На высоте, где небеса так сини,

Где радостно сияет зимний свет,

Глядело только солнце, как стилет

Чертил мой стих на изумрудной льдине.

И весело мне думать, что поэт

Меня поймет. Пусть никогда в долине

Его толпы не радует привет!

На высоте, где небеса так сини,

Я вырезал в полдневный час сонет

Лишь для того, кто на вершине.

1901

В старом городе

С темной башни колокол уныло

Возвещает, что закат угас.

Вот и снова город ночь сокрыла

В мягкий сумрак от усталых глаз.

И нисходит кроткий час покоя

На дела людские. В вышине

Грустно светят звезды. Все земное

Смерть, как страж, обходит в тишине.

Улицей бредет она пустынной,

Смотрит в окна, где чернеет тьма…

Всюду глухо. С важностью старинной

В переулках высится дома.

Там в садах платаны зацветают,

Нежно веет раннею весной,

А на окнах девушки мечтают,

Упиваясь свежестью ночной,

И в молчанье только им не страшен

Близкой смерти медленный дозор,

Сонный город, думы черных башен

И часов задумчивый укор.

1901

Облака, как призраки развалин…

Облака, как призраки развалин,

Встали на заре из-за долин.

Теплый вечер темен и печален,

В темном доме я совсем один.

Слабым звоном люстра отвечает

На шаги по комнате пустой…

А вдали заря зарю встречает,

Ночь зовет бессмертной красотой.

1901

На монастырском кладбище

Ударил колокол — и дрогнул сон гробниц,

И голубей испуганная стая

Вдруг поднялась с карнизов и бойниц

И закружилась, крыльями блистая,

Над мшистою стеной монастыря…

О, ранний благовест и майская заря!

Как этот звон, могучий и тяжелый,

Сливается с открытой и веселой

Равниной зеленеющих полей!

Ударил колокол — и стала ночь светлей,

И позабыты старые гробницы,

И кельи тесные, и страхи темноты —

Душа, затрепетав, как крылья вольной птицы,

Коснулась солнечной поющей высоты!

1901

Ночь (Ищу я в этом мире сочетанья…)

Ищу я в этом мире сочетанья

Прекрасного и вечного. Вдали

Я вижу ночь: пески среди молчанья

И звездный час над сумраком земли.

Как письмена, мерцают в тверди синей

Плеяды, Вега, Марс и Орион.

Люблю я их теченье над пустыней

И тайный смысл их царственных имен!

Как ныне я, мирьяды глаз следили

Их древний путь. И в глубине веков

Все, для кого они во тьме светили,

Исчезли в ней, как след среди песков:

Их было много, нежных и любивших,

И девушек, и юношей, и жен,

Ночей и звезд, прозрачно-серебривших

Евфрат и Нил, Мемфис и Вавилон!

Вот снова ночь. Над бледной сталью Понта

Юпитер озаряет небеса,

И в зеркале воды, до горизонта,

Столпом стеклянным светит полоса.

Прибрежья, где бродили тавро-скифы,

Уже не те, — лишь море в летний штиль

Все так же сыплет ласково на рифы

Лазурно-фосфорическую пыль.

Но есть одно, что вечной красотою

Связует нас с отжившими. Была

Такая ж ночь — и к тихому прибою…

Со мной на берег