Но ведь ударил только! О, я знаю, —

Ты хочешь напугать меня! Вздохни,

Пошевелись, — хоть раз пошевелися!

Вот так… вот так… Ты дышишь! Брат! Дыши!

О боже мой!

Авель

(едва слышно)

Кто здесь взывает к богу?

Каин

Убийца твой.

Авель

Пусть бог ему отпустит.

Брат, не забудь о Селле; у нее

Брат — только ты.

(Умирает.)

Каин

А у меня нет брата!..

Но он глядит! Так он не мертв? Ведь смерть

Подобна сну, а сон смыкает очи…

Вот и уста открыты — значит, дышат?

Но нет, они не дышат!.. Сердце, сердце, —

Послушаю, не бьется ль сердце?.. Нет!

Так где же я? Во сне иль наяву,

В каком-то страшном мире? Все кружится

В глазах моих… А это что? Роса?

(Касается рукой лба, потом смотрит на нее.)

Нет, не роса! Нет, это кровь — кровь брата,

И эта кровь — мной пролита! — На что же

Мне жизнь теперь, когда я отнял жизнь,

Исторгнул дух из столь родной мне плоти?

Но он не мертв! Смерть разве есть молчанье?

Нет, встанет он, — я буду ждать, я буду

Стеречь его. Ведь жизнь не столь ничтожна,

Чтоб так легко угаснуть. И давно ли

Он говорил?.. Скажу ему… Но что?

Брат!.. Нет, не так — он мне не отзовется

На этот зов: брат не убил бы брата…

И все-таки… И все-таки — хоть слово!

Хоть только звук из милых уст, чтоб я

Мог выносить звук собственного слова!

Входит Селла.

Селла

Я слышу стон, — кто стонет здесь? Вон Каин,

Вон Авель распростертый… Каин, что ты

Здесь делаешь? Он задремал? О небо!

Он бледен, он… Нет, то не кровь! Откуда

Возьмется кровь? Откуда? Авель, Авель!

Что это значит? Что с тобой?.. Не дышит,

Не движется: рука скользит, как камень,

Из рук моих! О бессердечный Каин!

Как мог ты не поспеть к нему на помощь?

Ты б отразил убийцу, ты могуч,

Ты должен был спасти его… Родитель!

Мать! Ада! где вы? В мире — Смерть!

(Убегает, призывая родителей.)

Каин

Да, смерть!

И это я, который ненавидел

Так страстно смерть, что даже мысль о смерти

Всю жизнь мне отравила, — это я

Смерть в мир призвал, чтоб собственного брата

Толкнуть в ее холодные объятья!

Я наконец проснулся, — обезумил

Меня мой сон, — а он уж не проснется!

Входят Адам, Ева, Ада и Селла.

Адам

Я прихожу на скорбный голос Селлы.

Что вижу я? Так это правда? Сын мой!

Вот, женщина, след змия!

Ева

О, молчи,

Молчи о нем: глубоко зубы змия

Впились мне в грудь! Мой ненаглядный Авель!..

Иегва! Наказанье превышает

Мои грехи!

Адам

Кто это сделал, Каин?

Ты был при нем, — скажи, кто это сделал?

Враждебный ли нам ангел отступивший

От господа, иль дикий зверь лесной?

Ева

Ах, в этой тьме, как молния, сверкает

Зловещий свет: вон головня, — смотрите,

Она в крови!

Адам

Скажи хоть слово, Каин,

Скажи и убеди нас, что в несчастье

Мы не вдвойне несчастны.

Ада

Отвечай им,

Скажи, что ты невинен.

Ева

Он виновен,

Теперь я это вижу; он поник

Преступной головой и закрывает

Свирепый взор кровавыми руками.

Ада

Мать, ты несправедлива… Каин, что же

Ты не рассеешь страшных обвинений,

Сорвавшихся с уст матери в минуту

Безумных мук?

Ева

Внемли мне, о Иегва!

Будь проклят он проклятьем вечным змия!

Да будет он снедаем вечной скорбью,

Да будет…

Ада

Мать! Остановись, — он сын твой,

Он мой супруг, он брат мой…

Ева

Он лишил

Тебя родного брата, Селлу — мужа,

Меня — родного сына. Будь же он

Навеки скрыт от глаз моих! Все узы

Я разрываю с ним, не пощадившим

Связь братских уз. О смерть! Не я ль ввела

Тебя в наш мир? Зачем же не меня ты

Взяла от мира?

Адам

Ева! Ты доводишь

Свою печаль до ропота на бога.

Наш тяжкий рок был нам давно предсказан,

И вот сбылось реченное, — склоним же

Свою главу пред господом: да будет

Его святая воля!

Ева

Не господь —

Нет, это он, вот этот призрак Смерти,

Которого на свет я породила,

Чтоб он усеял землю мертвецами, —

Поверг его! Да будут же над ним

Проклятья всех живущих, и в мученьях

Пусть он бежит в пустыню, как бежали

Из рая мы, пока родные дети

Не умертвят братоубийцу! Пусть

Горящими мечами херувимов

Преследуем он будет дни и ночи!

Пусть все плоды земные превратятся

В его устах во прах и пепел — змеи

Устелют все пути его, — листву,

Где он главу усталую преклонит,

Усеют скорпионы! Пусть он грезит

Во сне своею жертвой, наяву —

Зрит лишь одно — зловещий образ Смерти!

Пусть все ручьи, когда, сгорая жаждой,

Прильнет он к ним нечистыми устами,

Ручьями крови станут! Пусть стихии

Его врагами будут! Пусть живет он

В мучениях, в которых умирают,

А