Что ты теперь; но если взор твой видит,

Чем стал твой брат, то ты простишь того,

Кому ни бог, ни собственное сердце

Уж не дадут забвения. Прощай!

Я не дерзну, не должен прикасаться

К тому, чем стал ты от руки моей.

Я, кто с тобой рожден одной утробой,

Одною грудью вскормлен, кто так часто

С любовью братской к сердцу прижимал

Тебя в дни нашей юности, — я больше

Тебя уж не увижу и не смею

Исполнить то, что должен был исполнить

Ты для меня — сложить твой прах в могилу,

Изрытую для смертного впервые,

И кем же? Мной!.. Земля! Земля! За все,

Что ты мне даровала, я дарую

Тебе лишь труп!.. Теперь идем в пустыню.

Ада

(припадая к телу Авеля и целуя его)

Ужасною, безвременною смертью

Погиб ты, брат! Из всех, в слезах скорбящих,

Лишь я одна скрываю скорбь. Мой долг

Не проливать, но осушать те слезы,

И все ж никто так не скорбит, как Ада,

Не только о тебе, но и о том,

Кто твой убийца… Каин! Я готова

Делить твои скитания.

Каин

К востоку

Лежит нам путь. Там мертвый край, он больше

Пристоен мне.

Ада

Веди! Ты должен быть

Моим вождем отныне, и да будет

Твоим — наш бог. Идем, возьмем детей.

Каин

А он — он был бездетен. И навеки

Иссяк источник кроткий, что потомством

Украсить мог супружеское ложе

И умягчить сердца моих потомков,

Соединивши чад своих с моими.

О Авель, Авель!

Ада

Мир ему!

Каин

А мне?

Уходят.

1821

Джордж Гордон Байрон

Манфред

(Драматическая поэма)

There are more things in heaven and earth, Horatio, than are dreamt of in your philosophy.

Shakespeare[25]

Dramatis personae

Манфред.

Фея Альп.

Охотник за сернами.

Ариман.

Аббат св. Маврикия.

Немезида.

Мануэль.

Парки.

Герман.

Духи.

Действие происходит в Бернских Альпах, частью в замке Манфреда, частью в горах.

Акт первый

Сцена первая

Готическая галерея. — Полночь.

Манфред

(один)

Ночник пора долить, хотя иссякнет

Он все-таки скорей, чем я усну;

Ночь не приносит мне успокоенья

И не дает забыться от тяжелых,

Неотразимых дум: моя душа

Не знает сна, и я глаза смыкаю

Лишь для того, чтоб внутрь души смотреть.

Не странно ли, что я еще имею

Подобие и облик человека,

Что я живу? Но скорбь — наставник мудрых;

Скорбь — знание, и тот, кто им богаче,

Тот должен был в страданиях постигнуть,

Что древо знания — не древо жизни.

Науки, философию, все тайны

Чудесного и всю земную мудрость

Я все познал, и все постиг мой разум,

Что пользы в том? — Я расточал добро

И даже сам встречал добро порою;

Я знал врагов и разрушал их козни,

И часто враг смирялся предо мной,

Что пользы в том? — Могущество и страсти,

Добро и зло — все, что волнует мир,

Все для меня навеки стало чуждым

В тот адский миг. Мне даже страх неведом,

И осужден до гроба я не знать

Ни трепета надежд или желаний,

Ни радости, ни счастья, ни любви.

Но час настал.

Таинственные силы!

Властители вселенной безграничной.

Кого искал я в свете дня и в тьме!

Вы, в воздухе сокрытые, — незримо

Живущие в эфире, — вы, кому

Доступны гор заоблачные выси,

И недра скал, и бездны океана,

Во имя чар, мне давших власть над вами,

Зову и заклинаю вас: явитесь!

Молчание.

Ответа нет. — Так именем того,

Кто властвует над вами, — начертаньем,

Которое вас в трепет повергает,

Велением бессмертного! — Явитесь!

Молчание.

Ответа нет. — Но, духи тьмы и света,

Вам не избегнуть чар моих: той силой,

Что всех неотразимее, — той властью,

Что рождена на огненном обломке

Разрушенного мира, — на планете,

Погибшей и навеки осужденной

Блуждать среди предвечного пространства,

Проклятием, меня гнетущим, — мыслью,

Живущею во мне и вкруг меня,

Зову и заклинаю вас: явитесь!

В темном конце галереи появляется неподвижная звезда и слышится голос, который поет.

Первый дух

Смертный! На луче звезды

Я спустился с высоты.

Силе чар твоих послушный,

Я покинул мир воздушный,

Мой чертог среди эфира,

Нежно сотканный дыханьем

Туч вечерних и сияньем

Золотистого сафира

В предзакатной тишине.

Смертный! Что велишь ты мне?

Второй дух

Монблан — царь гор, он до небес

Возносится главой

На троне скал, в порфире туч,

В короне снеговой.

Лесами стан его повит.

Громовый гул лавин

В могучей длани держит он

Над синей мглой долин.

Века веков громады льдов

Вдоль скал его ползут,

Но чтоб низвергнуться во прах

Моих велений ждут.

Я грозный повелитель гор,

Единым словом я

До недр их потрясти могу,

Кто ты, чтоб звать меня?

Третий дух

В тишине заповедной,

В синей бездне морей,

Где сирена вплетает

Перлы в зелень кудрей,

Где во мраке таится