меж тучек над полем сияет, —

Бледная тень набегает и тает…

Мнится мне ночью: меж белых берез

Бродит в туманном сиянье Мороз.

Ночью в избе, под напевы метели,

Тихо разносится скрип колыбели…

Месяца свет в темноте серебрится —

В мерзлые стекла по лавкам струится…

Мнится мне ночью: меж сучьев берез

Смотрит в безмолвные избы Мороз.

Мертвое поле, дорога степная!

Вьюга тебя заметает ночная,

Спят твои села под песни метели,

Дремлют в снегу одинокие ели…

Мнится мне ночью: не степи кругом —

Бродит Мороз на погосте глухом…

1887–1895

(обратно)

«В окошко из темной каюты…»*

В окошко из темной каюты

Я высунул голову. Ночь.

Кипящее черное море

Потопом уносится прочь.

Над морем — тупая громада

Стальной пароходной стены.

Торчу из нее и пьянею

От зыбко бегущей волны.

И все забирает налево

Покатая к носу стена,

Хоть должен я верить, что прямо

Свой путь пролагает она.

Все вкось чья-то сила уводит

Наш темный полуночный гроб,

Все будто на нас, а все мимо

Несется кипящий потоп.

Одно только звездное небо,

Один небосвод недвижим,

Спокойный и благостный, чуждый

Всему, что так мрачно под ним.

1896

(обратно)

Родина*

Под небом мертвенно-свинцовым

Угрюмо меркнет зимний день,

И нет конца лесам сосновым,

И далеко до деревень.

Один туман молочно-синий,

Как чья-то кроткая печаль,

Над этой снежною пустыней

Смягчает сумрачную даль.

1896

(обратно)

«Ночь и даль седая…»*

Ночь и даль седая, —

  В инее леса.

Звездами мерцая,

  Светят небеса.

Звездный свет белеет,

  И земля окрест

Стынет-цепенеет

  В млечном свете звезд.

Тишина пустыни…

  Четко за горой

На реке в долине

  Треснет лед порой…

Метеор зажжется,

  Озаряя снег…

Шорох пронесется —

  Зверя легкий бег…

И опять — молчанье…

  В бледной мгле равнин,

Затаив дыханье,

  Я стою один.

1896

(обратно)

«Христос воскрес! Опять с зарею…»*

Христос воскрес! Опять с зарею

Редеет долгой ночи тень,

Опять зажегся над землею

Для новой жизни новый день.

Еще чернеют чащи бора;

Еще в тени его сырой,

Как зеркала, стоят озера

И дышат свежестью ночной;

Еще в синеющих долинах

Плывут туманы… Но смотри:

Уже горят на горных льдинах

Лучи огнистые зари!

Они в выси пока сияют,

Недостижимой, как мечта,

Где голоса земли смолкают

И непорочна красота.

Но, с каждым часом приближаясь

Из-за алеющих вершин,

Они заблещут, разгораясь,

И в тьму лесов и в глубь долин;

Они взойдут в красе желанной

И возвестят с высот небес,

Что день настал обетованный,

Что бог воистину воскрес!

1896

(обратно)

На Днепре*

За мирным Днепром, за горами

Заря догорала светло,

И тепел был воздух вечерний,

И ясно речное стекло.

Вечернее алое небо

Гляделось в зеркальный затон,

И тихо под лодкой качался

В бездонной реке небосклон…

Далекое, мирное счастье!

Не знаю, кого я любил,

Чей образ, и нежный и милый,

Так долго я в сердце хранил.

Но сердце грустит и доныне…

И помню тебя я, как сон —

И близкой, и странно далекой,

Как в светлой реке небосклон…

1896

(обратно)

Кипарисы*

Пустынная Яйла дымится облаками,

В туманный небосклон ушла морская даль,

Шумит внизу прибой, залив кипит волнами,

А здесь — глубокий сон и вечная печаль.

Пусть в городе живых, у синего залива,

Гремит и блещет жизнь… Задумчивой толпой

Здесь кипарисы ждут — и строго, молчаливо

Восходит Смерть сюда с добычей роковой.

Жизнь не смущает их, минутная, дневная…

Лишь только колокол вечерний с берегов

Перекликается, звеня и занывая,

С могильной стражею белеющих крестов.

1896

(обратно)

«Вьется путь в снегах, в степи широкой…»*

Вьется путь в снегах, в степи широкой.

Вот — луга и над оврагом мост,

Под горой — поселок одинокий,

На горе — заброшенный погост.

Ни души в поселке; не краснеют

Из-под крыш вечерние огни;

Слепо срубы в сумерках чернеют…

Знаю я — покинуты они.

Пахнет в них холодною золою,

В печку провалилася труба,

И давно уж смотрит нежилою,

Мертвой и холодною изба.

Под застрехи ветер жесткий дует,

Сыплет снегом… Только он один

О тебе, родимый край, тоскует

Посреди пустых твоих равнин!

Путь бежит, в степи метель играет,

Хмуро сходит долгой ночи тень…

О, пускай скорее умирает

Этот жуткий, этот тусклый день!

1897

(обратно)

«Отчего ты печально, вечернее небо?…»*

Отчего ты печально, вечернее небо?

Оттого ли, что жаль мне земли,

Что туманно синеет безбрежное море

  И скрывается солнце вдали?

Отчего ты прекрасно, вечернее небо?

Оттого ль, что далеко земля,

Что с прощальною грустью закат угасает

  На косых парусах корабля

И шумят тихим шумом вечерние волны

И баюкают песней своей

Одинокое сердце и грустные думы

  В беспредельном просторе морей?

1897

(обратно)

Северное море*

Холодный ветер, резкий и упорный,

Кидает нас, и тяжело грести;

Но не могу я взоров отвести

От бурных волн, от их пучины черной.

Они кипят, бушуют и гудят,

В ухабах их, меж зыбкими горами,

Качают чайки острыми крылами

И с воплями над бездною скользят.

И ветер вторит диким завываньем

Их жалобным, но радостным стенаньям,

Потяжелее выбирает вал,

Напрягши грудь, на нем взметает пену

И бьет его о каменную стену

Прибрежных мрачных скал.

1897

(обратно)

На хуторе*

Свечи нагорели, долог зимний вечер…

Сел ты на лежанку, поднял тихий-взгляд —

И звучит гитара удалью печальной

Песне беззаботной, старой песне в лад.

«Где ты закатилось, счастье золотое?

Кто тебя развеял по чистым полям?

Не взойти над степью солнышку с заката,

Нет пути-дороги к невозвратным дням!»

Свечи нагорели, долог зимний вечер…

Брови ты приподнял, грустен тихий взгляд…

Не судья тебе я за грехи былого!

Не воротишь жизни прожитой назад!

1897

(обратно)

«Скачет пристяжная, снегом обдает…»*

Скачет пристяжная, снегом обдает…

Сонный зимний ветер надо мной поет,

В полусне волнуясь, по полю бежит,

Вместе с колокольчиком жалобно дрожит.

Эй, проснися, ветер! Подыми пургу,

Задымись метелью белою в лугу,

Загуди поземкой, закружись в степи,

Крикни вместо песни: «Постыдись, не спи!»

Безотраден путь мой! Каждый божий день —

Глушь лесов да холод-голод деревень…

Стыдно мне и больно… Только стыд-то мой

Слишком скоро гаснет в тишине немой!

Сонный зимний ветер надо мной поет,

Усыпляет песней, воли не дает,

Путь заносит снегом, по полю бежит,

Вместе с колокольчиком жалобно дрожит…

1897

(обратно)

«Беру твою руку и долго смотрю на нее…»*

Беру твою руку и долго смотрю на нее,

Ты в сладкой истоме глаза поднимаешь несмело:

Вот в этой руке — все твое бытие,

Я всю тебя чувствую — душу и тело.

Что надо еще? Возможно ль блаженнее быть?

Но Ангел мятежный, весь буря и пламя,

Летящий над миром, чтоб смертною страстью губить,

Уж мчится над нами!

1898

(обратно)

«Поздно, склонилась луна…»*

Поздно, склонилась луна,

Море к востоку черно, тяжело,

А под луною, на юг,

Блещет оно, как стекло.

Там, под усталой луной,

У озаренных песков и камней,

Что-то темнеет, рябит

В неводе сонных лучей.

Там, под усталой луной,

У позлащенных камней и песков,

Чудища моря ползут,

Движется много голов.

Поздняя ночь, мы одни

В этой степной и безлюдной стране,

В мертвом молчанье ее,

При заходящей луне.

Поздняя ночь все свежей,

Звездный все глубже, синей небосклон,

Дикою пахнет травой,

Запахом древних времен.

И холодеют пески,

Холодны милые руки твои…

К югу склонилась луна.

Выпита чаша до дна,

Древняя чаша любви.

(обратно)

«Я к ней вошел в полночный час…»*

Я к ней вошел в полночный час.

Она спала, — луна сияла

В ее окно, — и одеяла

Светился спущенный атлас.

Она лежала на спине,

Нагие раздвоивши груди, —

И тихо, как вода в сосуде,

Стояла жизнь ее во сне.

1898

(обратно)

«При свете звезд померкших глаз сиянье…»*

При свете звезд померкших глаз сиянье,

Косящий блеск меж гробовых ресниц,

И сдавленное знойное дыханье,

И это сердце — сердце диких птиц!

1898

(обратно)

На дальнем севере*

Так небо низко и уныло,

  Так сумрачно вдали,

Как будто время здесь застыло,

  Как будто край земли.

Густое чахлое полесье

  Стоит среди болот,

А там — угрюмо в поднебесье

  Уходит сумрак вод.

Уж ночь настала, но свинцовый

  Дневной не меркнет свет.

Немая тишь в глуши сосновой,

  Ни звука в море нет.

И звезды тускло, недвижимо

  Горят над головой,

Как будто их зажег незримо

  Сам ангел гробовой.

1898

(обратно)

Плеяды*

Стемнело. Вдоль аллей, над сонными прудами,

  Бреду я наугад.

Осенней свежестью, листвою и плодами

  Благоухает сад.

Давно он поредел, — и звездное сиянье

  Белеет меж ветвей.

Иду я медленно, — и мертвое молчанье

  Царит во тьме аллей.

И звонок каждый шаг среди ночной прохлады.

  И царственным гербом

Горят холодные алмазные Плеяды

  В безмолвии ночном.

1898

(обратно)

«И вот опять уж по зарям…»*

И вот опять уж по зарям

В выси, пустынной и привольной,

Станицы птиц летят к морям,

Чернея цепью треугольной.

Ясна заря, безмолвна степь,

Закат алеет, разгораясь…

И тихо в небе эта цепь

Плывет, размеренно качаясь.

Какая даль и вышина!

Глядишь — и бездной голубою

Небес осенних глубина

Как будто тает над тобою.

И обнимает эта даль, —

Душа отдаться ей готова,

И новых, светлых дум печаль

Освобождает от земного.

1898

(обратно)

«Листья падают в саду…»*

Листья падают в саду…

В этот старый сад, бывало,

Ранним утром я уйду

И блуждаю где попало.

Листья кружатся, шуршат,

Ветер с шумом налетает —

И гудит, волнуясь, сад

И угрюмо замирает.

Но в душе — все веселей!

Я люблю, я молод, молод:

Что мне этот шум аллей

И осенний мрак и холод?

Ветер вдаль меня влечет,

Звонко песнь мою разносит,

Сердце страстно жизни ждет,

  Счастья просит!

Листья падают в саду,

Пара кружится за парой…

Одиноко я бреду

По листве в аллее старой.

В сердце — новая любовь,

И мне хочется ответить

Сердцу песнями — и вновь

Беззаботно счастье встретить.

Отчего ж душа болит?

Кто грустит, меня жалея?

Ветер стонет и пылит

По березовой аллее,

Сердце слезы мне теснят,

И, кружась в саду угрюмом,

Листья желтые летят

  С грустным шумом!

1898

(обратно)

«Таинственно шумит лесная тишина…»*

Таинственно шумит лесная тишина,

Незримо по лесам поет и бродит Осень…

Темнеет день за днем, — и вот опять слышна

Тоскующая песнь под звон угрюмых сосен.

«Пусть по ветру летит и кружится листва,

Пусть заметет она печальный след былого!

Надежда, грусть, любовь — вы, старые слова,

Как блеклая листва, не расцветете снова!»

Угрюмо бор гудит, несутся листья вдаль…

Но в шумном ропоте и песне безнадежной

Я слышу жалобу: в ней тихая печаль,

Укор былой весне, и ласковый и нежный.

И далеко еще безмолвная зима…

Душа готова вновь волненьям предаваться,

И сладко ей грустить и грустью упиваться,

Не внемля голосу ума.

1898

(обратно)

«В пустынной вышине…»*

В пустынной вышине,

В открытом океане небосклона

Восток сияет ясной бирюзой.

В степной дали

Погасло солнце холодно и чисто,

Свеж, звонок воздух над землей,

И тишина царит,—

Молчание осеннего заката

И обнаженных черных тополей…

Как хороши пустынные аллеи!

Иду на юг,

Смотрю туда, где я любил когда-то,

Где грусть моя далекая живет…

А там встают,

Там медленно плывут и утопают

В глубоком океане небосклона,

Как снеговые горы, облака…

Как холодны и чисты изваянья

Их девственных алеющих вершин!

Как хороши безлюдные равнины!

Багряная листва,

Покрытая морозною росою,

Шуршит в аллее под моей ногой…

Вот меркнет даль,

Темнеет сад, краснее запад рдеет,

В холодной и безмолвной красоте

Все застывает, медленно мертвея,

И веет холод ночи на меня,

И я стою, безмолвием объятый…

Как хороша, как одинока жизнь!

1898

(обратно)

«Все лес и лес. А день темнеет…»*

Все лес и лес. А день темнеет;

Низы синеют, и трава

Седой росой в лугах белеет…

Проснулась серая сова.

На запад сосны вереницей

Идут, как рать сторожевых,

И солнце мутное Жар-Птицей

Горит в их дебрях вековых.

1899

(обратно)

«Как светла, как нарядна весна!..»*

Как светла, как нарядна весна!

Погляди мне в глаза, как бывало,

И скажи: отчего ты грустна?

Отчего ты так ласкова стала?

Но молчишь ты, слаба, как цветок…

О, молчи! Мне не надо признанья:

Я узнал эту ласку прощанья, —

  Я опять одинок!

1899

(обратно)

«Нынче ночью кто-то долго пел…»*

Нынче ночью кто-то долго пел.

Далеко скитаясь в темном поле,

Голос грустной удалью звенел,

Пел о прошлом счастье и о воле.

Я открыл окно и сел на нем.

Ты спала… Я долго слушал жадно…

С поля пахло рожью и дождем,

Ночь была душиста и прохладна.

Что в душе тот голос пробудил,

Я не знаю… Но душа грустила,

И тебя так нежно я любил,

Как меня когда-то ты любила.

1899

(обратно)

«Зеленоватый свет пустынной лунной ночи…»*

Зеленоватый свет пустынной лунной ночи,

Далеко под горой — морской пустынный блеск…

Я слышу на горах осенний ветер в соснах

И под обрывом скал — невнятный шум и плеск.

Порою блеск воды, как медный щит, светлеет.

Порой тускнеет он и зыбью взор томит…

Как в полусне сижу… Осенний ветер веет

Соленой свежестью — и все кругом шумит.

И в шорохе глухом и гуле горных сосен

Я чувствую тоску их безнадежных дум,

А в шумном плеске волн — лишь холод лунной ночи

Да мертвый плеск и шум.

1899

(обратно) (обратно)

Стихотворения 1900–1902

«Враждебных полон тайн на взгорье спящий лес…»*

Враждебных полон тайн на взгорье спящий лес.

Но мирно розовый мерцает Антарес

На южных небесах, куда прозрачным дымом

Нисходит Млечный Путь