Сайт продается, подробности: whatsapp telegram
Скачать:TXTPDF
Собрание сочинений в шести томах Том 1. Стихотворения

Днепром у широкого плеса,

Знойною ласкою ветер повеял в лицо,

Легкой прохладой и запахом свежего теса…

Ярко в воде золотое блеснуло кольцо.

Как его вымыли волны на отмели белой! —

Точно к венчанию… Искрился солнечный блеск,

Видел я плахты, сорочки и смуглое тело,

Слышал я говор, веселые крики и плеск

Жадной толпою сошлись они к отмели белой!

Жадно дыша, одевались они на песке,

Лоснились косы, и карие очи смеялись,

С звонкими песнями скрылись они вдалеке,

Звонко о берег прозрачные волны плескались…

Чье-то кольцо золотится в горячем песке.

О, красота, тишина и раздолье Днепра!

Помню, как ветер в лугах серебрил верболозы,

Помню, как реяла дальних миражей игра

<1903>

(обратно)

Запустение*

Домой я шел по скату вдоль Оки,

По перелескам, берегом нагорным,

Любуясь сталью вьющейся реки

И горизонтом низким и просторным.

Был теплый, тихий, серенький денек,

Среди берез желтел осинник редкий,

И даль лугов за их прозрачной сеткой

Синела чуть заметно — как намек.

Уже давно в лесу замолкли птицы,

Свистели и шуршали лишь синицы,

Я уставал, кругом все лес пестрел,

Но вот на перевале, за лощиной,

Фруктовый сад листвою закраснел,

И глянул флигель серою руиной.

Глеб отворил мне двери на балкон,

Поговорил со мною в позе чинной,

Принес мне самовар — и по гостиной

Полился нежный и печальный стон.

Я в кресло сел, к окну, и, отдыхая,

Следил, как замолкал он, потухая.

В тиши звенел он чистым серебром,

А я глядел на клены у балкона,

На вишенник, красневший под бугром…

Вдали синели тучки небосклона

И умирал спокойный серый день,

Меж тем как в доме, тихом, как могила,

Неслышно одиночество бродило

И реяла задумчивая тень.

Пел самовар, а комната беззвучно

Мне говорила: «Пусто, брат, и скучно!»

В соломе, возле печки, на полу,

Лежала груда яблок; паутины

Под образом качалися в углу,

А у стены темнели клавесины.

Я тронул их — и горестно в тиши

Раздался звук. Дрожащий, романтичный,

Он жалок был, но я душой привычной

В нем уловил напев родной души:

На этот лад, исполненный печали,

Когда-то наши бабушки певали.

Чтоб мрак спугнуть, я две свечи зажег,

И весело огни их заблестели,

И побежали тени в потолок,

А стекла окон сразу посинели…

Но отчего мой домик при огне

Стал и бедней и меньше? О, я знаю —

Он слишком стар… Пора родному краю

Сменить хозяев в нашей стороне.

Нам жутко здесь. Мы все в тоске, в тревоге…

Пора свести последние итоги.

Печален долгий вечер в октябре!

Любил я осень позднюю в России.

Любил лесок багряный на горе,

Простор полей и сумерки глухие,

Любил стальную, серую Оку,

Когда она, теряясь лентой длинной

В дали лугов, широкой и пустынной,

Мне навевала русскую тоску…

Но дни идут, наскучило ненастье

И сердце жаждет блеска дня и счастья.

Томит меня немая тишина.

Томит гнезда родного запустенье.

Я вырос здесь. Но смотрит из окна

Заглохший сад. Над домом реет тленье,

И скупо в нем мерцает огонек.

Уж свечи нагорели и темнеют,

И комнаты в молчанье цепенеют,

А ночь долга, и новый день далек.

Часы стучат, и старый дом беззвучно

Мне говорит: «Да, без хозяев скучно!

Мне на покой давно, давно пора

Поля, леса — все глохнет без заботы…

Я жду веселых звуков топора,

Жду разрушенья дерзостной работы,

Могучих рук и смелых голосов!

Я жду, чтоб жизнь, пусть даже в грубой силе,

Вновь расцвела из праха на могиле,

Я изнемог, и мертвый стук часов

В молчании осенней долгой ночи

Мне самому внимать нет больше мочи!»

<1903>

(обратно)

Одиночество («И ветер, и дождик, и мгла…»)*

И ветер, и дождик, и мгла

  Над холодной пустыней воды.

Здесь жизнь до весны умерла,

  До весны опустели сады.

Я на даче один. Мне темно

За мольбертом, и дует в окно.

Вчера ты была у меня,

  Но тебе уж тоскливо со мной.

Под вечер ненастного дня

  Ты мне стала казаться женой…

Что ж, прощай! Как-нибудь до весны

Проживу и один — без жены…

Сегодня идут без конца

  Те же тучи — гряда за грядой.

Твой след под дождем у крыльца

  Расплылся, налился водой.

И мне больно глядеть одному

В предвечернюю серую тьму.

Мне крикнуть хотелось вослед:

  «Воротись, я сроднился с тобой!»

Но для женщины прошлого нет:

  Разлюбила — и стал ей чужой.

Что ж! Камин затоплю, буду пить

Хорошо бы собаку купить.

<1903>

(обратно)

Тень*

Высоко в небе месяц ясный,

Затих волны дремотный плеск.

Как снежно-золотое поле,

Сияет в море лунный блеск.

Плыла меж небом и землею

Над морем тучка, наплыла

На край луны — и вдруг широко

Нас мягкой тенью обняла.

Далеко золотое поле

Покрылось матовым стеклом,

И ветер, шелестя травою,

Пахнул полуночным теплом.

Счастливым и глубоким вздохом

Волна вздохнула в полусне —

И как доверчиво, как нежно

Ты вся прижалася ко мне!

Но вспыхнул блеск на горизонте,

Тень по горам в леса ушла —

И снова мы сидим недвижно,

И снова ночь, как день, светла.

Спит море под луною ясной,

Блестит на влажных камнях мох…

О, ночь любви! Ужель и в счастье

Нам нужен хоть единый вздох?

<1903>

(обратно)

Голуби*

Раскрыт балкон, сожжен цветник морозом.

Опустошен поблекший сад дождями.

Как лунный камень, холодно и бледно

Над садом небо. Ветер в небе гонит

Свинцовые и дымчатые тучи,

И крупный ливень с бурей то и дело

Бежит, дымится по саду… Но если

Внезапно глянет солнце, что за радость

Овладевает сердцем! Жадно дышишь

Душистым влажным воздухом, уходишь

С открытой головою по аллее,

Меж тем как над аллеей все приветней

Синеет небо яркое — и вдруг

С гумна стрелою мчится белый турман

И снежным комом падает к балкону,

За ним другой — и оба долго, долго

Пьют из лазурной лужи, поднимая

Свои головки кроткие… Замрешь,

Боясь их потревожить, весь охвачен

Какой-то робкой радостью, и мнится,

Что пьют они не дождевую воду,

А чистую небесную лазурь.

<1903>

(обратно)

Сумерки («Как дым, седая мгла мороза…»)*

Как дым, седая мгла мороза

Застыла в сумраке ночном.

Как привидение, береза

Стоит, серея, за окном.

Таинственно в углах стемнело,

Чуть светит печь, и чья-то тень

Над всем простерлася несмело, —

Грусть, провожающая день,

Грусть, разлитая на закате

В полупомеркнувшей золе,

И в тонком теплом аромате

Сгоревших дров, и в полумгле,

И в тишине, — такой угрюмой,

Как будто бледный призрак дня

С какою-то глубокой думой

Глядит сквозь сумрак на меня.

<1903>

(обратно)

Перед бурей*

Тьма затопляет лунный блеск,

За тучу входит месяц полный,

Холодным ветром дышат волны,

И все растет их шумный плеск.

Вот на мгновенье расступился

Зловещий мрак, и, точно ртуть,

По гребням волн засеребрился

Дрожащий отблесклунный путь.

Но как за ним сгустились тучи!

Как черный небосклон велик!..

О ночь! Сокрой во тьме свой лик,

Свой взор, тревожный и могучий!

<1903>

(обратно)

В крымских степях*

Синеет снеговой простор,

Померкла степь. Белее снега

Мерцает девственная Вега

Над дальним станом крымских гор.

Уж сумрак пал, как пепел сизый,

Как дым угасшего костра:

Лишь светится багряной ризой

Престол аллы — Шатер-Гора.

<1903>

(обратно)

Жасмин*

Цветет жасмин. Зеленой чащей

Иду над Тереком с утра.

Вдали, меж гор — простой, блестящий

И четкий конус серебра.

Река шумит, вся в искрах света,

Жасмином пахнет жаркий лес.

А там, вверху — зима и лето:

Январский снег и синь небес.

Лес замирает, млеет в зное;

Но тем пышней цветет жасмин.

В лазури яркой — неземное

Великолепие вершин.

VI.04

(обратно)

Полярная звезда*

Свой дикий чум среди снегов и льда

Воздвигла Смерть. Над чумом — ночь полгода.

И бледная Полярная Звезда

Горит недвижно в бездне небосвода.

Вглядись в туманный призрак. Это Смерть.

Она сидит близ чума, устремила

Незрячий взор в полуночную твердь

И навсегда Звезда над ней застыла.

1904

(обратно)

«Набегает впотьмах…»*

Набегает впотьмах

И узорною пеною светится

И лазурным сиянием реет у скал на песке…

О, божественный отблеск незримого — жизни, мерцающей

В мириадах незримых существ!

Ночь была бы темна,

Но все море насыщено тонкою

Пылью света, и звезды над морем горят.

В полусвете все видно: и рифы, и взморье зеркальное,

И обрывы прибрежных холмов.

В полусвете ночном

Под обрывами волны качаются —

Переполнено зыбкое, звездное зеркало волн!

Но, колеблясь упруго, лишь изредка складки тяжелые

Набегают на влажный песок.

И тогда, фосфорясь,

Загораясь мистическим пламенем,

Рассыпаясь по гравию кипенью бледных огней,

Море светит сквозь сумрак таинственно, тонко и трепетно,

Озаряя песчаное дно.

И тогда вся душа

У меня загорается радостью:

Я в пригоршни ловлю закипевшую пену волны —

И сквозь пальцы течет не вода, а сапфиры, — несметные

Искры синего пламени, Жизнь!

1904

(обратно)

Перекресток*

Я долго в сумеречном свете

Шел одиноко на закат.

Но тьма росла — и с перекрестка

Я тихо повернул назад.

Чуть брезжил полусвет заката.

Но после света как мертва,

Как величава и угрюма

Ночного неба синева!

И бледны, бледны звезды неба…

И долго быть мне в темноте,

Пока они теплей и ярче

Не засияют в высоте.

1904

(обратно)

Огни небес*

Огни небес, тот серебристый свет,

Что мы зовем мерцаньем звезд небесных,—

Порою только неугасший свет

Уже давно померкнувших планет,

Светил, давно забытых и безвестных.

Та красота, что мир стремит вперед,

Есть тоже след былого. Без возврата

Сгорим и мы, свершая в свой черед

Обычный путь, но долго не умрет

Жизнь, что горела в нас когда-то.

И много в мире избранных, чей свет,

Теперь еще незримый для незрящих,

Дойдет к земле чрез много, много лет…

В безвестном сонме мудрых и творящих

Кто знает их? Быть может, лишь поэт.

<1903–1904>

(обратно)

Развалины*

Над синим понтом — серые руины,

Остатки древней греческой тюрьмы.

На юг — морские зыбкие равнины,

  На север — голые холмы.

В проломах стен — корявые оливы

И дереза, сопутница руин,

А под стенами — красные обрывы

  И волн густой аквамарин.

Угрюмо здесь, в сырых подземных кельях;

Но весело тревожить сон темниц,

Перекликаться с эхом в подземельях

  И видеть небо из бойниц!

Давно октябрь, но не уходит лето:

Уж на холмах желтеет шелк травы,

Но воздух чист — и сколько в небе света,

  А в море нежной синевы!

И тихи, тихи старые руины.

И целый день, под мерный шум валов,

Слежу я в море парус бригантины,

  А в небесах — круги орлов.

И усыпляет моря шум атласный.

И кажется, что в мире жизни нет:

Есть только блеск, лазурь и воздух ясный,

  Простор, молчание и свет.

<1903–1904>

(обратно)

Косогор*

Косогор над разлужьем и пашни кругом,

  Потускневший закат, полумрак

Далеко за извалами крест над холмом —

  Неподвижный ветряк.

Как печальна заря! И как долго она

  Тлеет в сонном просторе равнин!

Вот чуть внятная девичья песня слышна…

Вот заплакала лунь… И опять тишина

  Ночь, безмолвная ночь. Я один.

Я один, а вокруг темнота и поля,

  И ни звука в просторе их нет…

Точно проклят тот край, тот народ, где земля

  Так пустынна уж тысячу лет!

<1903–1904>

(обратно)

Разлив*

Паром, скрипя, ушел. В разлив, по тусклой зыби,

Сквозь муть лиловых туч румянится заря.

На темном кряже гор, в их сумрачном изгибе,

Померкнули в лесу кресты монастыря.

Оттуда по Оке пахучим дымом тянет…

Но и костер потух, пылавший за Окой,

И монастырь уснул. Темней уже не станет,

Но все же ночь давноночь, сумрак и покой.

Лишь брезжится закат на взгорьях сквозь верхушки,

Блестит, как ртуть, вода по лужам на песке,

Дрожит в разливе рябь, да сонные лягушки

  Звенят чуть слышно в тростнике.

<1903–1904>

(обратно)

Сказка*

…И снилось мне, что мы, как в сказке,

Шли вдоль пустынных берегов

Над диким синим лукоморьем,

В глухом бору, среди песков.

Был летний светозарный полдень,

Был жаркий день, и озарен

Весь лес был солнцем, и от солнца

Веселым блеском напоен.

Узорами ложились тени

На теплый розовый песок,

И синий небосклон над бором

Был чист и радостно-высок.

Играл зеркальный отблеск моря

В вершинах сосен, и текла

Вдоль по коре, сухой и жесткой,

Смола, прозрачнее стекла…

Мне снилось северное море,

Лесов пустынные края…

Мне снилась даль, мне снилась сказка

Мне снилась молодость моя.

<1903–1904>

(обратно)

Розы*

Блистая, облака лепились

В лазури пламенного дня.

Две розы под окном раскрылись —

Две чаши, полные огня.

В окно, в прохладный сумрак дома,

Глядел зеленый знойный сад,

И сена душная истома

Струила сладкий аромат.

Порою, звучный и тяжелый,

Высоко в небе грохотал

Громовый гул… Но пели пчелы,

Звенели мухи — день сиял.

Порою шумно пробегали

Потоки ливней голубых…

Но солнце и лазурь мигали

В зеркально-зыбком блеске их —

И день сиял, и млели розы,

Головки томные клоня,

И улыбалися сквозь слезы

Очами, полными огня.

<1903–1904>

(обратно)

На маяке*

В пустой маяк, в лазурь оконных впадин,

Осенний ветер дует — и, звеня,

Гудит вверху. Он влажен и прохладен,

Он опьяняет свежестью меня.

Остановясь на лестнице отвесной,

Гляжу в окно.

Скачать:TXTPDF

Собрание сочинений в шести томах Том 1. Стихотворения Бунин читать, Собрание сочинений в шести томах Том 1. Стихотворения Бунин читать бесплатно, Собрание сочинений в шести томах Том 1. Стихотворения Бунин читать онлайн