Скачать:TXTPDF
Собрание сочинений в шести томах Том 1. Стихотворения

вовеки

Ветром Запада он будет,

Властелином над ветрами!»

И могучий Мэджекивис

Стал владыкой над ветрами.

Ветер Западный оставил

Он себе, другие отдал

Детям: Вебону — Восточный,

Шавондази — теплый Южный,

А Полночный Ветер дикий

Злому дал Кабибонокке.

Молод и прекрасен Вебон!

Это он приносит утро

И серебряные стрелы

Сыплет, сумрак прогоняя,

По холмам и по долинам;

Это Вебона ланиты

На заре горят багрянцем,

А призывный голос будит

И охотника и зверя.

Одинок на небе Вебон!

Для него все птицы пели,

Для него цветы в долинах

Разливали сладкий запах,

Для него шумели реки,

Рощи темные вздыхали,

Но всегда был грустен Вебон;

Одинок он был на небе.

Утром раз, на землю глядя,

В час, когда спала деревня

И туман, как привиденье,

Над рекой блуждал, белея,

Он увидел, что в долине

Ходит дева — собирает

Камыши и длинный шпажник

Над рекою по долине.

С той поры, на землю глядя,

Только очи голубые

Видел Вебон на рассвете:

Как два озера лазурных,

На него они смотрели,

И задумчивую деву,

Что к нему стремилась сердцем,

Полюбил прекрасный Вебон:

Оба были одиноки,

На земле — она, он — в небе.

Он возлюбленную нежил

И ласкал улыбкой солнца,

Нежил вкрадчивою речью,

Тихим вздохом, тихой песней,

Тихим шепотом деревьев,

Ароматом белых лилий.

К сердцу милую привлек он,

Ярким пурпуром окутал —

И она затрепетала

На груди его звездою.

Так доныне неразлучно

В небесах они проходят:

Вебон, рядом Вебон-Аннонг —

Вебон и Звезда Рассвета.

В ледяных горах, в пустыне,

В царстве кролика, Вабассо,

В царстве вечной снежной вьюги,

Обитая Кабибонокка.

Это он осенней ночью

Разрисовывает листья

Краской желтой и багряной,

Это он приносит вьюги,

По лесам шипит и свищет,

Покрывает льдом озера,

Гонит чаек острокрылых,

Гонит цаплю и баклана

В камыши, в морские бухты,

В гнезда их на теплом юге.

Вышел раз Кабибонокка

Из своих чертогов снежных

Меж горами ледяными,

Устремился с воем к югу

По замерзшим, белым тундрам.

И, осыпанные снегом,

Волоса его — рекою,

Черной, зимнею рекою

По земле за ним струились.

В тростниках, среди осоки,

На замерзших, белых тундрах

Жил там Шингебис, морянка.

Одиноко в белых тундрах

Проводил он зиму эту:

Братья Шингебиса были

В теплых странах Шавондази.

И вскричал Кабибонокка

В лютом гневе: «Кто дерзает

Презирать Кабибонокку?

Кто осмелился остаться

В царстве Северного Ветра,

Если Вава и Шух-шух-га,

Если дикий гусь и цапля

Уж давно на юг умчались?

Я пойду к его вигваму,

Я очаг его разрушу!»

И пришел во мраке ночи

Ко врагу Кабибонокка.

Он намел сугробы снега,

Завывал в трубе вигвама,

Потрясал его свирепо,

Рвал дверные занавески.

Шингебис не испугался,

Шингебис его не слушал!

В очаге его играло

Пламя яркое, и рыбу

Ел он с песнями и смехом.

Ворвался тогда в жилище

Дикий, злой Кабибонокка;

Шингебис, от стужи вздрогнул

В ледяном его дыханье,

Но по-прежнему смеялся,

Но по-прежнему пел громко;

Он костер поправил только,

Чтоб костер горел светлее,

Чтоб кидало пламя искры.

И с чела Кабибонокки,

С кос его в снегу холодном

Стали падать капли пота,

Как весною каплет с крыши

Иль с ветвей болиголова.

Побежденный этим жаром,

Раздраженный этим пеньем,

Он вскочил и из вигвама

В поле бросился, шагая

По рекам и по озерам:

На борьбу над белой тундрой

Вызывал врага коварно.

Но без страха, без боязни

Вышел Шингебис на битву;

До рассвета он боролся

С Ветром Северным над тундрой,

До утра когтями бился

Шингебис с Кабибоноккой.

И без сил Кабибонокка

Отступил в свои, владенья,

Со стыдом бежал по тундрам

В царство кролика, Вабассо,

А за ним все раздавались

Хохот, песни и насмешки.

Шавондази, тучный, сонный,

Обитал на дальнем юге,

Где в дремотном блеске солнца

Круглый год царило лето.

Это он шлет птиц весною,

Шлет к нам ласточку, шлет Шошо,

Шлет Овейсу, трясогузку,

Опечи шлет, реполова,

Гуся, Ваву, шлет на север,

Шлет табак душистый, дыни,

Виноград в багряных гроздьях.

Дым из трубки Шавондази

Небеса туманит паром,

Наполняет негой воздух.

Тусклый блеск дает озерам,

Очертанья гор смягчает,

Веет нежной лаской лета

В теплый Месяц Светлой Ночи,

В Месяц Лыж зимой холодной.

Беззаботный Шавопдази!

Лишь одно узнал он горе,

Лишь одну печаль изведал.

Раз, смотря на север с юга,

Далеко в степных равнинах

Он увидел утром деву,

Деву с гибким, стройным станом,

Одинокую в равнинах.

Был на ней наряд зеленый,

И как солнце были косы.

День за днем потом смотрел он,

День за днем вздыхал он страстно,

День за днем все больше сердце

Разгоралось в нем любовью

К деве нежной, златокудрой.

Но ленив и неподвижен

Был беспечный Шавондази,

Да, ленив и слишком тучен:

К милой он пойти все медлил,

Он сидел, вздыхая страстно,

И все только любовался

Златокудрой девой прерий.

Наконец однажды утром

Увидал он, что поблекли

Кудри русые у милой, —

Словно первый снег, белеют.

«О мой брат из Стран Полночных,

Из далеких стран Вабассо,

Царства Северного Ветра!

Ты украл мою невесту,

Завладел моею милой,

Обольстил ее своею

Сказкой Северного Ветра!»

Так несчастный Шавондази,

Изливал свои страданья,

И бродил в равнинах знойный

Южный Ветер, полный вздохов,

Страстных вздохов Шавондази.

И наполнился весь воздух,

Словно снегом, белым пухом:

Погубили вздохи ветра

Деву с русыми кудрями,

И от взоров Шавондази

Навсегда сокрылась дева.

О мечтатель Шавондази!

Не по девушке вздыхал ты,

Не на женщину смотрел ты, —

На цветок, на одуванчик;

О цветке вздыхал ты страстно,

На цветок глядел все лето

День за днем с любовью томной

И сгубил его навеки,

В поле вздохами развеял.

Бедный, бедный Шавондази!

Детство Гайаваты

В летний вечер, в полнолунье,

В незапамятное время,

В незапамятные годы,

Прямо с месяца упала

К нам прекрасная Нокомис,

Дочь ночных светил, Нокомис.

Как дитя, она играла,

На ветвях на виноградных

Меж подруг своих качалась,

И одна из них, сгорая

Злобой ревности и мести,

Эти ветви подрубила,

И на Мускодэ упала,

На цветущую долину,

Замирая от испуга,

Летним вечером Нокомис.

«Вон звезда упала с неба!» —

Говорил народ в селеньях.

Там, на мягких мхах и травах,

Там, среди стыдливых лилий,

В тихой Мускодэ, в долине,

В звездном блеске, в лунном свете,

Стала матерью Нокомис,

Назвала дочь первородной —

Назвала ее Веноной.

И, как лилия в долине,

Расцвела ее Венона:

Стала гибкой, стала стройной,

Точно лунный свет, прекрасной,

Точно звездный отблеск, нежной.

И Нокомис часто стала

Говорить, твердить Веноне:

«О, страшись, остерегайся

Мэджекивиса, Венона!

Никогда его не слушай,

Не гуляй одна в долине,

Не ложись в траве меж лилий!»

Но не слушалась Венона,

Не внимала мудрой речи,

И пришел к ней Мэджекивис,

Темным вечером подкрался,

С тихим шепотом склоняя

На лугу цветы и травы.

Там прекрасная Венона

Меж цветов одра лежала,

Там нашел ее коварный

Ветер Западный — и начал

Очаровывать Венону

Сладкой речью, нежной лаской —

И родился сын печали,

Нежной страсти и печали,

Дивной тайны — Гайавата.

Так родился, Гайавата;

А коварный Мэджекивис,

Бессердечный Мэджекивис

Уж покинул дочь Нокомис,

И недолго после билось

Сердце нежное Веноны:

Умерла она в печали.

Долго с криками рыдала,

Долго плакала Нокомис:

«О, зачем жестокий Погок

Не меня унес с собою?

Лучше б мне лежать в могиле!

Вагономин, вагономин!»

На прибрежье Гитчи-Гюми,

Светлых вод Большого Моря,

С юных дней жила Нокомис,

Дочь ночных светил, Нокомис.

Позади ее вигвама

Темный лес стоял стеною —

Чащи темных, мрачных сосен,

Чащи елей в красных шишках,

А пред ним прозрачной влагой

На песок плескались волны,

Блеском солнца зыбь сверкала

Светлых вод Большого Моря.

Там, в тиши лесов и моря,

Внука нянчила Нокомис,

В люльке липовой качала,

Устланной кугой и мохом,

Крепко связанной ремнями,

И, качая, говорила:

«Спи! А то отдам медведю!»

Там, баюкая, певала:

«Эва-ия, мой совенок!

Что там светится в вигваме?

Чьи глаза блестят в вигваме?

Эва-ия, мой совенок!»

Много-много рассказала

О звездах ему Нокомис;

Показала хвост кометы —

Ишкуду в огнистых косах,

Показала Танец Духов,

Их блистающие рати

В небесах Страны Полночной,

В Месяц Лыж морозной ночью;

Показала серебристый

Путь всех призраков и духов —

Белый путь на темном небе,

Полном призраков и духов.

Вечерами, теплым летом,

У дверей сидел малютка,

Слушал тихий ропот сосен,

Слушал тихий плеск прибоя,

Звуки дивных слов и песен:

«Минни-вава!» — пели сосны,

«Мэдвэй-ошка!» — пели волны.

Видел мушку, Ва-ва-тэйзи,

Что, сверкая белой искрой,

Светит в сумраке вечернем

Над травою и кустами,

И тихонько пел ей песню,

Что Нокомис научила:

«Ва-ва-тэйзи, Ва-ва-тэйзи!

Крошка, огненная мушка,

Крошка, белый огонечек!

Потанцуй еще немножко,

Посвети мне, попрыгунья,

Белой искоркой своею:

Скоро я в постельку лягу,

Скоро я закрою глазки!»

Видел, как над Гитчи-Гюми,

Отражаясь в Гитчи-Гюми,

Подымался полный месяц,

Видел тень на нем и пятна

И шептал: «Что там, Нокомис?»

А Нокомис отвечала:

«Раз один сердитый войн

Подхватил старуху-бабку

И швырнул ее на небо,

Зашвырнул на месяц прямо.

Так она там и осталась».

Видел радугу на небе,

На востоке, и тихонько

Говорил: «Что там, Нокомис?»

А Нокомис отвечала:

«Это Мускодэ на небе;

Все цветы лесов зеленых,

Все болотные кувшинки,

На земле когда увянут,

Расцветают снова в небе».

Если сов он слышал в полночь

Вой и хохот в чаще леса, —

Он, дрожа, кричал: «Кто это?»

Он шептал: «Что там, Нокомис?»

А Нокомис отвечала:

«Это совы собралися

И по-своему болтают,

Это ссорятся совята!»

Так малютка, внук Нокомис,

Изучил весь птичий говор,

Имена их, все их тайны:

Как они вьют гнезда летом,

Где живут они зимою;

Часто с ними вел беседы,

Звал их всех: «мои цыплята».

Всех зверей язык узнал он,

Имена их, все их тайны:

Как бобер жилище строит,

Где орехи белка прячет,

Отчего резва косуля,

Отчего труслив Вабассо;

Часто с ними вел беседы,

Звал их: «братья Гайаваты».

И рассказчик сказок Ягу,

Говорун, хвастун великий,

Много по свету бродивший,

Верный друг Нокомис старой,

Сделал лук для Гайаваты:

Лук из ясеня он сделал,

Стрелы сделал он из дуба,

Наконечники — из яшмы,

Тетиву — из кожи лани.

И сказал он Гайавате:

«Ну, мой сын, иди скорее

В лес, где держатся олени.

Застрели-ка там косулю

С разветвленными рогами».

Гордо взял свой лук и стрелы

Гайавата и отважно

В лес пустился; птицы звонко

Пели, по лесу порхая.

«Не стреляй в нас, Гайавата!» —

Опечи пел красногрудый;

«Не стреляй в нас, Гайавата!» —

Пел Овейса синеперый.

На дубу над Гайаватой

Вниз и вверх скакала белка,

Меж зеленых листьев дуба

С кашлем прыгала, смеялась

И, смеясь, пробормотала:

«Пощади, о Гайавата!»

И вприпрыжку белый кролик

Робко бросился с тропинки,

Стал вдали на задних лапках

И охотнику промолвил

Хоть и в шутку, но трусливо:

«Пощади, о Гайавата!»

Но не слушал Гайавата, —

Точно сонный, брел он лесом,

Думал только об олене,

След его искал глазами,

След, что вел к речному броду,

По тропе к речному броду.

За ольховыми кустами

Сел и выждал он оленя,

Увидал два глаза в чаще,

Увидал над ней два рога,

Ноздри, поднятые к ветру,

Увидал и морду зверя

Под листвою, в пятнах света,

И, как легкий лист березы,

Сердце в нем затрепетало,

Как ольха, весь задрожал он,

Увидав над бродом зверя.

На одно колено ставши,

Он прицелился в оленя.

Только ветка шевельнулась,

Только листик закачался,

Но олень уж встрепенулся,

Отшатнувшись, топнул в землю,

Чутко встал, подняв копыто,

Прыгнул, точно ждал удара.

Ах, он шел навстречу смерти!

Как оса, стрела запела,

Как оса, в него впилася!

Мертвый, он лежал у брода,

Меж деревьев, над рекою;

Сердце в нем уже не билось,

Но зато у Гайаваты

Сердце так и трепетало,

Как домой он нес оленя

И ему рукоплескали

Старый Ягу и Нокомис.

Из оленьей пестрой шкуры

Внуку плащ Нокомис сшила,

Созвала соседей в гости,

Пир дала в честь Гайаваты.

Вся деревня собралася,

Все соседи называли

Гайавату храбрым, сильным —

Сон-джи-тэгэ, Ман-го-тэйзи!

Гайавата и Мэджекивис

Миновали годы детства,

Возмужал мой Гайавата;

Игры юности беспечной,

Стариков житейский опыт,

Труд, охотничьи сноровки —

Все постиг он, все изведал.

Резвы ноги Гайаваты!

Запустив стрелу из лука,

Он бежал за ней так быстро,

Что стрелу опережал он.

Мощны руки Гайаваты!

Десять раз, не отдыхая,

Мог согнуть он лук упругий

Так легко, что догоняли

На лету друг друга стрелы.

Рукавицы Гайаваты,

Рукавицы, Минджикэвон,

Из оленьей мягкой шкуры

Обладали дивной силой:

Сокрушать он мог в них скалы,

Раздроблять в песчинки камни.

Мокасины Гайаваты

Из оленьей мягкой шкуры

Волшебство в себе таили:

Привязавши их к лодыжкам,

Прикрепив к ногам ремнями,

С каждым шагом Гайавата

Мог по целой миле делать.

Об отце своем нередко

Он расспрашивал Нокомис,

И поведала Нокомис

Внуку тайну роковую:

Рассказала, как прекрасна,

Как нежна была Венона,

Как сгубил ее изменой

Вероломный Мэджекивис,

И, как уголь, разгорелось

Гневом сердце Гайаваты.

Он сказал Нокомис старой:

«Я иду к отцу, Нокомис,

Я хочу его проведать

В царстве Западного Ветра,

У преддверия Заката».

Из вигвама выходил он,

Снарядившись в путь далекий,

В рукавицах, Минджикэвон,

И волшебных мокасинах.

Весь наряд его богатый

Из оленьей мягкой шкуры

Зернью вампума украшен

И щетиной дикобраза.

Голова его — в орлиных

Развевающихся перьях,

За плечом его, в колчане, —

Из дубовых веток стрелы,

Оперенные искусно

И оправленные в яшму.

А в руках его — упругий

Лук из ясеня, согнутый

Тетивой из жил оленя.

Осторожная Нокомис

Говорила Гайавате:

«Не ходя, о Гайавата,

В царство Западного Ветра:

Он убьет тебя коварством,

Волшебством своим погубит».

Но отважный Гайавата

Не внимал ее советам,

Уходил он от вигвама,

С каждым шагом делал милю.

Мрачным лес ему казался,

Мрачным — свод небес над лесом,

Воздух — душным и горячим,

Полным

Скачать:TXTPDF

Собрание сочинений в шести томах Том 1. Стихотворения Бунин читать, Собрание сочинений в шести томах Том 1. Стихотворения Бунин читать бесплатно, Собрание сочинений в шести томах Том 1. Стихотворения Бунин читать онлайн