природные взаимодействия и только.
Третий вопрос такой: если мы не можем спросить у Творца, почему он действует именно так или иначе, например, почему возникают четыре стадии развития прямого света, то вполне можем спросить у Михаила Лайтмана, как он объясняет механизм взаимодействия сосуда со светом. Откуда, например, он узнал, что экран то вытесняет свет, то пропускает его, то поднимается вверх в табур и блокирует получение света, то опускается вниз и пропускает свет? Он что, наблюдал это с помощью шестого органа? И почему так всегда должно происходить у других людей?
Особый вопрос: какой логикой руководствуется М. Лайтман, описывая этапы создания всех этих уровней, миров и парцуфим, а также этапы исправления миров и сосудов? Я говорю о логике, поскольку уважаемый автор утверждает, что каббала является наукой. В обычной науке логика задается необходимостью объяснить факты, избежать противоречий, создать удовлетворительное научное объяснение. А здесь?
К этому же вопросу примыкает еще один: в чем смысл «разбиения сосудов», по тексту видно, что в науке каббала это представление играет большую роль. На первый взгляд, разбиение сосудов ничем не обусловлено и не подготовлено. Но, возможно, я что-то не понял. Не понимая по-настоящему логики науки каббала, я, действительно, хотя и уловил общий смысл построения, до конца и детально все же не смог разобраться в картине становления всех этих миров и уровней каббалистической действительнос¬ти.
Последний вопрос следующий: если речь идет о Творце, который создал миры и человека, управляет движением последнего на духовном пути, то почему это не религия, вроде бы именно для религиозного сознания характерна вера в Творца и его творения, начиная с мира Вселенной, кончая человеком. А для науки характерно убеждение, что существует природа с ее вечными законами. Однако Михаил Лайтман, обсуждая отличие каббалы от религии, подчеркивает неизменность Творца и законосообразность его действий.
«Религия, — пишет он, — считает, что Творец меняет свое отношение к человеку в зависимости от действий человека, а наука каббала считает, что высшая сила абсолютна, неизменна и никакие действия человека ее не меняют, но действия человека меняют его самого, и поэтому он по-иному воспринимает высшее управление: если изменения в нем ведут к большему подобию Творцу — ощущает Его как более благосклонно расположенного к нему, если же человек изменился в сторону больших отличий своих свойств (получения) от свойств Творца (отдачи), то ощущает, будто Творец стал относиться к нему более негативно.
Изучение в каббале строения мироздания создает у человека четкое представление о Творце, находящемся своими свойствами на вершине лестницы духовных свойств, и о самом человеке, находящемся внизу этой лестницы. Ступенями лестницы являются ступени миров. Цель сотворения — в самостоятельном подъеме: своим желанием слиться с Творцом.
Подъем представляет собой внутреннее изменение свойств человека с эгоистического намерения во всех его мыслях и желаниях на альтруистическое. Изменение осуществляется по ступеням лестницы, каждая из которых характеризует меру подобия Творцу.
Естественно, что изучение в таких деталях строения мироздания отдаляет человека от представления отношений с Творцом как с готовым меняться к нему в зависимости от просьб. Даже в нашем мире, представив себе абсолютного родителя, понятно, что никаким изменением ребенок не сможет вызвать к себе большей любви, она всегда вечна и совершенна, а внешнее ее проявление, то есть ощущение низшим, зависит только от тех состояний, которые человек должен пройти, чтобы познать все мироздание, набраться опыта, стать разумом и чувствами равным Творцу…»
Авторы
Чтобы рассмотреть поставленные вопросы и предоставить нашему читателю и собеседнику свободу в выборе мнения, предоставим теперь слово второму автору — философу и культурологу Вадиму Розину.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
В. РОЗИН
ФИЛОСОФСКИЙ АНАЛИЗ КАББАЛЫ
ГЛАВА ПЕРВАЯ
КАББАЛА КАК ЭЗОТЕРИЧЕСКОЕ УЧЕНИЕ
О каббале, как ясно из краткой истории, изложенной Михаилом Лайтманом, писали многие философы. Но ближе к нашему времени и, пожалуй, более глубоко это учение и духовную практику жизни проанализировали три известных философа и мыслителя: Владимир Соловьев, Хорхе Луис Борхес и Рене Генон. Думаю, с их взглядов и стоит начать философское осмысление каббалы.
Владимир Соловьев о каббале
Каббала (Саbbаlа ) — мистическое учение и мистическая практика в еврействе, сохранявшаяся первоначально устным преданием, что обозначается и самим еврейским словом (принятие, в объективном смысле — преда¬ние). Мнение о древности каббалы расходятся более чем на 3 000 лет — от эпохи Авраама и до XIII в. по Р. X. Признание за каббалой до-библейской древности не имеет исторического характе¬ра, другое же крайнее мнение (о позднем средневековом происхождении каббалы) основано на недоразумении: главные памятники каббалистической письменности в их настоящем виде действительно явились в Средние века, но нельзя отожествлять их с самим содержанием каббалы, т. е. с тем кругом мистических тра¬диционных идей, которые сохранялись втайне от непосвящен¬ных, частью в устном предании учителей, частью в отрывочных, не дошедших до нас записях.
Ясные следы каббалистических понятий и терминов в Новом Завете, а еще более прямые указания на каббалу в древнейших частях Талмуда, относящихся к первым векам нашей эры, свидетельствуют о существовании еврейской теософии, по крайней мере, около Р. Х. в Мишне чи¬тается такое изречение: «Не излагают дела о началах (мира) в присутствии двух, а дела колесницы (Божьей) — в присутствии одного, разве только у него свой ум для этого»… С этим изречением уже в иерусалимской (бо¬лее древней) Гемаре связан длинный диалогический рассказ, трактующий о том, как опасно неосторожное отношение к тайно-му теософическому учению, которое таким образом предполага¬ется здесь как нечто уже установившееся. С достаточной уве¬ренностью можно утверждать, что каббала возникла не ранее вавилон¬ского пленения и не позже последних Асмонеев. Как из столкно¬вения еврейской религиозной мысли с греческой философией возникли оригинальные умозрения Филона, так более раннее вза¬имодействие той же мысли с вавилоно-персидской магией и тео¬софией породило каббалу. Дальнейшие греческие, греко-иудейские, греко-египетские и христианские влияния на развитие каббалы этим не исключаются, но они остались второстепенными; основа была прочно заложена в Вавилоне и в Персии.
Каббала разделяется вообще на умозрительную (каббала июнит) и прикладную (каббала маасит). Умозрительная каббала состоит опять из двух главных частей или «дел»: космогонии — маасэ берешит, буквально — дело (о том, что) в начале, и теосо¬фии — маасэ меркаба, буквально — дело колесницы или выезда Бо¬жьего. Впрочем, космогонические и теософические умозрения каб¬балы переходят одно в другое и не поддаются отдельному изло¬жению. Главные письменные памятники умозрительной каббалы суть Сефер Иецира (Книга создания) и Зогар (Блеск). Первая при¬пи¬сы¬ва¬ет¬ся праотцу Аврааму, но в действительности относится к началу Средних веков; в IX в. на нее уже писались комментарии, как на старинный авторитет; вероятно, она составлена в VI или VII в. Зогар приписывается каббалистами ученику знаменитого р. Акибы, р. Симону бен-Иохаю (II в.), но так как в этом темном писа¬нии находятся ясные указания на мусульман и даже намек на смерть папы Николая III (1280), то его с полной вероятностью от¬носят ко времени около 1300 г. и автором его признают испанского раввина Моисея де-Леона. Обе книги напечатаны в первый раз в Мантуе, в 1558–1562 гг. Кроме этих основных текстов, в образова¬нии умозрительной системы каббалы имели особенное значение Сефер-го-Бахир, сочинение р. Исаака слепого (XIII в.), затем Пардес-Римоним — р. Моисея Кордуанского, и, наконец, писа¬ния р. Исаака Лурия, по прозванию Льва (Ари). Оба последние жили в XVI в., и ими завершается внутреннее развитие еврейс-кого каббализма. С XV в. являются каббалисты и между христи¬анскими писателями: в Италии — Пико-де-Мирандола; в Герма¬нии — Рейхлин, Корнелий Агриппа ф.-Неттесгейм и Парацельс; во Франции — Вильгельм Постель (XVI в.); в Англии — Роберт Флудд и Генрих Мор (XVI–XVII вв.). С другой стороны, взаимодействие между христианством и ев¬рейством на почве каббалы породило мессианское движение Саббатая Цеви (XVII в.), Франка и франкистов (XVIII в.) и, нако¬нец, хасидизм, с его цадиками, доныне процветающий в юго-за¬падной России и Галиции.
Умозрительное учение каббалы исходит из идеи сокровен¬ного, неизреченного Божества, которое, будучи выше всякого оп¬ределения, как ограничения, может быть названо только эн-соф, т. е. ничто или Бесконечное. Чтобы дать в себе место конечному существованию, эн-соф должен сам себя ограничить. Отсюда «тай¬на стягиваний» (сод цимцум) — так называются в каббале эти самоограничения или самоопределения абсолютного, дающие в нем место мирам. Эти самоограничения не изменяют неизречен¬ного в нем самом, но дают ему возможность проявляться, т. е. быть и для другого. Первоначальное основание или условие это¬го «другого», по образному представлению каббалистов, есть то пустое место (в первый момент — только точка), которое образу¬ется внутри абсолютного от его самоограничения или «стягива¬ния». Благодаря этой пустоте, бесконечный свет эн-софа получа¬ет возможность «лучеиспускания» или эманации (так как есть куда эманировать). Свет этот не есть чувственный, а умопостигаемый, и его первоначальные лучи суть основные формы или категории бытия — это 32 «пути премудрости», именно 10 цифр или сфер (сефирот) и 22 буквы еврейского алфавита (3 основных, 7 двой¬ных, 12 простых), из которых каждой соответствует особое имя Божье. Как посредством 10 цифр можно исчислить все, что угод¬но, и 22 букв достаточно, чтобы написать всевозможные книги, так неизреченное Божество посредством 32 путей открывает всю свою бесконечность.
Насколько можно понять, различие между сефиротами и буквами имен Божьих в этом откровении состоит в том, что первые выражают сущность Божества в «другом» или объективную эманацию (прямые лучи божественного света), тог¬да как буквенные имена суть обусловленные этой эманацией субъективные самоопределения Божества (лучи отраженные). Вот названия 10 сефирот: 1) Венец (Кетэр); 2) Мудрость (Хохма); 3) Ум (Бина); 4) Милость или Великодушие (Хэсед или Геду-ла); 5) Крепость или Суд (Гебура или Дин, также Пахад); 6) Красота или Великолепие (Тифэрет); 7) Торжество (Нэцах); 8) Слава или Величие (Ход); 9) Основание (Иесод) и 10) Царство (Малхут). Мыслимые как члены одного целого, сефироты образу¬ют форму совершенного существа — первоначального человека (Адам-Кадмон). Для большей наглядности каббалисты указыва¬ют соответствие отдельных сефирот с наружными частями чело¬веческого тела: Кетэр — это чело, Хохма и Бина — два глаза, Хэсед и Дин — две руки, Тифэрет — грудь, Нэцах и Ход — бедра, Иесод и Малхут — две ноги. Такое представление осложняет¬ся внесением половых отношений в «дерево сефирот». Вообще каббалисты в области божественных эманаций различали само Божество, как проявляющееся, от его проявления или «обита¬ния» в другом, которое они называли Шекина (скиния) и пред¬ставляли как женскую сторону Божества. Шекина иногда отоже¬ствляется с последнею сефирой — малхут, которой, как женско¬му началу, противополагаются все прочие, как мужское, при чем уже теряется аналогия с человеческим телом. Еще сложнее пред-ставляется это отношение в книге Зогар. Здесь образуемый се¬фиротами Адам-Кадмон совмещает в себе три
