иудеев-иммигрантов.
Отношения между иудеями и палестинцами в те времена были такими же плохими, как и сейчас. Евреи были склонны к геноциду, и современные археологи находят ужасные остатки массовых казней всюду, от Мареши до Шхема. Завоёванные города были преданы мечу, горели храмы, а выживших облагали тяжёлым налогом. Когда в 63 году до н. э. римский генерал Помпей Великий пришёл в Палестину, местное население встретило его, как освободителя. Евреи правили в Палестине меньше 80 лет и власть их рухнула, так как они оказались слишком жестокими правителями даже для той непросвещённой эпохи.
И всё-таки, даже утратив большую часть Палестины, евреи удержали Иерусалим и его окрестности на ещё 130 лет, и оттуда братство пыталось воздействовать на известный им мир. Первая половина первого века оказалась для иудеев временем расцвета. В Риме и в Парфии жили миллионы иудеев, но ещё больше — их сторонников, «богобоязненных» неевреев из высшего общества, склонявшихся к синагоге.
(Почему высшее общество, а не простой народ? Потому что иудейский подход с его огромной пропастью между «нашим» и «чужим», между «внешней группой» и «внутренней группой» особенно подходил высшему обществу. Он позволяет ему наслаждаться роскошью, не учитывая желания и нужды низших классов. Неолиберализм — это иудейский подход, изложенный в общих терминах, а мы знаем, что он хорош для высшего общества и плох для низших классов, чьё право на жизнь отрицается.)
Каждая вторая римская матрона соблюдала субботу. В те дни иудеи составляли большую часть имперской элиты, и Сенека писал на вошедшей в поговорки латыни: «victi victoribus leges dederunt» (побеждённые дали закон победителям). Жалобы Тацита могли быть написаны Патом Быокененом. Кульминация иудейского влияния произошла, когда великий пироманьяк, император Нерон, согласно еврейским источникам, принял иудаизм.
Сходство с нашим временем особенно поражает, если помнить, что в обоих случаях подъем евреев произошёл за исторически короткий период времени, чуть больше ста лет. Римляне времён Суллы (ум. в 78 г. до н. э.) знали о евреях так же мало, как американцы времён президента Монро (1824 г. н. э.), а вот Нерон (ум. в 68 г. н. э.) знал о евреях столько же, сколько президент Клинтон.
Иудеи времён Христа были разнородной массой, состоящей из миллионов адептов, разбросанных от Вавилона до Рима и Александрии. Они говорили на разных языках, имели различное этническое происхождение, но обладали сходным темпераментом и характером. В Палестине большинство «иудеев» были уроженцами Палестины, насильно обращёнными в иудаизм Хасмонейскими царями в 168–110 гг. до н. э. Палестинцы остались второсортными туземцами (ам ха-aрец), которые должны были обеспечивать первосортных евреев и быть готовыми отдать за них жизнь.
В Талмуде туземцы упоминаются много раз: «Лучше, скормить свою дочь львам, чем позволить ей выйти замуж за туземца». (Это изречение повторил в прошлом году Аврум Бург, лейбористский лидер и спикер израильского парламента. Он сказал: «Палестинцы — не те люди, за которых вы захотите отдать замуж своих дочерей».) Рабби Иоханан сказал: «Туземца можно порвать, как рыбу». Рабби Элиезер Великий сказал: «Хорошо заколоть туземца даже в Йом-Кипур, совпавший с субботой». Его шокированные ученики попытались поправить его: «Почему вы не говорите «зарезать» туземца, дорогой Учитель?» И он ответил: «Зарезать нельзя без благословения, а заколоть — благословения не требуется». Благословение требуется, чтобы умиротворить душу животного, но рабби Элиезер не желал тратить благословения на туземцев (то есть не хотел относиться к местным жителям даже как к животным).69
Лидеры иудейской мистерии хотели сделать свою веру всемирной. Они не хотели обращать всё человечество в иудеев, ибо даже в своих палестинских владениях не желали допустить равенства между обращёнными и «истинными иудеями». Они хотели, чтобы человечество поклонялось евреям, почитало Израиль, участвовало в отправлении культа их Божества, ибо «Бог Израилев» с их точки зрения не что иное, как дух народа Израиля. Вот в чем истинное значение «еврейских проектов господства над миром».
Но 2000 лет назад их план господства потерпел неудачу. Второсортные граждане, новообращённые галилеяне, были привязаны к своей земле. Они любили свою страну, свои террасы и оливковые деревья, виноградники и источники. Люди почвы, они не стремились становиться господами, но не желали быть и рабами. Палестинцы считали себя потомками Авраама, радушного друга Бога, и Давида, древнего палестинского вождя. Они исправили ошибку самообожествления простой уловкой: раскрыли Братство для всех и превратили его во всеобщую Церковь, тем самым вернув иудейскую веру к палестинским корням Авраама и Моисея. (Вот почему результат называется «исполнением Моисеева завета»). Они превратили каждую церковь в храм. Они отреклись от ростовщичества, позволенного фарисейскими издателями. Они поклонялись Деве Марии, супруге Господа, женщине из Сепфориса Галилейского. Их поклонение местным святым вернуло святость всей стране. Они создали изображения, напоминавшие, что человек был создан по образу и подобию Господа.
Мистики и спириты могут сказать, что благая сила соде-лала чудесное преображение, и вместо Поработителя Народов в человеке из маленькой палестинской деревушки Назарет воплотился Дух Братства. Он проявился в дикой Иудейской пустоши, ржавый цвет почвы которой дал ей название Кровавый Перевал. В наши дни там стоит небольшое строение под названием «Приют доброго самаритянина», намекающий на притчу, рассказанную Иисусом, о человеке, раненном разбойниками и брошенном умирать в пустыне. Иудейский священник обошёл его, левит прошёл мимо, но самаритянин отнёсся к этому человеку, как к своему брату, и спас его. Евреи ненавидели самаритян так же, как современные израильтяне ненавидят палестинцев, и по схожей причине: самаритяне были истинными потомками Израиля, чьё имя присвоили себе иудеи. Возвысив самаритян, Иисус нарушил традицию отрицания человечности других народов. Вот за что фарисеи и священники приговорили его к смерти.
Божественное наказание не заставило себя ждать. Римская империя, почти захваченная евреями, собралась с силами и разрушила Храм в Иерусалиме, ликвидировав территориальную базу иудейского вероисповедания. Потребовалось ещё сто лет мятежей и войн, чтобы подчинить и сломить еврейство. С Божьей помощью человечество исправило свои ошибки, отвергнув крайний эгоизм, и продолжило обычную хлопотливую жизнь. На руинах иудаизма возникло христианство, как возникает бабочка из сброшенной оболочки куколки.
Большинство иудеев Палестины избрали Христа и стали неотъемлемой частью палестинского народа. Процесс был долгим, потому что кто-то пошёл в Церковь, а кто-то обратился в ислам, местную ближневосточную форму христианства с сильными элементами иудаизма, прообраз протестантизма.
Миллионы евреев в Римской империи поступили также и ассимилировались в Египте, Италии, Испании и Греции. Древний иудаизм казался чрезмерно архаичным и до краха. Ещё и до Христа старая религия с жертвоприношениями животных устарела, люди искали новые формы и новый смысл. В христианстве содержались все хорошие элементы древнего иудаизма: Христос был единосущим Богу Израилеву, а Церковь обеспечивала дух общности и служения Богу, но не сделалась предметом самопоклонения. Пресвятая Дева, Матерь Божья, заняла в сознании народа место Великой богини. (Много веков спустя разрушение Кальвином почитания Девы Марии было связано с расцветом самообожания, или «еврейства» в терминологии молодого Маркса, а в конечном итоге — с возвышением иудеев).
И всё-таки могущественное братство иудеев не исчезло. Небольшие группы адептов в других странах создали новую веру, яростно антихристианскую, направленную против неиудеев. В свой Символ Веры они включили Биркат Ха-миним, проклятье еретикам. В первоначальной форме, сохранившейся в Генизе, в Каире, оно было направлено непосредственно против христиан, но позже его переделали, а изначальный смысл затемнили. Изначально талмудический иудаизм был преисполнен истовой ненависти к гоям.
Шмуэль Хьюго Бергман, немецкий еврейский философ, позже ставший президентом Еврейского университета, писал: «Внутри иудаизма вечно идёт борьба двух лагерей. Сепаратисты ненавидят неевреев. Их девиз — «Помни Амалека» (то есть «убей гоя»). Но есть и лагерь любви и прощения, иудаизм «любви к ближнему»».
Бергман ошибся. Иудаизм «любви к ближнему» — это христианство. Но влияние христианства на иудаизм может превратить Ненависть к Амалеку в Любовь к ближнему в душах отдельных евреев. Некоторые их них станут христианами, другие — в безвредном тщеславии — воскликнут, как Бергман: «Мы всегда были такими». Но старинный дух ненависти будет тянуть их назад, в бездну. Так, Бергман, будучи сторонником единого демократического государства в Палестине, в конечном итоге потворствовал преступлениям сионистов70.
Новая талмудическая вера сформулировала ужаснейшие определения и законы, направленные против неевреев. (К примеру, раввинский иудаизм разрешил убийство нееврея при помощи хитрости: можно обманом убедить нееврея спуститься в колодец, а потом иудею разрешается убрать лестницу и оставить гоя умирать. Чтобы избежать греха, еврей просто должен «вспомнить», что лестница ему срочно для чего-то потребовалась.)
Критики иудаизма («антисемиты») издали множество книг, полных ужасных цитат из Талмуда и более поздних еврейских текстов. Молодое поколение евреев не верит этим книгам из-за их агрессивного характера. Старое поколение учёных евреев всё это знает, но не спешит признавать, что цитаты достоверны. Однако, антигойскую тенденцию в иудаизме обсуждают и некоторые израильские и американские учёные-иудеи, такие как Исраэль Шахак и Нортон Мезвински, Исраэль Юваль и Абрахам Шафир71. С другой стороны, в наши дни некоторые раввины в Израиле свободно повторяют самые ужасные слова из Талмуда, как устно, так и письменно. Таков, например, трактат рабби Альбы, имеющий целью доказать, что иудей вправе забрать жизнь гоя. Он был опубликован в томе, посвящённом массовому убийце Баруху Гольдштейну.
В конце концов ненависть к гою поутихла, но иудеи так и не признали её существования и не изгнали её. Вот почему она вернулась и расцвела, когда еврейское руководство стало поощрять её возвращение.
Речь, произнесённая в палате лордов, Вестминстер, 23 февраля 2005 года.
Дамы и господа, друзья!
Обращаться к вам в этой старинной обители демократии и аристократии — большая честь для скромного писателя из далёкой Яффы; я хотел бы поблагодарить моего дорогого брата, его светлость Назира Ахмеда из Ротерхама в вересковом Йоркшире. Я бы многое отдал за то, чтобы здесь присутствовал и другой мой друг — покойный сэр Робин, лорд Филлимор, благодаря дружбе с-которым я стал понимать и любить Англию. Я был всего лишь юнцом, молодым журналистом, приехавшим работать на прославленной ВВС, и лорд Филлимор стал моим проводником по старой доброй диккенсовской Англии, ибо дом его стоял на самом английском кусочке земли рядом с Хенли-на-Темзе. Так Англия стала любовью моей юности, Англия, где в пабах подают старинный эль «Брейкспир», где я жил возле аккуратных зелёных скверов Кенсингтона, где на крыльце стоят бутылки с молоком, где по утрам так вкусно пахнет поджаренными тостами и яичницей с беконом, где так приятно листать страницы Guardian, где люди спокойны и дружелюбны, где живут очаровательные девушки, способные предложить и приготовить чашечку чая в самый неподходящий момент, где мужчины честны и справедливы; зелёная, милая и отчасти провинциальная Англия Блейка, Хопкинса, Во
