его строгость и упорядоченность, а тем самым и свою изощрённость. Напротив, Св. Дух, поучая без самолюбования и высокопарности, не всегда и не строго придерживается определённого порядка и метода. Однако поскольку иногда Он всё же соблюдает его, то это значит, что нам не следует этим пренебрегать.
Метод Писания, о котором мы говорим, двоякий. Во-первых, оно стремится запечатлеть в наших сердцах любовь к справедливости и праведной жизни (іизіїсе), к которой по природе мы совершенно не склонны. Во-вторых, оно даёт нам определённое правило, которое не позволяет нам, устраивая нашу жизнь, уклоняться в сторону и заблуждаться. Что касается первого направления, то Писание открывает множество весьма надёжных доводов, дабы склонить наши сердца к любви к добру; некоторые из них мы упоминали в разных местах этой книги и о некоторых ещё раз поговорим здесь.
С какого довода можно было лучше начать, как не с того, чтобы мы были святы, ибо свят Бог наш (Лев 19:2; 1 Пет 1:16)? К нему добавлено, что нас, рассеянных по лабиринту мира сего, Он, словно заблудившихся овец, собрал, чтобы соеднить с Собою. Когда мы слышим о соединении с нами Бога, то нам надлежит помнить, что оно совершается через святость. Но мы вступаем в общение с Богом не благодаря тому, что заслуживаем её: прежде чем стать святыми, нам нужно соединиться с Ним, чтобы Он сам излил на нас свою святость и понудил идти туда, куда Он нас зовёт. Но поскольку это означает войти в его славу, где не может быть нечестия и скверны, то нам следует походить на Бога, ибо мы принадлежим Ему. Поэтому Писание учит нас, что именно такова цель нашего призвания; мы должны всегда видеть её перед собою, если хотим ответить на призыв Бога [Ис 35:8 и др.]. Ибо зачем было избавлять нас от грязи и скверны, в которой мы пребывали, если мы хотим оставаться в ней всю жизнь?
*Синодальный перевод: «Вы… от сердца стали послушны тому образу учения, которому предали себя» (Рим 6:17).
Далее, Писание увещевает нас, что если мы хотим пребывать среди Божьего народа, то должны жить в Иерусалиме, святом граде Бога [Пс 121/122:2-9]. Так как Он освятил его и посвятил Себе, то нечестивцам и профанам непозволительно осквернять этот город. Поэтому сказано, что только тот, кто будет ходить непорочно и стремиться к доброй жизни, будет обитать во святилище Господнем (Пс 14/15:1-2 и др.). Не подобает храму, в котором пребывает Бог, быть полным отбросов, как хлев.
Затем, чтобы ещё более воодушевить нас, Писание показывает, что Бог, примирившись с нами во Христе, дал в Нём пример и образец, на который мы должны походить (Рим 6:18)*. Те, кто полагает, будто только философы должным образом рассуждали о нравственности, указывают, что в их книгах содержится столь же доброе учение (іїасіШуе), как и то, которое я только что изложил. Но ведь когда философы изо всех сил стремятся побудить нас к добродетели, то не приводят иного довода, кроме того, что нам следует жить согласно природе3. Писание же указывает нам много лучший источник вдохновения: оно не только велит нам принести свою жизнь к стопам Бога, её Творца; но и, убедив нас, что мы отпали от истинного её источника, говорит, что Христос, примиривший нас с Богом-Отцом, дан нам как пример непорочности, который мы должны изобразить в своей жизни. Что можно сказать более вдохновенного и убедительного? Чего ещё требовать?
Бог принимает нас как своих детей при условии, что в нашей жизни изобразится образ Христа. Если мы не будем держаться справедливости и святости, то по своей гнусной неверности не только отпадём от нашего Создателя, но и отвергнем Его как Спасителя.
Далее, Писание увещевает нас, показывая все благодеяния Бога и все составные части нашего спасения. Оно словно говорит: Бог стал для нас Отцом, и мы будем отвергнуты Им за низменную неблагодарность, если не будем вести себя как его дети (Мал 1:6; Эф 5:1 ; 1 Ин 3:1 ). Так как Христос очистил нас банею своей крови и сообщил нам эту чистоту в крещении, то нам не должно вновь сквернить себя в пороках (Эф 5:26; Евр 10:10; 1 Кор 6:11; 1 Пет 1:15,19). Так как Он соединил нас со своим телом, нам следует тщательно остерегаться всякой нечистоты, ибо мы — его члены (1 Кор 6:15 сл.; Ин 15:3; Эф 5:23). Поскольку Христос, наш Глава, вознёсся на небо, нам надлежит оставить привязанность к земному и всем сердцем стремится к небесной жизни (Кол 3:1). Если Св. Дух освятил нас, сделав храмами Божьими, то мы должны прилагать усилия к тому, чтобы в нас умножалась слава Божья, и остерегаться чем-то осквернить этот храм (1 Кор 3:16; 6:19; 2 Кор 6:16). Так как наши души и тела предназначены для бессмертия в Царстве Божьем и для нетленного венца Божьей славы, нам нужно стремиться сохранить те и другие чистыми и непорочными вплоть до дня Господня (1 Фес 5:23)*.
Вот доброе и надёжное основание для строительства нашей жизни, подобного которому нет ни в одном сочинении философов. Ибо они никогда не поднимались выше прославления естественного достоинства человека, тогда как задача состоит в том, чтобы показать ему, в чём его долгь.
аЦицерон. Об обязанностях. Ill, 3, 13; О пределах добра и зла. II, 11, 34; III, 7, 26; IV, 15, 41; Сенека. Диалоги, VII; О блаженной жизни, VIII, 2.
*Синодальный перевод: «Ваш дух и душа и тело во всей целости да сохранится без порока в пришествие Господа нашего Иисуса Христа».
ьЦицерон. Тускуланские беседы, V, 15, 45; О пределах добра и зла, II, 21, 68; Сенека. Письма, LXXXIV, 13.
4. Мне не следует обращать своё слово к таким людям, которые, зная Христа только по имени, желают тем не менее считаться христианами.
Но разве это не дерзость — похваляться его священным Именем, когда к Нему приобщается только тот, кто истинно знает о Нём по слову Евангелия? Св. Павел говорит, что человек может получить истинное знание, только если он сумеет «отложить… ветхого человека, истлевающего в обольстительных похотях,… и облечься» во Христа (Эф 4:22,24). Тем самым обнаруживается, что эти люди совершенно неправомерно притязают на знание Христа и наносят Ему тяжкое оскорбление, какие бы красивые слова не слетали у них с языка. Евангелие учит не языку, а жизни. Его учение следует не только понимать умом и удерживать в памяти, как другие учения, но оно должно овладеть душой и обитать в глубине человеческого сердца — в противном случае оно, в сущности, не воспринято. Поэтому пусть они либо перестанут хвалиться, оскобляя Бога, будто они суть то, чем на самом деле не являются, либо докажут, что они действительно ученики Христа.
Первое место в религии мы отвели вероучению (la doctrine en matiиre de Religion), ибо оно — начало нашего спасения. Но для того, чтобы вероучение стало для нас полезным и плодоносным, необходимо, чтобы оно целиком вошло в наше сердце и явило свою мощь в нашей жизни, более того — по содержащемуся в нём образцу преобразило нашу природу. Если философы с полным основанием порицают тех, кто, заявляя о своей причастности к занятию философией, которую они называют «наставницей жизни» (magistra vitae), превращает её в софистскую болтовню3, то насколько больше оснований у нас презирать болтунов, у которых Евангелие только на языке, но которые пренебрегают им на протяжении всей жизни! А ведь Евангелие должно действовать в глубинах сердца, быть укоренённым в душе в сто тысяч раз сильнее, чем все философские поучения, цена которым не особенно велика.
5. Я не требую, чтобы нравственность христианина обладала евангельскими чистотой и совершенством, хотя этого следует желать и к этому стремиться. Однако я не настаиваю строго на полном совершенстве и не считаю христианином только того, кто такого совершенства достиг. В этом случае все были бы изгнаны из Церкви, так как не найдётся ни единого человека, который не был бы весьма далёк от подобного состояния, даже если он уже получил пользу от Евангелия; большинство же людей почти не преуспели в этом. И однако по этой причине их нельзя отвергать.
аСенека. Письма, XLVIII; CVIII, 23.
Что же нам нужно? Вне всякого сомнения, нам нужно иметь перед собою цель, с которой мы должны соизмерять все свои поступки, то есть стремиться к совершенству, которое заповедал нам Бог. Нам нужно, повторяю, стремиться и прилагать усилия к достижению этой цели. Непозволительно «делиться с Богом», принимая только часть заповеданного Им в его Слове, а остальному предпочитать собственные фантазии. Ибо прежде всего Он требует от нас цельности (intйgritй). Это слово означает чистую простоту сердца, чуждую всякого притворства и не приемлющую двоедушия. Это как если бы сказать, что начало доброй жизни духовно: душа, повинуясь внутреннему движению непритворно отдаёт себя Богу, чтобы ходить в праведности и святости.
Но пока мы заключены в этой земной темнице57, никто из нас не имеет должной силы и целеустремленности, чтобы идти по этому пути достаточно быстро, а большинство людей настолько слабы и немощны, что постоянно шатаются и хромают, едва продвигаясь вперёд. Так что пусть каждый движется в меру своих малых сил, но не оставляет пути, на который ступил.
Как бы медленно человек не продвигался, он каждый день приближается к заветной стране. Так будем же непрестанно стремиться к ней, дабы ревностно преуспевать на пути Господнем. Не потеряем мужества, даже если преуспеем мало. Даже когда наши чаяния не осуществляются, ещё не всё потеряно, если сегодняшний день был лучше дня вчерашнего3.
аКальвин постоянно настаивает на том, чтобы жизнь христианина была движением вперёд и заключала в себе некий прогресс (ср. прим. к разд. 9 гл. III). Поэтому он призывает адресатов его писем верить в «святость жизни», в «добродетель», во «всё благое» и даже сам молит Бога дать им эту веру. Маркизе Ротлен он пишет: «Нужно не только усердствовать, но и возрастать» (ОС, XVII, 10), «Вам следует приумножать дары его Духа» (это выражение часто выходит из-под пера Кальвина — ОС XV, 756, 758 etc.), «Вам следует упражняться во всякой добродетели» (ОС, XV, 811), «Вы должны возрастать во всех духовных дарах» (ОС, XV, 760), «приумножайте в себе милости, которые Он [Бог] Вам даровал» (ОС, XII, 562). Ср. также кальвинистскую формулу исповедания грехов: «Приумножай в нас день ото дня милости твоего Святого Духа…» Кальвин требует от верующих непрерывного продвижения вперёд, поскольку он знает основной закон духовной жизни: чтобы не отступать назад,
