а так, что верующие, облечённые чистотою Христа, не убоятся открыто предстать на небеса. Частица праведности не умиротворила бы совесть до такой степени, чтобы мы стали угодны Богу как абсолютно праведные перед Ним. Отсюда следует, что истинное учение об оправдании глубоко искажается, когда ум терзается сомнениями, когда из-за них слабеет уверенность в спасении, а человек медлит свободно и безбоязненно воззвать к Богу или что-то ему в этом препятствует, то есть когда у него нет мира и покоя духовной радости. Поэтому св. Павел, показывая, что наследие не даётся Законом, прибегает к доказательству от противного (Рим 4:14-15). Ибо если бы это было так, то вера была бы разрушена; иначе и не может быть, если она зависит от дел, поскольку даже самый святой человек на свете не может на них положиться.
Различие между оправданием и возрождением, в котором запутался Осиандер, хорошо раскрывает св. Павел. Говоря о действительной праведности или о склонности к доброй жизни, которую дал ему Бог (то, что Осиандер называет сущностной праведностью), он со стоном восклицает: «Бедный я человек! кто избавит меня от сего тела смерти?» (Рим 7:24) Но затем, увидев прибежище в той праведности, которая основана на одной лишь Божьей милости, он чудесным образом прославляет себя в противостоянии смерти, поруганию, нищете, мечу и всем бедам: «Кто будет обвинять избранных Божиих? Бог оправдывает их» (Рим 8:33). Он уверен, что никто и ничто «не может отлучить нас от любви Божией во Христе Иисусе, Господе нашем» (Рим 8:39). Он ясно и чётко заявляет, что ему дана праведность, которой одной совершенно достаточно для спасения перед Богом — настолько, что позорное рабство, по причине которого он оплакивал своё состояние, ничуть не колеблет его уверенности в прославлении и не может помешать достижению этой цели. Такое различие хорошо известно и даже привычно всем святым, которые стенают под бременем своего нечестия и всё-таки не оставляют победоносной уверенности, необходимой для преодоления всех страхов и сомнений.
Возражения Осиандера, что это не соответствует природе Бога, оборачиваются против него самого. Ибо, облекая святых в какую-то двойную праведность, словно в платье на подкладке, он вынужден признать, что никто не может быть угоден Богу без прощения грехов. А если это верно, то ему придётся по крайней мере также признать, что мы считаемся праведными, как он выражается, «рго rata»*, в той степени, в которой Богу угодно нас принять. До какой же степени способен грешник расширить Божью милость, чтобы считаться праведным, не будучи таковым? На одну унцию или на целый фунт? Он будет взвешивать, колеблясь и уклоняясь то в одну, то в другую сторону, но так и не сможет взять столько праведности, сколько необходимо, чтобы удостовериться в своём спасении.
Ясно, что тот честолюбец, который желал бы навязать закон Богу, не^ может быть судьёй в этом вопросе. Всегда остаётся в силе речение Давида, что Бог праведен в своём приговоре (Пс 50/51:6) и одержит победу над теми, кто захочет осудить Его. Какая же наглость осуждать верховного Судью, когда Он даром милостиво прощает?! Словно Ему непозволительно исполнить то, что Он провозгласил: «Кого помиловать, помилую, кого пожалеть, пожалею» (Исх 33:19). И Моисей своим заступничеством,
Пропорционально (лат.).
на которое Бог и ответил этими словами, стремился вовсе не к тому, чтобы Он не простил никого, но к тому, чтобы Он равно простил всех, потому что виновны были все. И мы учим, что Бог погребает грехи людей, которых Он оправдывает, потому что Он ненавидит грех и может любить только тех, кого Он признал праведниками. Какое это удивительное оправдание — когда грешники, облачённые в праведность Иисуса Христа, не страшатся суда и приговора, которого заслуживают! И осуждая самих себя, получают оправдание извне.
12. Пусть мои читатели задумаются также над превеликой тайной, о которой Осиандер тщеславно хвалится, что откроет им. После того, как он долго убеждал нас, что мы не приобретём милости у Бога только лишь через вменение нам праведности Иисуса Христа, он не стыдится заявлять, что для Бога невозможно считать праведником того, кто таковым не является, и наконец заключает, что Иисус Христос был нам послан для оправдания не в своей человеческой, а в божественной природе. И, хотя праведность может пребывать лишь в личности Посредника, она принадлежит Ему не потому, что Он — человек, а потому что — Бог. Рассуждая таким образом, Осиандер не скручивает верёвку из двух видов привязанности, как раньше, а совершенно лишает человеческую природу Христа силы и миссии оправдывать. Необходимо рассмотреть, по каким причинам ведёт он эту борьбу. К приведённом выше отрывке [1 Кор 1:30] св. Павел говорит, что Иисус Христос сделался для нас премудростью, что, по мнению Осиандера, равнозначно вечному Слову. Отсюда он заключает, что как человек Иисус не является нашей премудростью. Я отвечаю, что единородный Сын Божий всегда был Божьей премудростью. Но св. Павел упоминает здесь об этом звании в другом смысле: после воплощения Христа все сокровища премудрости и ведения сокрыты в Нём (Кол 2:3). Поэтому всё, чем Он обладал в Отце [Ин 17:5], Он явил нам. Следовательно, слова св. Павла относятся не к сущности Сына Божьего, а к тому, что передано нам, и вполне соответствуют именно человеческой природе Христа. Ибо, прежде чем облечься в плоть, Он был светом, светящим во тьме, то есть как бы сокрытым светом, пока не выступил въяве, в человеческой природе, дабы стать солнцем правды. По этой причине Он и называет Себя светом миру (Ин 8:12).
Очень неумно со стороны Осиандера ссылаться на то, что сила, необходимая для оправдания, намного превосходит возможности Ангелов и людей. Ведь речь идёт не о достоинстве того или иного творения, а о том, что эта сила зависит от предустановления и повеления Бога. Если бы Ангелы захотели дать за нас удовлетворение Богу, то это не принесло бы никакой пользы, потому что они не были созданы и предназначены для этого. Это было особое служение Иисуса Христа, который, подчинившись Закону, искупил нас от проклятия Закона (Гал 3:13). Тяжкой виной Осиан-дера я считаю то, что он клевещет на людей, которые ищут праведности в смерти и страданиях Господа Иисуса, будто они оставляют лишь некую часть Иисуса Христа и, хуже того, творят двух богов, потому что, по его утверждению, не исповедуют, что мы праведны через праведность Бога. Но, отвечаю я, хотя мы и именуем Иисуса Христа Подателем жизни, ибо своей смертью Он лишил силы имеющего державу смерти (Евр 2:14), мы не не отнимаем этой чести у его Божественности, а только лишь указываем, каким образом достигла до нас Божественная праведность, чтобы мы могли получить от неё пользу.
Здесь Осиандер впадает в недопустимое заблуждение. Ибо мы не отрицаем, что то, что нам явлено в Иисусе Христе, происходит от сокрытой благодати и силы Бога. Мы не отрицаем, что праведность, данная нам Иисусом Христом, является праведностью Бога, исходящей от Него. Но мы по-прежнему настаиваем, что можем обрести праведность и жизнь только в смерти и воскресении Иисуса Христа. Я не стану приводить огромного количества отрывков из Писания, в которых легко обнаруживается бесстыдство Осиандера; в частности, те места псалмов, которые он приводит в свою защиту и где говорится, что Бог желает своею праведностью помочь своим рабам. Я спрашиваю вас: можно ли доказать, что мы имеем одну субстанцию с Богом, ссылаясь на то, что получаем от Него помощь?
Не более обоснованно и утверждение Осиандера, что праведностью считается собственно побуждение к добрым делам. Из того, что один лишь Бог производит в нас желание их совершать (Флп 2:13), он делает вывод, что мы имеем Его праведность. Мы не отрицаем, что Бог преображает (rйforme) нас своим Духом и побуждает к святой жизни. Однако, нужно прежде всего рассмотреть, делает ли Он это непосредственно или же посредством своего Сына, которому Он вручил всю полноту своего Духа, дабы от его изобилия Сын питал нищету и скудость нас как своих членов. Кроме того, из того, что праведность притекает к нам от величия Бога, как из потаённого источника, вовсе не следует, что Иисус Христос, который освящается ради нас в своей плоти (Ин 17:19)*, стал нашей праведностью лишь благодаря своей божественной природе.
*Синодальный перевод: «За них Я посвящаю Себя, чтобы и они были освящены истиною».
Столь же необдуманным является утверждение Осиандера, что сам Иисус Христос был праведен Божественной праведностью, так как если бы Его не направляла воля Отца, то Он не исполнил бы порученного Ему служения. Хотя мы и говорили в другом месте, что все заслуги Христа вытекают из чистого Божьего милосердия и даваемых даром щедрот — подобно ручьям, текущим из одного источника, это отнюдь не совпадает с фантазиями Осиандера, которыми он ослепляет простых людей и себя самого. Ибо найдётся ли такой невежда, чтобы с ним согласиться? А именно, из того, что Бог есть источник и начало нашей праведности, сделать вывод, будто мы сущностно праведны и в нас обитает праведность Бога? Исайя говорит, что Бог, искупая свою Церковь, возложил на Себя праведность*, как броню (Ис 59:17). Но неужеди для того, чтобы лишить Иисуса Христа его оружия, которое сам же Бог дал Ему, дабы Он стал совершенным Искупителем? Смысл слов пророка ясен: он в том, что Бог ничего ниоткуда не брал для своего свершения и никто Ему в этом не помогал — что и утверждает св. Павел в других выражениях: Бог предложил Его нам в жертву, чтобы явить свою праведность (Рим 3:25). Это не отменяет сказанного в другом месте: что мы праведны послушанием одного человека (Рим 5:19). Короче говоря, тот, кто путается в двух видах праведности и запутывает других, чтобы помешать бедным душам успокоиться лишь в едином и единственном Божьем милосердии, тот свивает терновый венец для Иисуса Христа, намереваясь посмеяться над Ним.
*В Синодальном тексте — «правду».
13. Большинство число людей воображают, что праведность состоит из сочетания веры и дел. Поэтому прежде чем перейти к другим вопросам, покажем, что праведность по вере настолько отличается от праведности от дел, что если первая утверждается, то вторая ниспровергается. Апостол говорит, что он всё почитает тщетою, чтобы приобрести Иисуса Христа и познать Его, но не собственной праведностью, которая от Закона, но той, которая чрез веру во Христа, то есть праведностью от Бога по вере (Флп 3:8-9). Здесь мы видим, что он сопоставляет эти два рода праведности как две противоположные вещи и показывает, что
