чтобы отвратить евреев от стремления к новизне или к добавлениям [Пс 118/119:89 сл.]. Ибо всё, что им потребно для спасения, уже было дано.
7. Когда же наконец Премудрость Божья предстала во плоти, она вполне явила нам всё, что может вместить человеческий разум о Боге и что следует мыслить о Нём. Теперь, когда Солнце праведности — Иисус Христос — воссияло над нами, оно открыло нам в совершенной ясности, как в полуденном свете, истину Отца, которая прежде была не вполне открыта, но отчасти затемнена. Ибо апостол несомненно имел в виду общеизвестную вещь, когда утверждал, что прежде Бог обращался к праотцам через пророков различным образом и различными способами, а в эти последние дни говорил нам в своём возлюбленном Сыне (Евр 1:2). Тем самым он заявляет, что отныне Бог уже не будет говорить как раньше — через тех или иных людей — и не будет прибавлять пророчества к пророчествам и откровения к откровениям. Но поскольку Он исполнил всё совершенство учения в своём Сыне, нам следует знать, что Сын есть последнее вечное свидетельство, данное нам о Боге. По этой причине всё новозаветное время от начала проповеди Евангелия Иисусом Христом до Судного дня обозначается такими именами, как «последнее время» [1 Ин 2:12], «последние времена» [1 Пет 1:20], «последние дни» [2 Тим 2:1; Деян 2:17]: мы должны довольствоваться совершенством учения Иисуса Христа и усвоить, что не следует ни измышлять новых учений, ни принимать измышленного человеком.
Поэтому не без причины Отец, посылая нам, в виде особой привилегии, своего Сына, поставил Его Учителем и Наставником и повелел нам слушать Его, а не кого-нибудь из людей. Это повеление было весьма лаконично: «Его слушайте!» (Мф 17:5). Но в этом немногословии больше силы и значимости, чем кажется. Слова Отца равнозначны тому, как если бы Он оторвал нас от всех человеческих учений и обратил к одному лишь Сыну. И заповедал нам принять от Него учение о спасении, от Него одного зависеть, к Нему одному прилепиться. Короче (как явствует из смысла самого слова), Ему одному подчиняться. И в самом деле, чего могли бы мы ждать от людей и на что надеяться, коль скоро само животворное Слово по-дружески говорило с нами во плоти? Кто посмеет рассчитывать на то, что человек способен превзойти Божью Премудрость? Уста человеческие должны сомкнуться после того, как говорил Тот, в ком по воле Отца сокрыты все сокровища премудрости и ведения (Кол 2:3). И говорил так, как подобает Премудрости Божьей (ни в чём не знающей недостатка) и Мессии, от которого ожидали откровения обо всех вещах (Ин 4:25). Другими словами, Он говорил так, что после Него другим уже нечего сказать.
8. Поэтому мы должны взять за твёрдое правило считать в Церкви Словом Божьим только то, что содержится в Законе и Пророках, а также в Писаниях апостолов. И признавать надлежащим и благим способом учительства в Церкви только такой способ, при котором любая доктрина соотносится с этим правилом.
Отсюда нужно сделать также следующий вывод: апостолам позволено лишь то, что было в древности позволено пророкам, а именно: излагать уже данное Писание и объяснять, как уже сказанное исполняется в Иисусе Христе. Но они могут и должны делать это не иначе, как от Господа, то есть через Духа Иисуса Христа, диктующего им, что надлежит говорить. Ибо Господь Иисус определил границы их посланничества, повелев им идти и учить, но не выдумывать ничего от себя, а только передавать то, что Он им заповедал (Мф 28:19-20). Кроме того, что может быть яснее следующих слов Иисуса: «А вы не называйтесь учителями, ибо один у вас учитель — Христос» (Мф 23:8)? А чтобы эти слова как следует укоренились в их душах, Он дважды повторяет их в одном и том же месте. Но так как скудость ума не позволяла апостолам понять и усвоить слышанное от Учителя, Он обещал им послать Духа истины, дабы Тот наставил их в должном разумении всего (Ин 14:26; 16:13). При этом весьма примечательно, что Иисус отводит действию Духа прояснение того, чему Он сам уже учил собственными устами.
9. Поэтому св. Пётр, очень хорошо усвоивший от своего Учителя, каким должно быть его служение, оставляет за собой и за другими только одно право — учить тому, что им было поручено. «Говорит ли кто, говори как слова Божии» (1 Пет 4:11), то есть смело, а не колеблясь, как те, кто не уполномочен свыше и не обладает величием души, требующимся для добрых служителей Бога. Что это, как не отказ от любых измышлений человеческого ума, кому бы они ни принадлежали, дабы в Церкви верующих преподавалось и постигалось только чистое Слово Божье? Что это, как не отмена всех человеческих указов, от кого бы они ни исходили, дабы исполнялись только веления Бога? Вот духовные «оружия, … сильные Богом на разрушение твердынь» (2 Кор 10:4). Ими верные воители Божьи ниспровергают «замыслы и всякое превозношение, восстающее против познания Божия», и пленяют «всякое помышление в послушание Христу, и готовы наказать всякое непослушание» (2 Кор 10:4-6). Вот какова ясно определённая церковная власть, данная пастырям Церкви независимо от их наименования: Словом Божьим, служителями которого они поставлены, они могут смело вершить все дела и принуждать всякую мирскую славу, превозношение и силу к повиновению и покорности Божьему величию. Посредством этого Слова они имеют власть над всем миром; воздвигают здание Христа и разрушают царство Сатаны; пасут овец и прогоняют волков; увещеваниями и наставлениями направляют послушных; подвергают наставлению и принуждению непокорных и упорствующих; связывают и развязывают; если нужно, мечут громы и молнии — но всё это в Слове Божьем.
Однако между апостолами и их преемниками есть различие. Как уже было сказано (/4/3.5), тексты апостолов запечатлены Св. Духом как подлинно Божьи. Преемники же не имеют иного служения, кроме научения тому, что уже содержится в священных текстах. Отсюда мы должны сделать вывод, что ни один верный служитель не имеет дозволения измышлять новые догматы веры, но должен просто придерживаться учения, предписанного Богом всем нам без исключения. При этом я имею в виду дозволенное не только каждому в отдельности, но и Вселенской Церкви в целом. Что касается отдельных лиц, то мы знаем, например, что cв. Павел был поставлен апостолом коринфян; однако он утверждает, что не берёт власть над их верой (2 Кор 1:24). Кто же дерзнёт теперь узурпировать власть, которую сам св. Павел считал себе не принадлежащей? Если бы он одобрил вседозволенность для пастырей, признав за ними право требовать безумной веры во всё, чему им вздумается учить, то у коринфян никогда не установился бы порядок, согласно которому два или три пророка должны говорить, а «прочие пусть разбирают». Если же другому из сидящих будет большее откровение, пусть он говорит, а первый замолчит (1 Кор 14:29-30). Этими словами апостол подчинил авторитет всех без исключения людей суду и проверке Словом Божьим.
Но кое-кто может заявить, что в отношении Вселенской Церкви дело обстоит иначе. Я отвечу, что св. Павел предвидел и это сомнение, когда в другом месте сказал: «Вера от слышания, а слышание от слова Божия» (Рим 10:17). Если вера зависит от одного лишь Слова Божьего, с ним одним соотносится и на нём одном утверждается, что может значить, спрашиваю я, слово всего мира? И в этом ни один человек, знающий, что такое вера, не может ни сомневаться, ни колебаться. Ибо вера должна стоять на таком прочном основании, чтобы пребывать неколебимой и непобедимой перед лицом Сатаны, всех злоумышлении ада и всех соблазнов мира. Но таким прочным основанием может быть только Слово Божье. Кроме того, есть ещё один универсальный довод, который мы должны учесть, а именно: Бог лишил людей способности создавать новые догмы, чтобы Он один был нашим Учителем и Наставником в духовном учении, ибо Он один верен и не может ни солгать, ни обмануть. И этот довод в одинаковой мере относится как ко всей Церкви, так и ко всякому верующему в отдельности.
10. Но если эту власть сравнить с той, которую присваивают себе духовные тираны, ложно именуемые епископами и кормчими душ, то сходство между ними окажется таким же, как между Христом и Велиаром [2 Кор 6:15]. Я не собираюсь рассказывать, как и какими недостойными средствами они осуществляют свою тиранию. Коснусь только учения, которое они защищают сперва книгами и проповедями, а потом огнём и мечом.
Они считают несомненным, что Вселенские Соборы являют собой истинный образ Церкви. На основании этого принципа они без колебаний заключают, что все Вселенские Соборы непосредственно направляются Св. Духом и потому не могут ошибаться. Но поскольку они сами руководят Соборами, более того, сами их образуют, то весь приписываемый Соборам авторитет они в действительности присваивают самим себе. Они хотят, чтобы наша вера держалась или рушилась по их прихоти — так, чтобы все принятое ими по тому или иному вопросу мы признавали как решённое и не подлежащее сомнению. Что они одобрят, то и мы должны безоговорочно принимать. Что они осудят, то и мы должны считать осуждённым. Тем временем они по своему усмотрению, не прислушиваясь к Слову Божьему, отливают учения по собственному вкусу и на одном этом основании требуют к ним веры, ибо они не признают христианином того, кто не соглашается со всеми их определениями, как утвердительными, так и отрицательными, питая к ним хотя бы простую, или имплицитную веру, как они её называют. При этом они исходят из того, что Церковь обладает властью утверждать новые догматы веры (Clichtove. Antilutherus, I, XV, fol. 29b).
11. Сначала рассмотрим доводы, на основании которых они доказывают наличие такой власти у Церкви. А затем мы увидим, как им помогает всё сказанное относительно Церкви.
Церковь, говорят они, имеет славные и чудные обетования, что никогда не будет оставлена своим Супругом — Христом. Он наставит её Духом Своим на всякую истину. Но большая часть тех обетовании, на которые они обычно ссылаются, относится ко всякому верующему в отдельности в той же мере, что и ко всей Церкви в целом. Хотя Иисус Христос обращается к двенадцати апостолам со словами: «Я с вами во все дни до скончания века» (Мф 28:20), а также «Я умолю Отца, и даст вам другого Утешителя, … Духа истины» (Ин 14:16-17), — тем не менее Он обещает это не только всем двенадцати вкупе, но и каждому из них, а также тем ученикам, кто
