этого как будто следует, что законы властителей господствуют над совестью людей и обуздывают её. А если это так, то сказанное справедливо и в отношении церковных законов.
Отвечу: во-первых, надо различать род и его виды. Ни один закон в отдельности не обязывает нашу совесть. Однако законы в целом мы обязаны соблюдать согласно заповеди Бога, установившего и одобрившего власть земных правителей. Именно на этом и настаивает св. Павел: следует почитать власти, потому что все власти от Бога установлены. Однако он вовсе не утверждает, что обнародованные властями законы и уставы относятся к области духовного. Напротив, он неизменно отстаивает мысль, что служение Богу есть правило благочестивой и святой жизни. Что же касается, как принято говорить, духовности, она превыше любых человеческих декретов и статутов.
Во-вторых, следует заметить (и это второе замечание вытекает из первого), что все человеческие законы (я имею в виду правильные, справедливые законы) отнюдь не связывают совесть людей. Дело в том, что необходимость их соблюдения обусловлена не тем, что они предписывают (как если бы совершение того или другого само по себе было грехом), а соотнесённостью этих законов с общей целью — установлением надлежащего порядка в обществе. Любые законы, независимо от Слова Бога определяющие тот или иной способ служения Богу или выдвигающие жёсткие требования относительно вещей нейтральных и безразличных по отношению к религии, весьма далеки от подобной цели.
6. Но именно таковы все папские установления, именуемые церковными конституциями. Наши противники утверждают, что они необходимы для благочестивого богопочитания и богослужения. Неисчислимое множество этих установлений суть множество пут, уловляющих души. Мы уже вкратце затрагивали эту тему, когда говорили о Законе (/2/7.5). Однако здесь уместнее обсудить данный вопрос подробно. Поэтому я постараюсь обобщить всё, что к нему относится, и расположить весь материал в наилучшем порядке.
Ранее мы уже достаточно высказались относительно вседозволенности для этих лжеепископов, присвоивших себе право толковать вероучение и создавать новые догматы по собственному усмотрению (/1/4.8). Поэтому я оставлю здесь эту тему и буду говорить только об их пресловутой власти издавать законы и конституции.
Обременяя совесть людей новыми законами, папа и его митроносные епископы используют следующий предлог: они заявляют, будто поставлены от Господа духовными законодателями, так как им вверено управление Церковью. Поэтому все их предписания и повеления должны беспрекословно соблюдаться христианским народом. А кто им воспротивится, тот повинен в двойном неповиновении — Богу и Церкви (Eck J. Enchiridion, 13, E 7a p.).
Если бы они были настоящими епископами, я признал бы за ними некоторую власть в этой области — не столь обширную, как они требуют, но соответствующую той мере, в какой она необходима для поддержания порядка в церковном устроении. Но они менее всего являются тем, кем хотят слыть, и поэтому какой бы малости они ни добивались, всё будет чрезмерно. Мы уже показали, каковы они и кем их следует считать. Однако допустим, что мы признаем здесь за ними всю власть, подобающую истинным епископам. Даже и в этом случае я буду отрицать, что они поставлены над верующими как законодатели, которые по своей прихоти могут утверждать правила жизни и принуждать народ к соблюдению их статутов и декретов. Я имею в виду, что им никоим образом не позволено навязывать Церкви установления, принятые ими от себя, помимо Слова Божьего, да ещё приписывать им обязательный характер. Такая власть была неведома апостолам, и Бог неоднократно собственными устами запрещал совершать подобное служителям своей Церкви. Поэтому я поражаюсь, как они посмели узурпировать эту власть вопреки столь явному запрещению Бога. А ещё более поражаюсь тому, что они дерзают отстаивать её сегодня.
7. Господь заключил в своём Законе всё, что относится к совершенному правилу доброго жития, так что людям нечего к нему добавить. Он сделал это по двум причинам. Во-первых, поскольку вся святость и праведность состоит в том, чтобы наша жизнь подчинялась Его воле как единственному мерилу всякой правды, постольку Он с полным основанием должен быть нашим единственным властителем и наставником. Во-вторых, Господь пожелал явить нам, что не требует от нас ничего, кроме повиновения. Сообразно с этим св. Иаков говорит: «Кто злословит брата или судит брата своего, тот злословит закон и судит закон; а если ты судишь закон, то ты не исполнитель закона, но судья. Единый Законодатель и Судия, могущий спасти и погубить: а ты кто, который судишь другого?» (Иак 4:11-12) Мы видим, что Бог объявляет своей особой привилегией управление людьми, которое Он осуществляет своей властью и законами. Эта мысль прежде была высказана у Исайи: «Господь — судия наш, Господь — законодатель наш, Господь — царь наш: Он спасёт нас» (Ис 33:22). В обоих местах со всей очевидностью показано, что один только Бог держит в своей руке жизнь и смерть, ибо имеет власть над душой. И св. Иаков совершенно ясно говорит о том же. Поэтому ни один человек не может узурпировать подобное право. Отсюда следует, что единственным Царём наших душ надлежит считать Бога, который один может спасти и осудить, — или, как сказано у Исайи, — нам надлежит признать Его Царём, Судией, Законодателем и Спасителем. Поэтому и св. Пётр, наставляя пастырей в их служении, призывает их так пасти своё стадо, чтобы не господствовать над ним (1 Пет 5:2-3). Он разумеет под этим словом народ Божий, принятый Богом как бы в собственное владение.
Если мы всегда будем помнить о непозволительности переносить на смертного человека то, что Бог установил для одного Себя, то поймём: вся власть, на какую притязают желающие подчинить Церковь своим собственным установлениям, пресекается волей Божьей.
8. Итак, решение всего вопроса зависит от того, что если Бог — единственный Законодатель, то смертному человеку не дозволено узурпировать это достоинство. Поэтому нам следует помнить о двух причинах, по которым Бог присваивает такое право одному Себе. Первая причина в том, что его воля должна считаться совершенным правилом всякой праведности и святости. И поэтому наука доброго жития — это познание того, что угодно Богу. Вторая причина состоит в том, что при правильном и благочестивом богослужении Бог должен признаваться властителем наших душ, имеющим силу повелевать, а наша обязанность — Ему повиноваться. Если мы будем помнить об этих двух причинах, нам будет легко отличить установления людей, противные Слову Божьему. Это те установления, которые, как нам говорят, касаются истинного служения Богу и к соблюдению которых как необходимых принуждают нашу совесть. Итак, будем помнить о том, что все человеческие законы и декреты мы должны взвешивать на этих весах, если хотим подвергнуть их точному и верному испытанию.
В Послании к колоссянам св. Павел берёт на вооружение первый довод, восставая против лжепророков, пытающихся взвалить на Церковь новые бремена (Кол 2:8). В Послании к галатам, рассматривая сходную тему, он больше опирается на другой довод [Гал 5:1-12]. В Послании к колоссянам св. Павел доказывает, что не нужно искать у людей учения об истинном служении Богу, ибо Он сам достаточно и неложно наставил нас в том, как должно Ему служить. В обоснование этой мысли апостол показывает в первой главе, что всякая премудрость, приводящая человека к совершенству перед Богом, заключена в Евангелии [Кол 1:28]. В начале второй главы он свидетельствует, что все сокровища премудрости и ведения сокрыты во Христе [Кол 2:3]. Отсюда он делает вывод, что верующие должны остерегаться, как бы их не увлекли из стада Христова пустой философией в соответствии с человеческими установлениями. В конце главы апостол идёт ещё дальше, осуждая всякое самовольное служение, как он его называет, — то есть такое служение, которое люди выдумали от себя или приняли от других, — и вообще всякие заповеди, измысленные людьми для служения Богу [Кол 2:16-23]. Следовательно, мы выяснили, что все человеческие установления, в соблюдении которых якобы заключается служение Богу, нечестивы.
Что касается доводов св. Павла, с помощью которых он доказывает в Послании к галатам недопустимость порабощения совести, вверенной в управление одного лишь Бога, то каждый может их уяснить из самостоятельного чтения. Отсылаю читателей главным образом к пятой главе.
9. Поскольку вопрос в целом станет понятнее из примеров, будет полезно, прежде чем идти дальше, приложить данное учение к нашему времени. Мы заявляем, что конституции, коими папа и его шайка обременяют Церковь, пагубны и нечестивы. Паписты же утверждают, что они святы и необходимы. Но есть два вида конституций: одни касаются обрядов, другие — дисциплины. Посмотрим, правы ли мы, осуждая как первые, так и вторые. Несомненно, мы правы даже больше, чем того желаем.
Во-первых, не утверждают ли их авторы громко и внятно, что в этих установлениях заключено истинное служение Богу? (Clichtove. Antilutherus, I, XXIX, fo. 53b p.; Eck J. Enchiridion, 13, E 7a p.) Для какой цели предназначают они свои обряды, как не для того, чтобы через них служить Богу? И это совершается не по невежеству простонародья, а с одобрения управителей и прелатов. Не говорю пока о тех чудовищных мерзостях, какими они силятся извратить всякое благочестие. Но не подлежит сомнению, что они не считали бы страшным и непростительным преступлением наималейшее нарушение созданной ими традиции, если бы не подчиняли служение Богу собственным измышлениям. Так в чём же наше прегрешение, коль скоро мы сегодня отказываемся терпеть то, что св. Павел называл нетерпимым, а именно — сообразовывать служение Богу с прихотями людей? В первую очередь это касается требования служить Богу посредством соблюдения нелепых устаревших постановлений (rudimens pueriles), то есть внешних правил, что св. Павел называет противным Христу [Кол 2:20]. Во-вторых, общеизвестно, что паписты принуждают совесть верующих с предельной строгостью соблюдать все их предписания. Возражая против этого, мы имеем на своей стороне св. Павла, который не позволяет подчинять души рабству, установленному людьми [Гал 5:1].
10. Но есть и худшее зло. Когда стали полагать, что религия состоит в этих пустых традициях, то за этим нечестием немедленно последовала другая мерзость, в которой Христос упрекал фарисеев: заповедь Божья презирается и преступается ради предания людей (Мф 15:3). Не стану бороться против нынешних законодателей своими собственными словами. Я готов признать победу за ними, если они сумеют доказать, что это обвинение Христа к ним не относится. Но как они это докажут, если у них во сто крат большим грехом считается не исповедаться единожды в году на ухо священнику, чем вести нечестивую жизнь на протяжении всего года? Прикоснуться кончиком языка к мясу в пятницу, чем ежедневно пятнать все члены тела распутством? Заняться полезным и достойным делом в один
