и Христос хочет, чтобы он использовался в собрании его верных при условии чистоты церковной институции. При этом Он грозит строгими карами тем, кто ей противостоит, и не без оснований: ведь люди гордые и дерзкие могут пренебречь судом Церкви, если она утратит достоинство и станет мишенью для хулы.
А чтобы читателей не приводил в замешательство тот факт, что Иисус Христос одними и теми же словами говорит о разных вещах, мы должны разрешить это затруднение. Итак, есть два места, где речь идёт о связывании и развязывании. Первое из них мы находим в шестнадцатой главе Евангелия от Матфея, где Господь Иисус, пообещав Петру ключи Царства Небесного, тут же добавляет: «И что свяжешь на земле, то будет связано на небесах; и что разрешишь на земле, то будет разрешено на небесах» (Мф 16:19). Смысл этого высказывания тот же, что и слов Иисуса Христа, которые приводит св. Иоанн, повествуя о посылании апостолов на проповедь. Дунув на апостолов, Христос сказал им: «Кому простите грехи, тому простятся; на ком оставите, на том останутся» (Ин 20:23). Я хочу предложить толкование этого места, которое не будет ни слишком изощрённым, ни натянутым, но простым, естественным и непротиворечивым. Как заповедь отпускать или оставлять, так и данное св. Петру обетование связывать и разрешать следует относить к одному и тому же — к служению Слова. Предписывая апостолам это служение, Господь одновременно возлагает на них обязанность связывать и разрешать.
Ибо в чём суть Евангелия, как не в том, чтобы мы все, будучи рабами греха и смерти, получали свободу через искупление в Иисусе Христе? Те же, кто не признаёт Христа своим освободителем и искупителем, обречены на вечный плен. Возложив на апостолов миссию нести это провозвестие всем народам земли, Господь отметил их этой особой честью, дабы засвидетельствовать, что их благовествование идёт от Него, Им направляется. Тем самым Он укрепляет как апостолов, так и их слушателей — тех, к кому была обращена их миссия. Несомненно, важно было оказать апостолам твёрдую и надёжную поддержку в их проповедническом служении, которое им предстояло не только осуществлять с великим трудом, тщанием, усердием и риском, но и запечатлеть в конце концов собственной кровью. Поэтому Господь с полным основанием даёт им такую уверенность — не пустую и тщетную, но исполненную силы и мощи. И, конечно, было необходимо, чтобы среди тягот, невзгод и опасностей апостолы сохраняли убеждённость в том, что делают Божье дело. Чтобы они знали, что даже если весь мир против них, Бог — за них. И хотя Христос, от которого они получили своё учение, не присутствует на земле зримо, Он с Небес подтверждает истинность этого учения.
С другой стороны, слушатели апостольской проповеди должны были получить убедительнейшие свидетельства того, что это учение — не от апостолов, а от самого Бога, и что Слово это родилось не на земле, а на Небе. Ибо такие дела, как прощение грехов, обетование вечной жизни и провозвестие спасения, не могут быть во власти человека. Таким образом, Христос свидетельствует, что в евангельской проповеди не было ничего от апостолов, кроме служения; что это именно Он говорит и обещает, пользуясь их устами как своим орудием; что возвещённое апостолами прощение грехов есть истинное обетование Божье; и что предрекаемая ими гибель есть его праведный Суд. Это свидетельство дано на все времена и пребывает непреложным доныне, дабы уверить нас, что евангельское слово, кто бы его ни проповедовал, есть собственное речение Бога, произнесённое с его Престола, записанное в книге жизни, утверждённое, запечатлённое и подкреплённое на Небесах.
Итак, мы видим, что власть ключей есть просто проповедь Евангелия — вернее, не столько власть, сколько служение, если рассматривать её применительно к людям. Ибо Христос дал власть не людям как таковым, но своему Слову, а людей поставил его служителями.
2. Ещё одно место, относящееся к этой теме, находится в восемнадцатой главе Евангелия от Матфея. Здесь говорится: «Если [брат твой] и церкви не послушает, то да будет он тебе, как язычник и мытарь. Истинно говорю вам: что вы свяжете на земле, то будет связано на небе; и что разрешите на земле, то будет разрешено на небе» (Мф 18:17-18). Это место не во всём тождественно первому, оно имеет некоторое отличие. Тем не менее мы не считаем эти два места настолько разными, чтобы не видеть их большого сходства и близости. Они схожи тем, что имеют общий характер; в обоих высказываниях речь идет об одной и той же власти связывать, и разрешать Словом Божьим; даётся одна и та же заповедь, одно и то же обетование. Различаются же они тем, что первое изречение относится специально к проповеди, на которую ставятся служители Слова; второе относится к дисциплине отлучений как прерогативе Церкви. Ибо Церковь связывает того, кого отлучает: она не ввергает его в гибель и вечное отчаяние, но осуждает его жизнь и нравы, предупреждая тем самым о грядущем проклятии, если он не вернётся на правильный путь. Напротив, она развязывает того, кого принимает в общение с собою, поскольку делает его участником собственного единства в Иисусе Христе. А чтобы никто не посмел хулить суд Церкви и считать маловажным осуждение от имени всех верующих, Господь свидетельствует, что такой суд есть не что иное, как объявление вынесенного Им приговора; и всё, что Церковь постановит на земле, будет утверждено на Небе. Ибо верующие имеют Слово Божье, которым осуждают злых и нечестивых; и тем же Словом принимают в благодать тех людей, которые возвращаются в общение с ними. Их суд не может впасть в заблуждение и противоречить суду Божьему, потому что судят по его Закону. А Закон Божий — не земное колеблющееся мнение, а святая воля и небесный приговор Бога.
Названными двумя фрагментами Евангелий наши противники, эти бесстыдники и безумцы, силятся подкрепить то своё исповедание, то производимые ими отлучения, то свою юрисдикцию, то законодательную власть, то индульгенции. А на первое высказывание они ссылаются в обоснование первенства римского престола. В общем, они так наловчились подбирать ключи ко всем замкам и запорам, что, можно сказать, на протяжении всей жизни занимаются слесарным ремеслом.
3. Некоторые воображают, что такой порядок был преходящим, установленным на время, пока государи, правители и судьи были враждебны христианству. Однако в этом они ошибаются, так как не видят огромного различия между церковной и светской властью (Намёк на Лютера и Цвингли. По их мнению, следовало различать апостольский век, когда Церковь жила под властью языческих правителей, и их время, когда Церковь существует при христианских государях. Исходя из этого, они не видели никаких препятствий к тому, чтобы препоручить государственным должностным лицам церковную юрисдикцию, в частности, право отлучения). У Церкви нет ни меча, чтобы карать злодеев, ни права применять к ним принуждение, ни тюрем, ни штрафов или других средств наказания, какие обычно используются светскими властями. Кроме того, в Церкви согрешивший не карается против воли, но добровольным несением наказания свидетельствует о своём раскаянии. Таким образом, Церковь и светский суд весьма разнятся между собою. Церковь не посягает на права светских судей, а они не могут сделать того, что делает Церковь.
Это легко понять на конкретном примере. Если человек пьянствует, то в хорошо устроенном городе его в наказание посадят в тюрьму; если предастся разврату, его ждёт та же самая или даже более суровая кара, согласно требованию разума. Таким образом закон, публичная власть и земное правосудие будут удовлетворены. Но может статься, что преступник не обнаружит никаких признаков раскаяния, а, напротив, будет роптать и досадовать. Может ли остановиться на этом Церковь? Ведь подобных людей нельзя допустить к Вечере, не оскорбив этим как Иисуса Христа, так и его святое установление. Да и разум требует, чтобы тот, кто дурным примером принёс в Церковь соблазн, устранил его торжественным публичным покаянием.
Доводы сторонников противоположного мнения неубедительны. Иисус Христос, говорят они, возложил эту обязанность на свою Церковь тогда, когда ещё не было властных учреждений для её исполнения. На это я отвечу, что власти зачастую небрежно исполняют свои обязанности или сами заслуживают наказания, как это произошло с императором Феодосием. К тому же так можно было бы сказать почти обо всём служении Слова: дескать, пастыри не обязаны теперь осуждать явные преступления, обличать, убеждать или грозить, поскольку теперь есть христианские судьи, обязанность которых — исправлять подобные прегрешения. Я же утверждаю, что как власти обязаны очищать Церковь от соблазнов, карая преступников, так и служитель Слова со своей стороны должен помогать властям в том, чтобы уменьшилось количество совершаемых злодеяний. Их действия должны сопрягаться между собой, чтобы они помогали, а не мешали друг другу.
4. В самом деле, если вдуматься в слова Христа, станет совершенно очевидно, что Он говорит не о временном, а о вечном состоянии Церкви. Не подобает обвинять перед светским судом того, кто вовсе не желает подчиняться нашим порицаниям. Однако это пришлось бы делать, если бы светский суд заменил Церковь. А что скажем мы об обетовании: «Истинно говорю вам: что вы свяжете на земле, то будет связано на небе» (Мф 18:18)? Дано ли оно на год, на какое-то непродолжительное время? Более того, Иисус Христос не устанавливает этими словами ничего нового, а следует древнему обычаю, с незапамятных времён соблюдавшемуся в еврейском народе. Тем самым Он показал, что Церковь не может обойтись без духовной юрисдикции, существовавшей изначально.
И это находит подтверждение во все времена. Когда император и судья обратились в христианство, результатом этого стала не отмена духовной юрисдикции, а устроение её таким образом, чтобы она ни в чём не мешала светскому правосудию и не сливалась с ним. И не без основания! Ведь если судья христианин, он не захочет исключить себя из подчинения, общего для детей Божьих. А это подчинение предусматривает в том числе повиновение Церкви постольку, поскольку она судит Словом Божьим. Так что судья вовсе не должен отбрасывать этот суд! «Ибо что почётнее для императора, — говорит св. Амвросий, — чем быть сыном Церкви? Ведь благочестивый император принадлежит к Церкви, а не стоит над нею» (Амвросий. Проповедь против Авксентия, 36 (MPL, XVI, 1061)).
Поэтому те, кто лишает Церковь такой власти, чтобы возвысить светскую власть или земное правосудие, не только искажают неверным толкованием смысл слов Христа, но и обвиняют в тяжком грехе многочисленных святых епископов послеапостольских времён, как если бы они под ложным предлогом присвоили себе обязанности и достоинство судей.
5. Но при этом необходимо также внимательно рассмотреть,
