главе Послания к колоссянам уравнивает их в духовности, когда говорит, что во Христе мы «обрезаны обрезанием … греховного тела плоти, обрезанием Христовым» (Кол 2:11). И тут же в пояснение добавляет, что в крещении мы были погребены со Христом [Кол 2:12]. Разве смысл этого места не в том, что исполнение крещения есть исполнение обрезания, поскольку они изображают одно и то же? Св. Павел хочет показать, что крещение для христиан есть то же самое, чем прежде было обрезание для евреев. Однако выше мы уже убедительно доказали, что обетование этих двух знаков и представленные в них тайны ни в чём не различаются; поэтому не будем более останавливаться на этом. Ограничимся тем, что призовём верующих поразмыслить: можно ли считать буквальным и плотским знак, всё содержание которого духовно и небесно?
Наши противники, однако, пытаются придать своей лжи правдоподобие, ссылаясь на некоторые места Писания. Поэтому в двух словах опровергнем их возможные возражения. Не подлежит сомнению, что важнейшие обетования, данные Господом своему народу в Ветхом Завете и составляющие суть договора, заключённого Богом с евреями, имели духовную природу и касались вечной жизни. Именно духовно они были поняты и праотцами, для которых стали источником надежды на будущую славу, а она сделалась средоточием всех их устремлений. Однако мы не отрицаем, что в то же самое время благоволение Бога к своему народу было засвидетельствовано и другими, земными и плотскими обещаниями в подтверждение духовных обетований. Так, мы видим, что, пообещав рабу своему Аврааму вечное блаженство, Бог к тому же обещает ему землю Ханаанскую в подтверждение своей милости и благосклонности (Быт 15:1-18). Именно таким образом надлежит понимать все обещания земных благ, данные еврейскому народу. Духовное обетование всегда предшествует им как основное и главное, с чем соотносится всё остальное. Я говорю об этом столь кратко потому, что этот вопрос был более полно рассмотрен в рассуждении о Ветхом и Новом Завете (/2/10).
12. В-третьих, наши противники говорят о различии в понятии «дети» в Ветхом и Новом Завете. Это различие таково: в те времена дети Авраама были его плотским потомством; теперь же ими называют тех, кто следует его вере. И поэтому младенцы по возрасту, которых обрезывали в ветхозаветные времена, являли в себе образ детей по духу, возрождённых Словом Божьим к нетленной жизни.
Во всём этом можно различить некий проблеск истины. Однако эти несчастные тупицы совершают ту ошибку, что, вычитав кое-какие отрывки из Писания, не додумываются рассмотреть остальное и не умеют разобрать и согласовать всё, что касается данного предмета. Мы согласны с тем, что потомство Авраама по плоти в то время замещало потомство духовное, соединённое с ним верой. Ибо мы зовёмся его детьми, хотя и не состоим в плотском родстве (Гал 4:28; Рим 4:12). Но если наши противники полагают (как это несомненно явствует из их слов), что Господь вовсе не обещал духовного благословения плотскому семени Авраама, то в этом они глубоко заблуждаются. Правильное понимание, к которому нас подводит Писание, таково: Господь дал Аврааму обетование произвести от него потомство, в коем освятятся и благословятся все народы земли, и заверил его в том, что Он есть его Бог и Бог потомков его [Быт 17:7]. Все те, кто с верою принимает Иисуса Христа, суть наследники этого обетования и потому именуются детьми Авраама.
13. После воскресения Иисуса Христа Царство Божье равно распространилось повсюду и открылось всем странам и народам, дабы, как сказано, многие верующие пришли с востока и с запада и возлегли в Царстве Небесном с Авраамом, Исааком и Иаковом (Мф 8:11). Тем не менее в предшествующие времена милосердие Господа обычно пребывало как бы замкнутым в среде евреев, которых Он именует своим царством, своим избранным народом, своим уделом (Исх 19:5). А во свидетельство особой милости к этому народу Господь предписал ему обрезание. Оно служило знаком того, что Он объявляет Себя Богом евреев и берёт их под свою защиту, чтобы привести в жизнь вечную. Ибо когда Бог берёт на Себя заботу о ком-либо, может ли ему чего-то не хватить?
По этой причине св. Павел, желая показать, что христиане-неевреи такие же дети Авраама, как и евреи, говорит: Аврааму вера вменилась в праведность прежде обрезания, затем он получил знак обрезания как печать праведности, чтобы стать отцом всех верующих, как необрезанных, так и обрезанных, — не только принявших обрезание, но следующих вере отца своего Авраама (Рим 4:12-10). Разве не очевидно, что здесь апостол уравнивает тех и других в достоинстве? На время, предписанное Господом, Авраам был отцом обрезанных верующих. Когда же преграда разрушилась (по слову апостола, Эф 2:24), чтобы открыть доступ в Царство Божье всем, прежде отчуждённым, он сделался также их отцом, хотя они не были обрезаны. Для них обрезанием стало крещение. А прямое замечание св. Павла о том, что Авраам не есть отец тех, кто просто принял обрезание [Рим 4:12], имеет целью поколебать пустую веру евреев во внешние обряды. Но то же самое можно сказать и о крещении в опровержение тех, кто ищет в нём только воду.
14. Что же в таком случае означают слова апостола, сказанные им в другом месте? А именно там, где он учит: истинные дети Авраама — не все те, кто от семени его, но только дети обетования признаются за его потомков (Рим 9:7)? Может показаться, будто этими словами апостол заключает, что происхождение от плотского семени Авраама не имеет значения. Однако здесь мы должны тщательно рассмотреть, в чём состоит намерение св. Павла. Желая объяснить евреям, что благодать Божья не связана с одним лишь плотским потомством Авраама, — более того, это плотское родство само по себе ценности не имеет, — он приводит им в девятой главе Послания к римлянам пример Измаила и Исава. Хотя они и были потомками Авраама, Бог отверг их как чужаков, а благословил Исаака и Иакова. Отсюда апостол заключает, что спасение зависит от милосердия Бога, который милует кого хочет. Поэтому евреи не должны хвалиться тем, что являют собой Божью Церковь, ибо они не повинуются Божьему слову.
Однако, осудив их тщеславие, св. Павел затем признаёт, что заключённый с Авраамом завет относительно него самого и его потомства вовсе не лишён ценности, но всегда сохранял и сохраняет своё значение. В одиннадцатой главе Послания к римлянам сказано: мы не должны превозноситься перед телесными потомками Авраама, ибо они суть полноправные и первые наследники Евангелия и лишь в меру своей неблагодарности оказываются его недостойны. Тем не менее св. Павел, невзирая на их неверие, не перестаёт называть их святыми [Рим 11 — 16] по причине святости их происхождения; он говорит, что мы по сравнению с ними только приёмыши, только привиты к их корню, в то время как они суть природные ветви. Именно поэтому к ним первым как к первенцам в доме Господа должно быть обращено Евангелие; и эта прерогатива принадлежала им по праву, пока они не отвергли её. Но и сейчас несмотря на всю их мятежность, мы не должны хулить их, а должны уповать на то, что милость Господа всё ещё пребывает с ними по его обетованию. Св. Павел свидетельствует, что она не отнимется у них, «ибо дары и призвание Божие непреложны» (Рим 11:29).
15. Вот каково значение обетования, данного Аврааму и его потомству. Поэтому, хотя одним лишь избранием Господа наследники Царства Небесного отделяются от не имеющих в нём доли, благой Бог пожелал явить особое милосердие к потомкам Авраама, засвидетельствовав и запечатлев его знаком обрезания. Но то же самое сегодня можно отнести и к христианам. Как в вышеназванном фрагменте св. Павел говорит об освящении евреев их происхождением, так в другом месте он утверждает, что дети христиан освящаются их родителями (1 Кор 7:14). Поэтому они должны быть отделены от остальных, по-прежнему пребывающих в нечистоте.
Отсюда нетрудно судить о заблуждении тех, кто впоследствии заявлял: малолетние дети, принявшие обрезание, лишь символизируют детей по духу, возрождённых словом Божьим. Св. Павел не предавался столь изощрённым мудрствованиям, когда писал, что Иисус Христос сделался служителем для обрезанных, чтобы исполнить обетованное отцам (Рим 15:8 сл.). Как если бы он сказал: коль скоро обещанное Аврааму и праотцам относится к их потомству, Иисус Христос, во исполнение истины Отца своего, пришёл, чтобы привести этот народ к спасению. Именно так даже после воскресения Иисуса Христа св. Павел неизменно понимал буквальное исполнение обетований. То же самое говорит и св. Пётр во второй главе Деяний апостолов, возвещая евреям, что обетование принадлежит им и детям их (Деян 2:3-9). А в третьей главе он именует их сынами (то есть наследниками) завета, имея в виду всё то же обетование. Об этом же идёт речь в приведённом выше высказывании св. Павла, где он толкует обрезание, принятое малолетними детьми, как свидетельство их духовного общения со Христом (Эф 2:11-13). В самом деле, как иначе можно понять обещание Господа, данное верующим в Законе, быть милосердным к их детям в тысячу родов? Неужели мы станем утверждать, что оно утратило силу? Но ведь это означало бы нарушение Божьего Закона, который был, напротив, утверждён Христом, поскольку он обращает нас к добру и спасению. Итак, признаем за непреложную истину, что Господь принимает в число своего народа детей всех тех, кому явился как Спаситель, из благоволения к родителям усыновляет также потомство.
16. Прочие различия между обрезанием и крещением, которые выискивают наши противники, не только нелепы и безосновательны, но и взаимоисключающи. Так, они утверждают, что крещение относится к первому дню христианской брани, а обрезание — к восьмому, когда смерть уже совершилась. И тут же добавляют, что обрезание символизирует умерщвление греха, а крещение — погребение после смерти. Ни один безумец не станет так явно противоречить самому себе! Ведь из их первого утверждения следует, что крещение должно предшествовать обрезанию, а из второго — что оно должно следовать за ним.
Но не стоит удивляться этому противоречию: люди, предающиеся произвольным фантазиям, склонны впадать в подобный абсурд. Мы же скажем, что первое из названных различий — чистая выдумка. Аллегорическое толкование восьмого дня должно быть совершенно иным. Гораздо лучше было бы последовать в этом за древними отцами, толковавшими его как обновление жизни вследствие воскресения Христа, наступившего в день восьмой (Августин. Письма, 157 (Иларию), III, 14 (MPL, XXXIII, 680); Проповеди, 169, II, 3 (MPL, XXXVIII, 916)), или же как непрерывное обрезание сердца, которое должно совершаться на протяжении всей земной жизни (Он
