ни единого слова у древних учителей, а только лишь у этих пустобрёхов — профессоров Сорбонны и знатоков канонического права.
25. Теперь обратимся к принятым у папистов ритуалам. Прежде всего те, кого они принимают в своё сонмище, посвящаются в клирики. Знаком посвящения служит выбривание затылка. Они говорят, что такая «корона» означает царское достоинство, потому что клирики должны быть царями, призванными править собой и другими (Decretum Gratiani, II, c. 12, qu. 1, c. 7; Пётр Ломбардский. Сентеции, IV, dist. 24, c. 2 (MPL, CXCII, 901)), по слову cв. Петра: «Вы — род избранный, царственное священство, народ святый» (1 Пет 2:9). Но разве не кощунство — узурпировать звание, данное и принадлежащее всей Церкви? Ибо св. Пётр обращается ко всем верующим; они же относят его слова только к себе. Как будто лишь имеющим бритую макушку он говорил: «Будьте святы» — и как будто лишь они одни были искуплены кровью Иисуса Христа!
Но пойдем дальше. Наши противники называют и другие причины выбривания затылка. Дескать, верхушка головы обнажается в знак того, что их разум должен беспрепятственно, словно лицом к лицу, созерцать Славу Божью, или в знак отсечения пороков уст и очей (Пётр Ломбардский. Сентеции, IV, dist. 24, c. 2), или в знак отречения от мирских благ (Decretum Gratiani, II, c. 12, qu. 1, c. 7). В то время как венчик оставшихся волос символизирует остаток благ, удерживаемых клириками для поддержания своего существования. Всё в символах, ибо завеса в храме ещё не разодралась — я разумею для них. Потому что они убеждены, что хорошо исполняют своё дело, изобразив эти вещи в символе тонзуры, но ничего не совершают на самом деле. До каких же пор они будут обманывать нас подобными лживыми иллюзиями? Выбривая у себя пучок волос, клирики заявляют о своём отказе от изобилия земных благ, о беспрепятственном созерцании Славы Божьей, об умерщвлении похотей зрения и слуха. А между тем нет сословия, более погрязшего в алчности, невежестве и распутстве. Почему же они не проявляют свою святость в жизни вместо того, чтобы изображать её в лживых и обманчивых символах?
26. Наконец, когда наши противники утверждают, что их «корона» берёт начало и основание у назореев, о чём это говорит? Не о том ли что их таинства происходят от иудейских обрядов и сами они являются чистым иудейством? Ссылками на Прискиллу, Акилу и св. Павла, остригших голову по обету, в знак очищения (Деян 18:18), наши противники только доказывают свою глупость. Ибо сказанное никоим образом не относится к Прискилле, но лишь к одному из двух мужчин. Причём неясно, к кому именно, так как слова св. Луки могут быть отнесены как к св. Павлу, так и к Акиле. Кроме того, в ответ на их ссылки на пример св. Павла следует заметить, что св. Павел никогда не брил головы в знак освящения, но только из снисхождения к немощи ближнего. Обычно я называю такого рода обеты обетами любви, в отличие от обетов благочестия. Иными словами, они принимаются не из-за соображений веры или служения Богу, но в поддержание разумения немощных (например, когда св. Павел говорит, что для иудеев он был как иудей (1 Кор 9:20 сл.), и так далее). Итак, апостол остриг голову однократно и ненадолго, применяясь к привычкам евреев. Но что делают наши противники, бесплодно подражая очистительным обрядам назореев? Не воздвигают ли они новый иудаизм?
Тем же духом было проникнуто и декретальное послание, запрещавшее клирикам (якобы по слову апостола) отращивать волосы, но предписывающие отстригать их в крут (Decretum Gratiani, I, dist. 23, c. 21). Как будто апостол, указывая, в чем заключается честь для всех мужей (1 Кор 11:4), беспокоился о круглой тонзуре клириков! Пускай на основании подобных заповедей папистов читатели судят о том, каковы их прочие таинства, если таково начало их пути к истине.
27. Свидетельство св. Августина раскрывает нам происхождение тонзуры клириков. В те времена мужчины не отращивали волос, кроме женоподобных и по-женски стремящихся к внешней привлекательности Поэтому считалось, что допустить длинные волосы у священников значит подать плохой пример. Так было принято решение, что все клирики должны остригать голову, дабы не возбуждать подозрений и не навлекать упрёков в стремлении к излишнему изяществу. Обычай остригать голову был настолько распространён в ту пору, что некоторые монахи, желая выделиться и подчеркнуть свою святость, нарочно отращивали волосы (Августин. О труде монахов, XXXIII, 41 (MPL, XL, 580-581); Пересмотры, II, 21 (MPL, XXXXII, 639)). Таким образом, бритьё головы вовсе не было отличительным знаком клириков, но практиковалось почти всеми.
Позднее люди вновь начали, как некогда, носить длинные волосы. Кроме того, ко Христу обратились многие народы, у которых всегда существовал обычай отращивать волосы, — например, во Франции, Германии, Англии. Вполне вероятно, что везде в этих странах клирики по указанной выше причине продолжали остригать голову. Но затем, когда Церковь подверглась разложению и все древние установления либо исказились, либо превратились в суеверия, никто уже не понимал, почему клирики носят тонзуру (в этом обычае и на самом деле не было никакого смысла, кроме бездумного подражания предшественникам). И тогда паписты выдумали мнимое символическое значение, на которое сегодня они с такой наглостью ссылаются в подтверждение необходимости своего «таинства».
Привратники при посвящении получают ключи от храма в знак того, что они должны быть их стражами. Чтецам вручается Библия, зкзорцистам — список заклинаний, аколитам — сосуды и свечи. Вот эти пресловутые священнодействия и заключают в себе (если верить нашим противникам) такую великую силу, что являются не только знаками и символами невиданной благодати Божьей, но и ее истоками! Ведь именно это следует из определения, которое дают им паписты, желая выдать их за таинства.
В заключение скажу следующее. Теологи Сорбонны и знатоки канонического права безо всяких оснований называют все свои «меньшие таинства» таинствами, ибо, по их собственному признанию, они не были известны ранней Церкви и вошли в употребление спустя долгое время. Но ввиду того, что таинства содержат Божьи обетования, они не могут учреждаться ни Ангелами, ни людьми, а только Тем Одним, Кому принадлежит власть давать обетования.
28. Остаются три разряда священства, которые наши противники называют «большими». Из них тот, что именуется у них иподиаконией, перешёл в эту категорию после утверждения «меньших» разрядов. Нашим противникам кажется, что три их высших ступени священства подтверждаются свидетельством Слова Божьего, и поэтому они называют эти ступени в силу особой прерогативы «священством». Однако необходимо рассмотреть, каким образом они извращают Писание, толкуя его в свою пользу.
Начнём с разряда собственно священства, или святительства, ибо этими двумя словами они обозначают одно и то же. Святителями, или священниками, они называют тех, чьё служение заключается в жертвоприношении Тела и Крови Иисуса Христа, произнесении молитв и благословении даров Божьих (Decretum Gratiani, I, dist. 25, c. 1).
Поэтому при посвящении в сан они принимают в руки чашу и блюдо с гостией в знак того, что им даётся власть приносить Богу примирительные жертвы. Затем они помазывают руки елеем, что символизирует принятие власти совершать освящение. Обо всех этих вещах они не только не имеют свидетельства Слова Божьего, но самым нечестивым образом извращают богоустановленный порядок.
Прежде всего мы должны считать окончательным вывод, сделанный в предыдущей главе (/4/18.14 сл.). А именно: всякий, кто называет себя священником и присваивает себе право приносить примирительную жертву, оскорбляет Христа. Именно Он был с клятвой поставлен и посвящён Отцом, сделавшись священником вовек по чину Мельхиседека (Пс 109/110:4; Евр 5:6; 7:3). Именно Он единожды и вовек принёс Жертву очищения и примирения, а ныне пребывает в святилище Небес и молится за нас. Все мы являемся священниками в Нём [Отк 1:6; 1 Пет 2:9], однако лишь для того, чтобы приносить хвалу и благодарение Богу, а главное — приносить Ему в дар самих себя и всё, что в нас. Но только Господь Иисус имел исключительное право и возможность удовлетворить Бога и Своим жертвоприношением очистить нас от грехов. Коль скоро наши противники узурпируют эту власть, то чем оказывается их священство, как не пагубным святотатством? Нет сомнения, что именовать его таинством — вопиющее бесстыдство.
Что касается возложения рук, каким вводятся в сан истинные священники и служители Церкви, я отнюдь не возражаю против именования его таинством. Ибо этот ритуал, во-первых, взят из Писания, а во-вторых, отнюдь не бессмыслен, но означает дарование духовной благодати Божьей (1 Тим 4:14). Однако я не называю его третьим таинством, наряду с двумя другими, так как он не является ординарным и широкоупотребительным среди верующих, но предназначен для особого служения. И если я приписываю честь именоваться таинством служению, установленному Иисусом Христом, это вовсе не значит, что римские священники, посвящённые властью папы, могут этим гордиться. Ибо священники от уст Иисуса Христа поставлены для того, чтобы служить подателями Евангелия и таинств, а не палачами, совершающими ежедневные заклания. Им была дана заповедь проповедовать Евангелие и пасти агнцев Христовых, а не приносить жертвы (Мф 28:19; Мк 16:15; Ин 21:15-17). И обетование благодати Св. Духа было дано им не для того, чтобы они искупали грехи, а для должного управления Церковью.
29. Обряды знаменательно соответствуют сути дела. Посылая апостолов на проповедь Евангелия, Господь дунул на них (Ин 20:22). Этот знак символизировал влагаемую Им в апостолов силу Св. Духа. Наши глубокоуважаемые противники переняли это дуновение, как если бы они изрыгали Св. Духа из своей глотки, и бормочут над посвящаемыми: «Примите Духа Святого». Они передразнивают даже не как фигляры и комедианты, в чьих ужимках есть какой-то смысл и какое-то искусство, а как обезьяны с их бессмысленным и бестолковым кривляньем. Они говорят, будто следуют примеру Господа. Но Господь совершил множество вещей, в отношении которых не желал иметь последователей. Так, Он сказал ученикам: «Приимите Духа Святого» (Ин 20:22); и в другом месте Лазарю: «Лазарь! Иди вон» (Ин 11:43). Также паралитику: «Встань … и иди» (Мф 9:6). Отчего же они не говорят то же самое всем остальным мертвецам и паралитикам? Господь явил Свою божественную силу, когда дунул на апостолов и наполнил их благодатью Св. Духа. Силясь повторить то же самое, наши противники вступают в состязание с Богом, бросают Ему вызов. Но их попытки безрезультатны; это глупое обезьянье подражание — не что иное, как насмешка над Христом. Они поистине бесстыдны, коль скоро дерзают утверждать, будто через них подаётся Св. Дух. Однако опыт хорошо свидетельствует о том, насколько это соответствует действительности. Ибо нам доподлинно известно,
